Вице-адмирал - Василий Сахаров

– Кутиков! – переключившись на командную волну, обратился я к капитану второго ранга.

– На связи! – пытаясь экстренно разогнать фрегат, отозвался он.

– План следующий. Уходим от мин и прикрываемся силовым щитом. По возможности бьем противника ракетами и электромагнитным оружием, а затем включаем «Пелену», отрываемся и ждем наших. Возражения есть?

– Никак нет. Все очевидно.

– Действуй. Надеемся на тебя. Выводи нас, кавторанг.

– Выведу.

Мое внимание сосредоточилось на мониторе шлема. На него поступала вся информация о состоянии нашего корабля и действиях противника. Вражеские «коробки» только-только пришли в движение и направились навстречу, а вот самоходные мины, будь они прокляты, уже совсем рядом. Они шли на сближение, и Кутиков отдал приказ артиллеристам:

– БЧ-два! Цель – мины! «Химерами» и «верами»! Огонь!

Пучково-лучевые пушки и шрапнельные орудия отработали на оценку «отлично». Одна мина вспыхнула тусклой искоркой и взорвалась. За ней другая. А следом третья. Но что такое десять стволов против сотен самоходных мин, которые получили приказ на активацию? Этого мало. Ничтожно мало. Значит, вся надежда на превосходство в скорости, маневренность фрегата и «Пелену».

Можно было сказать, что корпус «Забияки» задрожал от напряжения, а маршевые двигатели взвыли. Да только этого не было. В космосе вибрация – понятие относительное и ее практически нет, а двигатели «Забияки» работали бесшумно. Однако напряжение было, и оно чувствовалось. Это внутреннее напряжение людей, которые боялись и дрожали от страха, но не опускали рук, спасали себя и делали для этого все, что возможно.

– Энергию на максимум! – кричал Кутиков. – Отключить вспомогательные системы! Отключить силовой щит! Все перенаправить на движки! Механики, скорость! Дайте скорость! Отстрелить имитаторы! Связисты, ставьте помехи! Артиллеристы, не спать!

Свет померк. Ходовой мостик почти полностью погрузился во тьму, только экраны мигали. А на мой монитор продолжали поступать свежие данные. Силовой щит, который и так не работал на полную мощность, был отключен. Самонаводящиеся мины все ближе и ближе. Они не среагировали на выпущенные фрегатом имитаторы. Только пара штук отклонилась. Помехопостановщики тоже не справились, а орудия ближнего боя сбивали лишь часть мин. Мы не успевали, и тогда Кутиков начал маневр уклонения.

Резко сменив курс, набирающий скорость фрегат ушел от нескольких мин, по сути, небольших торпед с малым радиусом действия. Вновь поворот. Опять смерть прошла мимо. И тут мины начали взрываться. Повинуясь дистанционной команде, они срабатывали одна за другой и выбрасывали в сторону «Забияки» шрапнель и осколки корпуса. От этого уклоняться сложнее, и вскоре нас достали.

Нам не хватило времени. Еще одна минута – и мы вырвались бы. Однако отыграть эти шестьдесят секунд не получилось. Несколько осколков пробили корпус фрегата, и его повело в сторону. Кутиков и навигаторы постарались выровнить корабль. Но мины продолжали взрываться, и «Забияку» накрыло плотно.

Частые удары по корпусу можно было услышать, точно так же как и шум выходящего сквозь пробоины воздуха. Звяканье и шипение. После чего корабль обесточился. Во многих отсеках разгерметизация. Треть экипажа получила ранения или погибла. Реактор заклинило, и он заблокировал сам себя. Движки вышли из строя. Навигационные приборы погасли. Радар не функционировал. Половина внешних камер была срезана осколками. Генератор гравитации отключился. На корабле невесомость, и «Забияка» летел в космосе сам по себе.

«Вот и все, – подумал я с горечью. – Как глупо. Попали по полной программе. Анус. Конец фильма без счастливого послесловия. А что с Барбарой?»

– Милая, как ты? – Я обратился к супруге по отдельному каналу.

Краткая пауза, треск и шипение динамика, томительное ожидание – и ответ:

– Я в порядке… Нахожусь в медблоке… Разгерметизации нет…

– Ты одна?

– Нет… Вместе с Брианом… Тут темно и страшно…

– Оставайся там. Сейчас свет будет. Ни в коем случае не снимай скафандр. Ты меня поняла?

– Да.

– Вот и умничка.

Практически сразу включились аварийные генераторы. Удары по корпусу прекратились, видимо, мины закончились или их остановили, и я посмотрел на Кутикова. Почему он не отдает команды? Но командир «Забияки» уже не мог ничего говорить. Его шлем был расколот шрапнельным осколком, и он безвольной куклой повис на подлокотнике кресла.

«Прощай, боевой товарищ». – Отвернувшись от кавторанга, я включил общее оповещение и объявил:

– Экипаж, внимание! Это Тор! Принимаю управление кораблем на себя! Осмотреться по отсекам и доложить о потерях, повреждениях и состоянии механизмов!

Доклады пошли моментально, и вскоре стало понятно, что фрегат уже не оживить. По крайней мере, своими силами. Значит, отлетал свое «Забияка», и мы с ним. Хотя насчет нас вопрос спорный. Можем еще побороться и даже уцелеть. Вооруженные шаттлы для абордажиров в порядке и готовы к вылету. Половина орудий все еще в строю, и есть термоядерные «гуры». Это уже кое-что.

Правда, наводить пушки и ракеты придется по артиллерийским радарам, которые потеряли соединение с БИУСом и работают автономно. Но это уже не столь важно. Главное, чтобы ракеты вышли в космос, а дальше сами цель нащупают. Особенно если противник подойдет поближе, а не решит расстрелять нас с дальней дистанции. Впрочем, это вряд ли. Хотели бы нас прикончить – могли сразу накрыть. Так что небольшой шанс продержаться до подхода основных сил эскадры у нас имелся. Однако сколько времени их ждать? Если все по плану, то тридцать девять минут.

Тем временем, пока мы осматривались и аварийные партии латали дырки, вражеские корабли подошли совсем близко. Два эсминца нависли над искореженным фрегатом, прикрылись силовыми щитами и были готовы открыть огонь. Мы, кстати, тоже. Артиллеристы у своих орудий и пусковых установок, а абордажиры Ломова в шаттлах. Однако прежде, чем я отдал приказ, командир БЧ-4, капитан третьего ранга Селянинов, доложил:

– Командир, противник вызывает на связь. Это частоты тофферов. Что делать?

– Давай соединение. Пообщаемся и выиграем немного времени.

Включился стационарный монитор, и я увидел противника. Лица не разглядеть, как и я, он был в скафандре с темным забралом. Да и черт с ним, с лицом. Каждая секунда разговора – это жизнь, и я молчал, ждал, что враг представится первым, и он не выдержал:

– Я – Обадия Ноймарк, вольный тоффер на службе великого Орландо Таги и командир эсминца «Розалинда». Кто ты?

– Виктор Строгов, командир имперского фрегата «Забияка».

Свое звание и титул называть не стал. Вдруг тоффер не знает, кто я такой. Но Обадия Ноймарк к походу подготовился хорошо, и в его голосе появилась насмешка:

– Вот как? Оказывается, в нашу ловушку попался принц?