Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин

берет, остервенев,

Влагает в дуло два заряда,

Всыпает порох роковой

И в середину циферблата

Стреляет крепкою рукой.

И все в дыму стоят, как боги,

И шепчут грозные: "Виват!"

И женщины железной ноги

Горят над ними в двести ватт.

И все растенья припадают

К стеклу, похожему на клей,

И с удивленьем наблюдают

Могилу разума людей.

И вот время смыло, растворило самого Липавского — вполне в соответствии с его теорией воды. Он остался в виде памяти и в виде буковок — в этом ужас обыденных превращений и тех вопросов, что раскиданы по его отрывочным и обрывочным записям — вроде: Ход рыбы вверх по реке при нересте и повышение тона гудка паровоза при его приближении — не одна ли тут причина?

Извините, если кого обидел.

07 июня 2005

История про Евтушенко

Принялся читать Евтушенко — последние стихи, собственно. Это скорбное чтение — потому что человек, довольно долго прилюдно повторявший, что поэт в России больше чем поэт, невольно доказывает, как мало остаётся, когда вычесть из этой суммы поэзию.

Стихи января этого года, переволд "Слова о полку Игореве", сделанный поэтом сбобственноручно, парад поэтов какой-то — что-то вроде гламурных портретов звёзд эстрады в царских шелках и екатерининском кружеве:

и, на страшной такой высоте,

замерзали Денисьевой руки

в облаках седины

над его ледяной обжигающей головою.

или угадай, кто:

Всея науки император,

и самый Первый после — Пётр,

Он — Лобачевского соавтор,

и, как пред-Пушкин, свеж и бодр.

Это немного тоскливо — оттого, что в последних стихах как раз этот публицистический задор есть, а поэзии меньше. Сравнение с прошлым безжалостно — как с памятником себя-молодого. Версификация, нигде-кроме-как-в-моссельпроме. В итоге получается скорбное чтение, то, что называется Tristia.

Я однажды видел страшную сцену — в популярном тогда заведении "Пироги" нетрезвый человек средних лет пытался понравится девушке. И вот, заплетаясь, он хвастался ей главным событием своей жизни. Этот человек два дня и две ночи стоял в оцеплении Совета Министров РСФСР. Был август девяносто первого, дождь и ворох надежд. Вот про это он рассказывал девушке за столиком, а та, видно ждала кого-то.

Он рассказывал, что ему дали медаль, как защитнику Свободной России, а девушка смотрела на него без видимого раздражения, с удивлением, как на говорящего таракана. Какой Белый дом? Что за медаль… Текло унижение, и не было мочи слушать этого искреннего приставалу. Он был искренен, я полагаю.

Но жизнь его протухла, заездили его как клячу. Надорвался.

Самое главное, я так думаю, понять, как относиться к тому, что считает чужим позором. Глумиться над пожилым человеком — скотство. Хватать за руку человека в кабаке — себе дороже, это развлечение для драчуна. Я не издатель и не прокурор — мне нужно понять эстетический механизм.

В конце концов, сделать личные выводы.

Помереть к сроку, например.

Впрочем, нет — помирать, конечно, не надо. И как-то кажется, что у Евтушенко найдутся свои читатели, давние поклонники, что не изменят своему кумиру шестидесятых годов, автора антологий восьмидесятых — разные люди. Эмигрировавшие и нет. Будут ходить вокруг памятника, бить в барабан.

Извините, если кого обидел.

07 июня 2005

История про "Шерман"

Читал Криса Шанта, и, между делом, обнаружил у него главу, что называется "Танк-победитель".

Начинается она со следующего пассажа: Вне всякого сомнения. средний танк М4 "Шерман" стал победителем во Второй мировой войне. Он применялся на разных театрах военных действий, от африканских пустынь и бездорожья Восточного фронта до жаркого и влажного Тихоокеанского региона. Танк выпускался в многочисленных модификациях и, развеяв миф о превосходстве немецкой бронетанковой техники, стал тем бронированным кулаком. которым войска союзников разгромили Третий рейх".

Эге.

Извините, если кого обидел.

08 июня 2005

История про зороастрийцев (I)

Эх, хотел написать собственную незаёмную мысль про зороастрийцев, а вдруг напился и пошёл спать.

Извините, если кого обидел.

08 июня 2005

История про зороастрийцев (II)

В связи с горячими обсуждениями зороастризма я тоже решил внести свою лепту. Дело в том, что в этой истории по крайней мере три интересные для меня темы.

Во-первых, большая часть людей, что разглядывали знаменитые фотографии ритуала, понятия не имели о зороастризме — и я в том числе. В результате я сегодня полдня, вместо того, чтобы заниматься делами, читал разную литературу. Узнал много — оттого это был хороший повод к новому знанию. За что им большое человеческое спасибо. Несмотря на то, что я совершенно не знаю, к кому тяготеют новообращённые или к парсам или изидам, что они думают об Аримане с Ормуздом, как следует обращаться с собакой — и многое другое. А уж не подготовил урока — нечего мне выёживаться.

У меня правила тут простые — если я не удостоверился, что люди собрались убивать и мучить других людей, или младенцев есть на завтрак, то не мне их ругать, хоть вера у меня и иная. А никто мне никаких сведений об умучивании не доложил.

Во-вторых, соглядатаи возмущались тем, что люди консервативные и проповедующие любовь к нации и державе вдруг вместо Православия принимают религию, которую половина сочинителей своих Живых Журналов не может написать без ошибки.

Ничего в этом я смешного не вижу — потому как знаю по крайней мере одного нерелигиозного татарина и одного вполне истового католика, у которых вменяемого патриотизма несколько больше, чем у этнических вербных херувимов. Но патриотизм — тема скользкая — шаг вправо, шаг влево — голову откусят. Все под этим словом понимают своё, а я и подавно особое, внутреннее. Мне вот нравится история со Знаком отличия военного ордена, в просторечии Георгиевским крестом, который специально делали для неправославных — с гербом вместо святого, и некоторые простые мусульмане возмущались — давай с всадником, с птицей не надо. В этом было что-то трогательное — как во всякий момент, когда единение выше розни.

В-третьих, я задумался о разных обрядах. Тут я довольно далеко уже отхожу от повода, то есть, от зороастрийцев. Массовая культура подталкивает нас к тому, чтобы таинство произошло в духе каких-нибудь звёздных войн, что-то