Пять из шести - Александр Антонов

Катя на заднем сидении начинает подавать признаки жизни. Останавливаюсь и делаю ей укол. Теперь проспит до утра. У дома ставлю машину впритык к крыльцу. Теперь, если кто и обратит внимание, так лишь на то, что Альварес опять притащил в дом полупьяную девку.

* * *

Ни разу в жизни я не попадал в столь ужасную ситуацию. С одной стороны, от нелепой случайности гибнет член моей группы. С другой стороны, это даёт нам возможность представить смерть Екатерины Вяземской в нужном свете. Сейчас мне предстоит всё это объяснить сестре-близнецу покойной, которая (сестра) уже просыпается.

* * *

Не раздумывая, махнул бы этот разговор на бой с батальоном коммандос. И даже то, что он уже закончился и закончился благополучно — Катя всё поняла и приняла — не приносит успокоения. И поняла и приняла, но теперь всегда будет видеть во мне лишь циничного ублюдка. Хуже только то, что я и сам так о себе думаю.

Катя холодна, как лёд. Сидит и сосредоточенно накладывает грим, преображаясь в Марию. Закончит, и мы поедем к Кардосо, чтобы накормить его нашей легендой и использовать в своих целях.

* * *

— … Я не успел на какие-то минуты. Мы с Марией преследовали убийцу на двух машинах, настигли, выдавили за обочину и я прикончил негодяя. Потом мы бросили автомобиль Марии рядом с машиной Левши, устроили из них весёленький костёр, а сами уехали на моём автомобиле.

Кардосо не перебивал меня в течение всего рассказа. Слушал внимательно, глядя то на меня, то на Марию. Когда я замолчал, в разговоре надолго установилась пауза — Кардосо размышлял.

— Хорошо, — сказал он, наконец, — вы остаётесь на ранчо. Пока достоверность ваших слов не подтвердиться — ты уж не обижайся, Альварес, — своих комнат не покидайте. Потом решим, что с вами делать дальше.

Екатерина Вяземская

Теперь только смертью я смогу вернуть сестре долг. Нет, я не собираюсь каким-то образом сокращать своё пребывание в этом мире, наоборот, я постараюсь жить за двоих, но эта боль будет теперь со мной всегда. Сегодня хоронили Катю, а я даже не смогла присутствовать на похоронах. Хорошо хоть траур для меня уместен: как-никак умерла моя хозяйка. По-прежнему сижу взаперти. Все новости узнаю из СМИ — и телевизор работает, и газетами меня снабжают. То, что укрылось от глаз ушлых корреспондентов, сообщает Альварес — с него ограничения на передвижение сняты. Светлана сделала всё, как я её просила — Старх уже в Рансьоне. Завтра оглашение моего завещания.

* * *

С оглашения Альварес вернулся в добром расположении духа. С его слов всё прошло, как по нотам: Старх на коне — Вяземские в шоке.

— Ты знаешь, как Михаил Сергеевич на него смотрел? — Мне было всё равно, но Альварес был увлечён рассказом, ему было не до моих эмоций. — Мне кажется, он узнал в нём родственника!

Догадка Альвареса полностью подтвердилась. Михаил Сергеевич назначил Старху встречу, на которой фактически признал родство. Теперь вряд ли кто помешает Старху завладеть шкатулкой.

Так оно и вышло. Альварес, как ни пытался, на церемонию вскрытия ларца не попал, но всё равно был очень доволен.

— Полный порядок, ларец у Аристарха! — объявил он, входя в комнату. — Сегодня ночью я исследую его содержимое.

Я не стала спрашивать, как он собирается это делать. Разведчик такого уровня отвечает за свои слова.

Я слышала, как он вернулся под утро, но вскакивать с кровати не стала. За завтраком Альварес был необычно задумчив. Когда мы остались наедине, он всё так же продолжал мять левой рукой подбородок. Похоже, ко мне стало возвращаться любопытство, поскольку я не выдержала и спросила:

— Ну, что там ларец?

— Я что-то не понял, — пожал плечами Альварес, — крест, икона и много бумаг.

— Тайник был? — спросила я.

— Только в кресте, но пустой. Ладно, — Альварес махнул рукой, — я всё сфотографировал, теперь моя задача отправить фото в Центр, доставить Вяземского с оригиналами в Москву, а уж о ценности содержимого ларца пусть судят там.

— И как ты собираешься это сделать? — поинтересовалась я.

— Есть кое-какие задумки, — неопределённо пожал плечами Альварес, — но точно на твой вопрос я отвечу только после того, как мы поговорим с Кардосо.

— А может, ну его? — спросила я. — Ларец у Старха и Вяземские вроде как с этим смирились. Отъезд моего «мужа» и Светланы из Рагвая мы можем прикрыть и сами.

— Боюсь, что нам на это может силёнок и не хватить. Ты, когда говорила о смирении Вяземских, употребила выражение «вроде как». Ты верно его употребила.

— Вот чёрт… — непроизвольно вырвалось у меня.

— Ну, не чёрт, — поправил меня Альварес, — а всего лишь Николай Михайлович Вяземский. Хотя… тебе, конечно, виднее, он все-таки твой кузен, а не мой. Так вот, не далее как вчера он опять встречался с Удавёнком, и тот пообещал, что ни сам ларец, ни его содержимое пределов Рансьона не покинут. Так что без помощи Кардосо нам не обойтись.

* * *

— Вот что, ребята, — произнёс Кардосо после того, как Альварес закрыл рот — я его и не открывала. — Я не знаю, кого вы здесь представляете: русскую мафию или русскую разведку — это мне одинаково безразлично. Вы, Мария, не сделали мне ничего дурного, а ты, Альварес, даже оказал ряд ценных услуг. Аристарх Вяземский и Светлана вообще являются родственниками моих погибших друзей.

— Значит, вы нам поможете?

Это были первые слова, произнесённые мной с начала разговора. Кардосо кивнул.

— Помогу, но после того, как вы устраните сына Удава.

— То есть как это мы? — спросил ошеломлённый Альварес, а я так просто онемела.

— Ну, не вы лично, — поправился Кардосо. — Это должны сделать Аристарх и Светлана.

Час от часу не легче!

— А в чём тогда будет заключаться ваша роль? — воскликнула я.

— А вы что думаете: убьёте главаря — и мафия обезврежена? Тут же кинутся мстить по горячим следам.

— А следы эти должны привести куда угодно, но не к вашему ранчо, — закончил за него мысль Альварес.

— Верно, — кивнул Кардосо. — Я давно хочу заключить с мафией перемирие. Но, пока жив сын Удава, это, сами понимаете, невозможно. Ну, чего вы так хмуритесь, Мария? Это пресмыкающееся мешает не только моим планам, но и вашим — особенно планам Аристарха и Светланы. Он уже убил близких им людей, а теперь подбирается и к ним самим. Поэтому никого не удивит, что они перед тем, как покинуть страну, захотели свести с ним счёты.

Я слушала его и понимала, что сукин сын прав: наши интересы тесно переплелись. А Кардосо продолжал сыпать аргументами в пользу своего предложения:

— Сразу после покушения на главаря мафии ваши друзья укрываются в отдалённом охотничьем домике, а вы, в их одежде и на их автомобиле, устремляетесь к южной границе. Бандиты тут же организуют за вами погоню. Кстати, это, может, более опасная часть операции, чем устранение сына Удава. Несколько сот километров вам придётся уходить от погони самим. Мой человек прикроет ваш отход только у самой границы. В соседней стране вам организуют зелёный коридор до ближайшего порта и помашут ручкой вслед вашему теплоходу. Все, включая полицию, будут уверены, что убийцам удалось покинуть континент, их перестанут искать, и через некоторое время я организую отъезд из страны Аристарха и Светланы. Неужели вы будете возражать против такого прекрасного плана?