Изменить одиночеству - Евгения Михайлова

— Ты — женщина, созданная для любви. Для моей любви. Мне не нужно ничего ждать и проверять. Я обожаю каждый пальчик на твоих ногах. У меня такое впечатление, что я смогу узнать тебя всю до самой маленькой родинки. Я все знаю о красоте и пропорциях.

В общем, так и случилось. Он все узнал. Он всему так радовался, узнавая. А в Даше удивление, благодарность, восхищение внешностью, непреодолимым мужским обаянием и ярким независимым умом слились в бурную кипящую лаву, которая выжгла и смыла ее протест, ее увечье и болезнь.

У Валерия была семья, творческий кризис, исключавший нормальную работу и доход. Поэтому Даша сняла однокомнатную квартиру. Речь шла о месте, где они могли встречаться. Но для встречи Валерий пришел туда только один раз. Чтобы понять: о расставании не может быть и речи. В свою общую жизнь они впали, не приходя в сознание. Потрясенные и покоренные навсегда. В какой-то момент расписались, потому что Валерий развелся, и им нужно было уладить формальности.

Очень быстро Даша поняла, что ее опытный и умный спутник проиграл схватку с собственным чувством в какой-то катастрофической степени. Для него все остальное потеряло смысл. Он без раздумий переступил через семью, сына, даже через мать, которая просила его не разрушать окончательно жизнь стольких людей. Даша это поняла. Ее отец, который тяжело болел и был вынужден оставить работу, тоже считал, что Валерий — не тот человек, с которым женщине будет спокойно.

— О каком покое речь, папа? — удивилась Даша. — Это любовь. Это самое главное.

Мать Валерия умерла, жена и взрослый сын объявили его врагом, отобрали все до копейки: квартиру, машины, дорогие и дешевые вещи. Он с легкостью все отдавал, надеясь, что так откупился. Но чем легче он рвал эти, самые простые бытовые нити, тем бóльшую ненависть и обиду оставлял за спиной. Ему это было безразлично. Ничего, кроме свалившегося сияющего счастья с Дашей, ему не было нужно. Вскоре оказалось, что и работа ему не нужна. Он уходил из одной фирмы из-за малейшей проблемы, его сразу брали в другую как отличного специалиста. Но после пятого места работы Валерий перешел в разряд ненадежных людей. Его цена резко упала и продолжала падать. Он и сам не заметил, как превратился в разового профессионала, которого использовали за копейки, потому что это сотрудничество без доверия и без гарантий.

Со стороны его жизнь всем казалась полнейшим крахом. Руины семьи, крест на репутации, знак «опасно» на любом новом месте работы, съемная дешевая квартира, за которую платит великая любовь Валерия — маленькая, перепуганная девочка, которая еще даже институт не закончила и подрабатывает там и сям. Только он не видел этого краха. Он горел на великом костре любви. Он как будто искал, что бы еще подбросить в него, и не сомневался: это его прекрасная и страшная судьба. Его восторг и отчаяние.

А Даша училась, работала, металась, искала деньги, чтобы жить. На заработок Валерия она не надеялась вовсе. Она все понимала про его костер. Между восторгами любви, отчаянием из-за проблем остального мира, между часами с Дашей и провалами без нее Валерий пил, чтобы не умереть от страстей. Он не просто потерял все, что имел, он растворился сам в страшной кислоте своей исключительной любви. Видимо, любовь — это было как раз то, что ему противопоказано. Его рок. Валерий так сильно любил Дашу, что разлюбил себя. Мог пойти на работу в грязной рубашке, небритый, ему не нужна была ни еда, ни минимальный комфорт. И пить часто начинал в начале рабочего дня, иначе не дождался бы его конца.

Даша взяла с подоконника свою зеленую гостью в горшочке, вдохнула тонкий еловый запах, погладила мягкий пушистый шар, открыла балкон. Оставила в комнате тапки и встала перед балконным стеклом босиком. У нее горели ступни. Она сейчас идет по раскаленному потоку, который то ли исцелил, то ли окончательно уничтожил ее женскую суть. И сейчас она вернет факты того и другого.

Поздний зимний вечер. Даша полдня ездила по морозу в общественном транспорте, собирая материал для колонки «Сказки архитектуры». Потом тащила продукты из магазина. Что-то готовила, убирала квартиру. Это давно превратилось в большую муку. Квартира была убита в хлам. Бывшая хозяйка с удовольствием продала ее Даше, чтобы не возиться с ремонтом. Решила, что проще купить другую. У Даши не было никакой бытовой техники, текли все краны, искрила проводка. Она иногда вызывала каких-то мастеров, но они исправляли что-то на пару дней и уходили с убийственным рефреном: «Нужно все менять». Даша в панике постоянно пересчитывала деньги в тумбочке, в их с Валерием общей кассе. Ей физически становилось плохо, когда она смотрела на горку неоплаченных счетов. Но она знала, что никогда не признается ни в чем папе. Он отдал ей все сбережения, чтобы она купила эту развалюху.

Наконец пришел этот вечер. Осталось пережить возвращение Валерия, мечтая, что он приедет трезвым. И до утра можно не думать об унизительном и жестоком выживании. Даша приняла душ, помыла голову и села писать свою колонку.

Дверь открылась в такое время и с такими звуками, что стало ясно: не пронесло. Все пойдет по наихудшему сценарию. Валерий не только пьян, но и привел с собой собутыльника. Одного из самых неприятных Даше людей. Бориса, владельца фирмы, на которую Валерий работает сейчас экспертом-консультантом. Когда Даша встречала его липкий взгляд, спазм отвращения перекрывал ей дыхание.

Она потратила последние силы и оставшиеся крохи терпения на ужасный ужин с пьяной болтовней двух людей, впавших в бесконтрольность, свободу от приличий и условностей, на которых и держится человеческий контакт. Наконец они посмотрели на часы, вспомнили, что с утра важное дело, и разошлись спать. Даша с Валерием в спальню, Борису она постелила в гостиной на диване. Валерий уснул и сразу захрапел. Даша на ночной сон давно не рассчитывала. Просто попыталась улечься удобнее, поймать кусочек бездумного забытья. Укрылась с головой, чтобы не слышать храпа. И вдруг почувствовала движение рядом с собой. Ее одеяло сдвинули, к ней прильнуло чужое обнаженное тело, а в бедро уткнулся горячий и твердый живой предмет. Даша отбивалась ногами, а руками тормошила мужа.

Валерий вскочил, включил свет, оценил картину во всей ее красе. Изобразил страшный гнев, даже выскочил в гостиную и схватил с неубранного стола нож. Помахал перед носом гостя. Борис насмешливо хмыкнул и ушел досыпать, не стесняясь своей наготы. Наоборот, бросил на Дашу многозначительный взгляд, уходя. Мол, мы все поняли. Нам помешал только он. Но это ничего, все впереди.

Утром Даша лежала под теплым одеялом, застывшая и окаменевшая. Слушала, как муж с другом мирно и оживленно разговаривают о делах, собираются. Хлопнула входная дверь. Даша со всхлипом перевела дыхание. Наконец. Ей уже казалось, что этого не случится никогда. Она сумела шевельнуться, подняться, добрести до ванной и до аптечки на кухне. Глотнула без воды две таблетки снотворного. Оно никогда не действовало на нее как положено. Какой сон? Но оно хотя бы связывает ноги, туманит немного мозг, в котором так отчаянно бьется всего одна мысль, одно созревшее, настойчивое желание. Бежать отсюда куда глаза глядят в чем есть. Бежать, пока не кончатся тени других людей, пока не умрет чужое дыхание. «Я больше не могу, я больше не могу. Я не могу больше».