Берлинская рулетка - Александр Александрович Тамоников

– Выручил, командир, спасибо. Мы как последние дилетанты в ловушку себя загнали. У нас Романовский и Шарлотта ранены…

Час от часу не легче! Рано было расслабляться.

Влад бросился к кустам, помог Грамарю выволочь оттуда молодого лейтенанта. Нагорный тащил Шарлотту. Она жалобно выла, из плеча ее сочилась кровь.

– Ты жив, Олежка? – Майор склонился над подчиненным.

– Пока нет, товарищ майор. – Лейтенант с трудом произносил слова, глаза его помутнели.

Пуля попала ему в правый бок, оттуда ручьем текла кровь.

У Грамаря в вещмешке нашелся медицинский пакет. Он высыпал его содержимое в траву, ножом вспорол китель, стащил с раненого товарища. Нагорный готовил бинты, Грамарь зажимал рану комком ваты. Олежка вздрагивал, терпел боль.

Градов лихорадочно перевязывал Шарлотту. Совесть его некстати проснулась. Эта-то женщина с чего пострадала? У нее ребенок, больная мать. Их кормить надо.

Шарлотта застонала, с усилием разлепила склеившиеся веки, обвела пространство тусклым взором. Она обнаружила, что Олежка жив, и вроде бы успокоилась.

– Представляете, товарищ майор, эта баба нашего Олежку спасла, – недоуменно пробормотал Грамарь, завершая перевязку. – Он вылез, не подумав, стал стрелять, тут и словил пулю. Она давай его за ноги оттаскивать. Нам-то не до того было, противник наседал, не могли отвлечься. Только оттащила Олежку в безопасное место, как сама пулю получила, захлебываться стала.

Много удивительных вещей происходило на войне. Наскоро перевязанный Олежка пришел в себя, что-то беззвучно зашептал, нашел глазами Шарлотту и успокоился. Ох уж эта молодость, вздорная, глупая и непонятная.

В районе кладбища стояла глухая тишина. Это было странно. Не каждый день в послевоенной Германии происходили столь отчаянные схватки с применением огнестрельного оружия! Над этим феноменом стоило задуматься.

Пока позволяло время, Влад обшарил несколько тел. Документы у мертвецов имелись. Они были выданы службой безопасности автомобильного концерна «Порше», но вряд ли к ним следовало относиться всерьез. Фамилии в них значились немецкие.

Долго гадать не стоило. Все эти ребята служили в СС, были подтянутые, стройные, лица каменные, породистые. Это давало дополнительную пищу для размышлений. Если уж бывшие эсэсовцы пошли в услужение британцам, стало быть, на то имелись веские причины.

Восемьсот метров до дороги дались офицерам непросто. Из жердин они соорудили волокушу, пристроили на нее пострадавшего товарища. Олежка стоически выносил тяготы, глухо стонал.

Эсэсовцы провожали процессию мертвыми глазами. Один еще стонал, пытался выползти на дорожку, ведущую к часовне.

Грамарь временно оставил Олежку в покое, извлек нож, добил раненого, вытер лезвие о траву и с чувством выполненного долга вернулся.

Влад обнял Шарлотту, помогал ей идти. Женщина передвигалась самостоятельно, закусив губу. Простреленная рука висела плетью. Вблизи опушки они передохнули и побрели дальше. Губы Шарлотты выводили невнятную молитву.

– Сейчас нам не помешал бы какой-нибудь ангел на ковре-самолете, – пошутил Грамарь и оскалил в темноте прокуренные зубы.

Машина у амбара осталась целой. Засада находилась рядом с ней, но эсэсовцы не стали выводить из строя советский внедорожник, собирались уничтожить пассажиров до того, как они рассядутся по местам.

Грамарь завел мотор и хищно засмеялся. Работает, родимый! Раненые разместились на заднем сиденье.

Влад недоверчиво озирался, тер глаза. Где британские и американские патрули? Звуки боя были слышны даже в Берлине. Но никто не спешил выяснять обстоятельства. Объяснение было единственным. Военные получили приказ не вмешиваться, по крайней мере, не спешить с выездом на место происшествия. Пусть наймиты в штатском сделают свое дело и скроются. О том, что все произошло иначе, важные лица в спецслужбах пока не знали.

– Рвем когти, командир, пока тихо, – отдуваясь, пробормотал Нагорный. – Сам за руль сядешь или подчиненному доверишься?

Глава десятая

Ночь еще только начиналась, когда видавший виды «газик» въехал в северные районы Берлина. Олежка наглотался обезболивающих таблеток и притих. Зато исходила стоном Шарлотта. Каждый прыжок по ухабам доставлял дикую боль.

В районе Райникендорф машину дважды останавливали британские патрули. О спецоперации ряженых эсэсовцев они, разумеется, ничего не знали. Градов предъявлял офицерские книжки, горячился, сыпал английскими словами. Дескать, выполняем задание своего командования, едем кратчайшим маршрутом! Не видите, что у нас раненые? Если немедленно не освободите проезд, то вся ответственность за их жизни станет вашей! Патрульные растерянно переглядывались, пожимали плечами, освобождали дорогу и желали счастливого пути. Нагорный тут же утапливал газ до упора.

В районе Панков стояли советские войска, и слово «Смерш» действовало безотказно. До госпиталя в районе Парижской площади они гнали практически по прямой. Наплыва раненых в освобожденном Берлине не было, дежурная смена врачей трудилась безупречно.

– Немедленно готовить парня к операции! – скомандовал седой военврач майор Глушков.

– Что, уже приехали? – пробормотал Олежка, приходя в сознание. – Товарищ майор, а почему такие белые стены? Вы тоже здесь, значит, тоже умерли, да?

– Женщину тоже возьмите, – настаивал Градов. – У нас нет времени искать гражданскую больницу. Это местная жительница, она спасла нашего сотрудника. Отнеситесь к ее лечению ответственно.

– Да ты не волнуйся, майор, все сделаем как в лучшей московской больнице, – сказал военный хирург и снисходительно улыбнулся: – Жить будут ваши подопечные, вы их вовремя привезли.

Поспать оперативникам удалось четыре часа, хоть что-то. Поговорка «после войны отоспимся» пока не работала.

– Видок у тебя, майор, конечно, адский, – заявил полковник Троицкий, когда наутро подчиненный возник перед глазами. – Видел себя в зеркале? Ну и ладно, не смотри. Обескураженный ты какой-то. Можно поздравить с очередным провалом, да? – Начальник выслушал доклад, раздраженно поморщился и проговорил: – Просто замечательно, Градов. Все ниточки оборваны, человек пострадал, слава богу, что не умер. В бою на кладбище вы вели себя достойно, уничтожили вражеский отряд, но даже не надейся, что за это получите награды. Твоя задача далека от боевой. Для этого существуют другие люди.

– Не понимаю, в чем провал, товарищ майор, – дерзнул заявить Градов. – Теперь многое становится ясным. Не эвакуируй британцы концлагерь, мы все равно не смогли бы войти на его территорию. Зато теперь уверены в том, что Шарлотта говорила правду. В концлагере англичане к чему-то готовили германских военных. Подозреваю, что к боевым действиям против Красной армии. Этот лагерь – один из многих. Операция засекречена, покрыта мраком тайны. Противник узнал о нашей осведомленности касательно данного объекта и решил эвакуировать личный состав. Технически это было несложно. Посадили в машины и увезли. Враг знал, что мы появимся в данном квадрате, и выслал группу ликвидации. Но ей не повезло так же, как в квартире Дженни Майерс.

– Откуда, по-твоему, они получают эти сведения? – осведомился Троицкий.

– Мое мнение не поменялось, товарищ полковник. В штабе по-прежнему работает «крот». Арбатов был не один.