Межвремье - Медина Мирай

Однако один день все же отпечатался в его памяти.

– С минуты на минуту начнется!

– О боже, как я взволнована! – верещала каждая служанка в замке королевства любви.

Эремор и его жена Элла сияли от радости как никогда. Их маленькие дочери бегали по всему залу, играя в догонялки. Няни за ними не успевали, но, вместо того чтобы ворчать, девушки смеялись и поддавались детям.

Гости собрались в главном зале. Цветы украшали каждый подоконник. Красная дорожка простиралась от входа до тронов правителей, рядом с которыми стояла королевская позолоченная кроватка, украшенная розовой сетчатой тканью.

Никто еще не видел лица новорожденного: кроватка была слишком высокой, а сами люди стояли далеко. Элла и Эремор хотели, чтобы их ребенка сначала увидел повелитель. Но он опаздывал.

Трехлетняя застенчивая Джелвира вжалась в платье матери. К ней подбежала Бэлл. Недолго смотря на нее, с растрепанными после беготни волосами и в розовом платьице с распустившимся бантом, она застенчиво опустила взгляд, покрутилась на месте и взяла принцессу за руку. Та без промедления спряталась за родителями, что-то обиженно промычав. Мама поняла, что девочка вот-вот расплачется, и взяла ее на руки, нежно шепча:

– Это Бэлл. Она самая младшая принцесса в королевстве любви.

– Н-но… – протянула тоненьким голоском Джелвира, – н-но р-разве… не новый ребеночек теперь самый младший?

– Правильно. – Королева убрала выбившуюся прядь с лица дочери. – Но он ведь мальчик, а она – девочка.

Джелвира уставилась на Бэлл. Ее старшая сестра Мелва взяла девочку за руку и утащила к родителям.

– Ну где же он? – краем рта спросила королева Элла, продолжая сидеть на троне и смотреть в сторону гостей. – Люди ведь ждут. Еда в обеденном зале может остыть.

– Это все технический момент, дорогая, – напомнил Эремор невозмутимо. – Ты же знаешь Ариана. Когда родился я и мои родители решили это отпраздновать, он опоздал почти на два часа, потому что уснул за десять минут до выхода.

Главные двери открылись. Гости оглянулись, ожидая увидеть Ариана, но это была Бромелия – загадочная личность и лучшая знахарка во всем межвремье. Она была немолода, но всегда поддерживала себя в прекрасной форме. В синем платье с большим вырезом на костлявой груди, она прошла в зал.

Люди искренне приветствовали ее. Эремор и Элла встали. Служанка, следившая за новым наследником, оторвалась от ребенка.

– Здравствуйте, Бромелия, – поприветствовали ее король и королева.

– К Бромелии вы всегда относились радушней, чем ко мне. – Женщина прошила всех холодным взглядом, откидывая назад седые волосы.

Правители королевства не сразу поняли, что происходит, как вдруг знахарка скрылась в появившемся вокруг нее тумане и взмахнула руками, растворяя его. Теперь перед ними стояла не гостья, а гость – Ариан.

Никто не мог вымолвить ни слова. Эремор решил перевести все в шутку:

– Ну ты и выдал! – Король подошел к Межвремью с распростертыми объятиями. – Отличное представление!

Когда он только собрался обнять Ариана, тот тихо сказал:

– Бромелия умерла.

Эремор застыл. До его слуха начали доноситься печальные вздохи и возгласы гостей.

– К-как? – не выдержала Элла.

– Ты удивлена тем, что люди умирают? – Ариан приблизился к трону, оставив короля посреди зала. – Что ж, мне казалось, это особенность каждого из вас. Ты ведь тоже однажды умрешь. – Он оглянулся. – Все вы однажды умрете. Это неизбежно. Срок вашей жизни для иного мира будет совсем неважен. Жить долго на самом деле не имеет смысла. Все, что вы сделаете за долгие годы, канет в небытие.

Лица гостей, королей и королев исказились в беспокойстве. Для того и существуют праздники: чтобы хоть на время избавиться от мыслей о жизненных тяготах и отдаться обманчивой радости. Но Ариан и здесь нашел способ все разрушить.

– Я и мои слуги уже похоронили ее. Только что. Обычно я не люблю это делать, потому что, хороня всех знаменитых людей, можно убить всю жизнь, но Бромелия заслужила внимание.

«Тем, что создавала для меня лекарства, поддерживающие мою жизнь».

В зале раздался детский невнятный смешок. Взгляд Ариана впился в кроватку возле трона Эллы. Он подошел к колыбели и взглянул на маленького человека, лежавшего на аккуратно заправленных пышных простынях. Малыш медленно шевелил руками и ногами, поворачивая голову из стороны в сторону. У него были бирюзовые глаза, слегка вздернутый носик, широкий лоб и пучок розовых волос на макушке.

Дети никогда не вызывали в Ариане эмоций, но в этот раз в груди что-то екнуло. Он наблюдал за тем, как маленький принц тянет к нему ручку, сжимая хрупкие короткие пальцы и улыбаясь. Он поймал себя на мысли, что хочет взять мальчика на руки, но быстро задушил в себе этот порыв.

– Как назвали? – спросил он, оборачиваясь к Элле.

Королева подошла к кроватке. К ней присоединился Эремор.

– Мы решили повременить.

– Для нас будет честью, если нашего младшего сына назовешь ты, – признался Эремор.

Ариан вскинул брови и ухмыльнулся.

– Я? Вы шутите? – Он вновь посмотрел на малыша. – А вы не слышали о старых королях и королевах? Меня ведь тоже просили дать им имя, и что же в итоге? Они умерли мучительной смертью.

– Уверен, ты выдумал это только что. – Эремор усмехнулся. – Тебя еще никто никогда не просил об этом.

Повелитель межвремья лишь пожал плечами.

– Так что? – поторопила его Элла.

Ариан не желал давать имя абсолютно чужому для него человеку. Ему казалось, что тем самым он привяжет его к себе.

– Вы уверены? Бромелия бы не одобрила.

– Как будто тебя когда-то волновало чье-то одобрение, – напомнил Эремор.

Ариан смирился, внимательно вглядываясь в мальчика и пытаясь откопать в памяти хоть одно имя. Неважно, какое и что оно будет означать. Главное – чтобы от него отстали.

Вдруг он заметил солнечный свет. Да, он был повсюду, но рядом с малышом лучи словно намеренно светили ярче, падая точно на кроватку. Ариан вновь посмотрел на улыбающегося принца, качнул головой и уцепился за мысль:

«Солнечный ребенок».

В тот же миг он нашел самое подходящее имя:

– Санни.

– Санни? – не поверил своим ушам Эремор.

– Да, Санни.

– Ты уверен?

– Если вам не нравится, то придумывайте имя сами. Назовите его каким-нибудь Роджером или Диланом.

– Нет, – Элла выставила перед собой руки, – мне нравится Санни. – Она ткнула локтем в мужа, и тот неуверенно подтвердил: