Изменить одиночеству - Евгения Михайлова

Под таким девизом она прожила, кажется, все пять лет своего упоительного брака.

Даша вышла на свою уютную чистую кухню, открыла аптечку, достала пачку снотворного, которое она годами покупала и хранила, как глоток кислорода в безвоздушном пространстве, и зло, мстительно спустила его в унитаз. Она презирала сейчас все, что помогало ей выносить тот плен. Ради чего?

Так ради чего? Самое время подумать об этом. Здесь нет и не может быть представителей другой стороны. Любой и всегда враждебной другой стороны. Она сейчас рассмотрит все, что было, лишь с точки зрения своих интересов. Своей жизни и любви. Так она была — любовь? Даша рассматривает воздух обретенной свободы, пробует его на вкус, утоляет им старую жажду, прикладывает к заживающим ранам. Ответ — да. Любовь была. Жизни не было, но это другой вопрос.

Себестоимость

Та ночная сцена с Борисом не произвела на нервного, впечатлительного и очень ревнивого Валерия абсолютно никакого впечатления. Даше не нужно было требовать от него объяснений. Ей это было понятно. Валерий знал, что такое Дашино отвращение, он его читал, оно его радовало, оно его защищало. Именно его, а не ее. А вот ее легкая улыбка в ответ на комплимент знакомого мужчины приводила его в отчаяние и ярость. По природе Валерий был человеком мирным. Не было опыта агрессии. Он поднимал на нее руку, но не мог ударить сильно, хотя следы иногда оставались.

Как-то папа, увидев темное пятно на ее скуле, горько сказал:

— Не хотел я дожить до такого. Ты сумела выкарабкаться из страшной беды на выходе из детства, а сейчас, взрослой женщиной, это терпишь. В чем дело?

— Я не терплю, — ответила Даша. — Я расплачиваюсь. Трудно объяснить, но я повторю слова героя твоего любимого фильма «Английский пациент»: «Я каждую ночь вырезаю свое сердце, но к утру оно вырастает вновь». С сердцем не расстаются, папа.

Зато расстаются с папами. Отец ушел быстро, тихо, безропотно. Он очень устал. Даша осталась наедине со своей опасной любовью.

Мрачный день, забитый проблемами, тревожный вечер. И вот он заходит. Вчера была дикая ссора из-за его ревности, завтра наверняка ждет такой же подарок. Других подарков Валерий никогда ей не делал. Никаких формальностей типа праздников и дней рождения он не признавал. Пылать в унисон они обречены всегда, и это не имеет отношения к жалким, искусственным поводам для радости других, обычных людей.

Валерий, не обремененный мрачными мыслями, не убитый алкоголем — это особый человек. Он врывается в квартиру нетерпеливо: боится не застать Дашу. А увидев, замирает, как ребенок при виде нежданного чуда. Он не бросается к Даше с объятиями и поцелуями. Он смотрит на нее смущенно, нерешительно. Для того чтобы сделать шаг к ней, Валерию необходимо поймать самый сдержанный призыв, самую робкую радость встречи.

И всякий раз они встречаются заново. И всякий раз все уходит, проблемы сгорают, обиды тают. Ненадолго, но бесследно, вот в чем чудо обоих.

Даша и сейчас, пройдя чистилище, видит его, ощущает ауру самого близкого человека, волну теплого родного запаха. Лицо Валерия светится на фоне всех остальных лиц, как единственная звезда. В его улыбке Даша читает все, что знает о доброте, мягкости и гуманизме. В глазах и в каждом звуке голоса — тот ум, которого больше не отыскать на земле. Они всегда на одной волне понимания всего. А в губах и руках, в прекрасном теле та сила любви, которая возродила ее из пепла и превратила в его прекрасную Галатею. Только с Валерием Даша чувствовала себя красивой. Только рядом с ним это было важно. В ее лице, на ее теле нет ни одного, самого крошечного кусочка, который не был страстно любим Валерием, который остался бы непокрытым его поцелуями.

И каждое утро после не таких уж частых безоблачных ночей любви они встречали избранными, неразделимыми, познавшие самую великую, святую и грешную тайну. И все это не мешало ему через час пустить все под откос. А ей принять любой кошмар без удивления.

Так слишком ли дорого она платила? Даша и сейчас говорит себе: нет и нет. Такой любви нет цены. Она дороже жизни. Даже после того, что случилось.

Обрыв

По факту все годы совместной жизни Даша содержала Валерия полностью, как инвалида или несовершеннолетнего ребенка. Она не интересовалась, сколько он зарабатывает. Какой смысл? В тумбочке, куда они решили складывать общие деньги, иногда появлялась какая-то смешная сумма от него. Даша эти деньги не трогала: пригодится ему на сигареты.

И вдруг такая неожиданность. Его тетя умерла, оставив Валерию по завещанию комнату в коммунальной квартире в центре. Его друзья помогли быстро комнату продать, вместе обмывали удачу, но какая-то приличная сумма все же осела в удивленной тумбочке. И Даша подумала, что это шанс из чего-то выбраться. Может, если привести в порядок те руины, в которых они живут, выбраться из коммунальных долгов, порядок и покой поселятся в тревожной душе Валерия. О минимальном комфорте для себя она даже думать без слез не могла. Она спросила у Валерия: может, сделать ремонт? Он равнодушно пожал плечами. Это истории за пределом его интересов.

А Даша взялась с энтузиазмом. Нашла рабочего, которого рекомендовали как мастера на все руки, закупила с ним материалы. В ремонтном беспорядке Валерий появлялся не часто. Даже ночевать предпочитал у друзей. А Даша и ночами все мыла, терла. Чему-то радовалась. О чем-то мечтала.

Однажды она прибежала домой, когда работы обычно бывали в разгаре. Но в квартире оказалось пусто. Мастера не было. Даша пыталась звонить ему, телефон не отвечал, потом оказался заблокирован. И только к вечеру она открыла свою тумбочку-сейф. Она была пуста. Ничего. Ни ее денег, ни первой и наверняка последней большой суммы от Валерия. Даша позвонила Валерию в ужасе и слезах. Он сказал, что сейчас приедет. Она села в кресло и стала бездумно, потерянно ждать. Задремала. Проснулась от того, что дверь выбивали. Потом, как в кошмарном сне, смотрела, как в квартиру заходят чужие люди — в черной форме полиции, в синих халатах врачей. И среди них Валерий с высоким, очень похожим на него мужчиной, который был его взрослым сыном. Руководителем одной из фирм «Роснефти».

Тот кусочек жизни, который последовал дальше, сохранен памятью в особом статусе. Рядом с пытками в домике маньяка-насильника. Это хранится там, где бессильно понимание, где умерла оценка. Осталась лишь тяжелая, как могильная плита, ненависть. Но в этом, втором случае, она адресована всем участниками, кроме Валерия. У него два адвоката: ее любовь и его смерть.

Дашу вывели из квартиры два черных полицейских, держа под руки. Привезли в отделение, долго допрашивали. А все, что она могла сказать, — это телефон работника, который делал в квартире ремонт, она даже не знала его фамилии. Потом вошел сын Валерия, важный и толстый Семен, коротко приказал полицейским кончать, как слугам. Появились врачи, и Даша с изумлением слушала, как Семен, которого она видела первый раз в жизни, рассказывает, какая она неуравновешенная, насколько склонна к странным поступкам. На какое-то время они остались с ним наедине. Даша спросила: