По ту сторону грез - Анна Калина

— Всю жизнь это скрывать не выйдет, — шепнула я.

— Знаю, — вздохнул мужчина. — Но сейчас Каэл еще слишком мал, чтобы понять мои мотивы… чтобы вообще понять ситуацию. Для него образ матери — это святыня. Сейчас им легко манипулировать. Пока Каэл был совсем маленьким, ему вполне хватало сказки, что его мать умерла. И тут конюх заикнулся, что мать ушла из дома и не вернулась. Год назад начались кошмары. Я хотел ему рассказать, когда он станет старше, но не сейчас. Ведь он же возненавидит меня или мать. Или окрысится на весь мир, мисс.

Я понимала его доводы. Каэл еще в той фазе детства, когда мир делится только на белую и черную полосы. Он не видит полутонов и оттенков. И вполне понятный для взрослого поступок для ребенка будет предательством.

— А если она заявится в дом? — забеспокоилась я.

— Не заявится, — хмыкнул инквизитор. — Я слежу за этим. Да и Каэлом она откровенно брезговала.

Я думала, что в этой беседе меня уже ничто не заставит вздрогнуть повторно.

— Что?

— Большинство метаморфов рождаются уже с даром к обороту, — вздохнул Стоун. — В момент рождения ребенок от боли и переживаемых потрясений принимает боевую форму. Каэл родился котенком. Это бывает редко, но случается. Метаморфы те же оборотни, а для большинства людей мы больше звери, чем люди. Клара долго терпела меня, изображая любовь и преданность. А когда родился сын — перестала притворяться. Чего не сделаешь ради безбедной жизни. Помните, мисс, я сказал, что вы скверная актриса?

Я кивнула.

— Это был комплимент. Редко кто способен вот так говорить правду и гнуть свою линию до конца. Люди больше склонны носить маски и притворяться.

— Я не человек…

— Я тоже.

Мы опять замолчали. Ветер раскачивал ветви дерева, играя лиловыми бликами цветов в тусклом свете луны. Горели звезды далеко над головой. Ухал где-то вдали филин. А я, потрясенная и растерянная, молча смотрела во тьму. И все больше понимала, что неизвестная мне Клара Стоун идиотка. Как можно своими руками разрушить семью? Выбросить из жизни ребенка? Такого славного и доброго мальчика. Оставить мужа, растоптав его чувства. Наплевать в душу мужчине, который стоит того, чтобы пройти с ним всю жизнь рука об руку. Стоит того, чтобы, глядя на него, не замечать других мужчин вокруг.

Я не знаю, что это был у меня за порыв. Я даже понять не могу, что на меня нашло. Но я очнулась только тогда, когда мои пальцы коснулись пальцев Стоуна. Мне просто захотелось его поддержать. Пускай неумело и угловато, глядя в землю и нервно дернув плечом, но я взяла его руку, сжимая пальцы сильнее. А потом решилась поднять взгляд.

— Не отгораживайтесь от сына, Стоун, — мой голос самой мне показался сиплым и плаксивым, — иначе он будет думать, что не нужен никому на этом свете. И не говорите о матери. Ни к чему это ему сейчас. Я точно знаю. Это невыносимо — знать, что ты лишний для своей семьи. Знать, что ты ненужный и тебя выбросили. Жить и знать, что, кроме тебя, в этом мире тебя же никто не защитит и не поддержит.

Мужчина как-то странно глянул на мою руку, сжавшую его пальцы. На его лице отразилась какая-то непонятная мне эмоция. То ли удивление, то ли облегчение. Я была слишком взволнована, чтобы задуматься над этим.

— Мисс…

— Но Каэл не один, — шмыгнув носом, продолжила я. — У него есть вы. Ваша забота и поддержка. Не отмахивайтесь от него. Ведь вы же его любите?

— Люблю, — твердо заявили мне, пристально глядя в глаза.

От этого взгляда стало неловко. И я вспомнила, как странно веду себя, хватая представителя власти за руки и почти прижимаюсь к нему под прикрытием густых ветвей. Я хотела убрать руку, но мне не позволили, перехватив инициативу. Теперь сильные пальцы сжимали дрожащие мои. Вызывая непонятные и пугающие чувства в душе.

— Так покажите это, — отворачиваясь, шепнула я. — Дайте понять, что он не просто часть интерьера или потомок знатного рода!

Я не стала вырывать руку из рук Стоуна. Это всего лишь сон. Мир-иллюзия. Здесь можно нарушать законы и творить глупости. Я позволю себе это безумие. Одно маленькое сумасшествие в мире, которого нет.

— Я показываю это! — хмуро заявили мне. — Я стараюсь.

— Плохо стараетесь, — язвительно заявила я.

Прежняя я все же вернулась из неожиданного отпуска. Язвительность и чувство юмора надежно поддержали меня в момент, когда я была не в себе.

— Боюсь, мисс, за годы моей развеселой работы я стал похож на каменную статую, — неловко усмехнулся Стоун.

— Так переборите себя, — все же высвободив руку, предложила я. — Сходите куда-нибудь.

— Мы ходили в музей, — Стоун нахмурился.

То ли от умственного напряжения, то ли из-за моего поступка.

— Стоун, — рявкнула я, — в мяч с ним поиграйте! В цирк сходите.

Стоун задумался. Потом кивнул, словно соглашаясь с моим советом. А потом, неожиданно для меня, сменил позу, став напротив, упираясь руками в ствол дерева по обе стороны от меня. А я осталась стоять на месте, став пленницей.

— Мисс, а вы пойдете с нами? — заглянув мне в глаза, уточнил инквизитор.

Я ответила не сразу. Он стоял слишком близко и мне впервые за долгие годы стало неловко и жарко от такого общения. Пускай и с врагом. Пускай и во сне.

— Что? — хихикнула я. — Стоун, я сама не особо знаю, как ладить с детьми.

Он тоже улыбнулся, медленно и чарующе. Он никогда так не улыбался. Он никогда не улыбался вообще. Только кривил губы в пародии на улыбку. А она ему идет. Улыбка. Черты лица изменились и стали мягче, словно я в конце беседы сорвала маску с незнакомца. И меня эта перемена поразила. Своей неожиданностью и тем, как нервно трепыхнулось в груди сердце от этой улыбки.

— Видите, мы оба не особые знатоки этой темы, — произнес инквизитор. — Но, может, наших общих знаний хватит на одного маленького мальчика?

— Хорошо… — отводя взгляд в сторону, усмехнулась я. — Но только потом не жалуйтесь.

— Не буду.

— И Зори нужно будет взять, — встрепенулась я. — Он точно знает про карусели все!

В ответ Стоун кивнул. Все так же стоя ко мне слишком близко и улыбаясь своей непривычно обаятельной улыбкой. И я, к своему стыду и ужасу, ответила на эту улыбку. Почему мне кажется, что после этого сна я не смогу проснуться и жить как прежде?

Сколько мы вот так простояли, глядя друг другу в глаза? Не знаю. Может, секунду, а может, и час. Знаю лишь, что не хотела отводить взгляд и просыпаться не хотела. Никогда. Там, в далекой реальности, мы снова будем врагами, которых свела работа. А здесь, сейчас между нами рождалось что-то новое, хрупкое и беззащитное. Волшебное чувство в волшебном мире, которого нет… Здесь мы оба можем быть теми, кем захотим.