Тайник абвера - Александр Александрович Тамоников

окраину города. Пашка намеревался ночевать на блатхате, а утром его бы забрала машина. Любил Сигара жить с форсом. Машина была из Облпотребсоюза, шофером на ней работал приятель Синицына, который очень любил деньги и девок. И все это у него было благодаря дружбе с уголовником. А своему начальству он безбожно врал о разных семейных делах, из-за которых ему приходилось просить машину в разное время суток. Руководству было пока не до поездок, и поэтому шофера легко отпускали.

Женщина остановилась возле подвала разрушенного дома и кивнула Пашке:

– Спускайся!

Ее рука снова скользнула в карман пальто, Синицын решил не возражать. Судя по тому, что эта бывшая учительница натворила на хате, связываться с ней и возражать было опасно. Смертельно опасно. Если уж попался, выпутываться надо хитростью, а не грубой силой.

И Пашка послушно стал спускаться по разбитым кирпичам вниз. Пока светила луна, идти было можно, но когда они вошли под своды межэтажного перекрытия, стало совсем темно. Но тут неяркий свет фонарика скользнул по спине уголовника и уперся в камни под ногами. Теперь он увидел проход, в конце которого чернел брезент или что-то в этом роде. Наверное, так был завешен вход в подвал. И снова, повинуясь тихому голосу, он пошел вперед, чувствуя на своей спине недобрый взгляд, похожий на дуло пистолета.

Отодвинув брезент, они оказались в подвальном помещении. Еще один выход, также прикрытый брезентом, виднелся в дальнем углу подвала. Женщина снова держала в руке пистолет, и внутри у Пашки все сжалось. Что у нее на уме? Она же ненормальная! Но незнакомка чиркнула зажигалкой, и загорелся фитиль масляной горелки, стоявшей на камне посреди помещения.

Пашка осмотрелся. Кирпичные стены почернели и заплесневели от потоков воды, вдоль стен кое-где виднелись остатки водопроводных труб, весь пол был усыпан каменным крошевом и большими обломками кирпичной кладки.

Женщина села на старый деревянный ящик и показала пистолетом в угол.

– Вон там разбери камни. Увидишь под ними ведро. Неси его сюда. Быстрее!

Пашка Сигара стиснул зубы от злости, но показывать свой гонор было не к месту. Он поддернул рукава пальто, подтянул чистые манжеты своей рубашки и принялся осторожно перекладывать камни в указанном месте. Оказалось, что камней не так уж и много. Под ними он увидел обломок доски, прикрывавшей мятое ржавое ведро. В ведре лежала свернутая грязная тряпка. Покосившись на спутницу, Пашка взял ведро, но оно чуть не выпало из его рук. Ведро было не пустое, в нем находилась не только тряпка. «Неужели?» – мелькнуло в мозгу уголовника, но он взял себя в руки и поставил ведро перед женщиной. Та кивнула на другой ящик:

– Сядь, я хочу тебя кое о чем расспросить.

– Не совсем подходящее место для разговоров, – криво усмехнулся Пашка, но по каменному лицу собеседницы понял, что возражать или доказывать что-то бесполезно. С этим человеком возможен лишь один разговор – беспрекословное подчинение. От нее, наверное, можно сбежать, но нельзя ослушаться. Хотя сбежать – это всего лишь отсрочка приговора. Вон она как пацанов завалила там, на хате. Найдет потом и не помилует. Она не прокурор и не судья, она палач. Эта мысль как-то сразу утвердилась в голове вора. Теперь ему стало все понятно в поведении этой странной женщины.

Пашка послушно опустился на другой ящик, напротив.

Где-то в дыре под потолком посвистывал ветер, нудно капала вода за стеной, а здесь, в этом затхлом душном подвале, пропахшем мышами, вонял и потрескивал масляный светильник, отбрасывая на стены уродливые и зловещие тени.

Женщина положила ногу на ногу и, покачивая носком резинового ботинка, спросила холодно, как на допросе:

– Что за бойня была на острове, где милиция нашла тело Косорезова и еще одного человека?

– Я… – Пашка замялся, не хотелось ему говорить правду, ему вообще не хотелось отвечать на этот вопрос, который затягивался, как удавка вокруг его шеи. Но дуло пистолета смотрело жадно и многозначительно, и Пашка замямлил: – Я за ними поплыл. Я думал, они рыжье прятать поплыли. Фима меня кинуть решил, но я его выследил, допер, что он в Псков может отправиться. Он тутошний, все знает, учился здесь. Я за ними по пятам шел, лодку спрятал за мыском и шел. А они прятать ничего не стали, сразу какая-то между ними перепалка началась. А потом… – Пашка судорожно и хищно огляделся, – потом Косорезов вытащил пистолет. Этот второй в него выстрелил не глядя и побежал. Попал он в Фимку. Тот растянулся на камнях и вслед тому тоже выстрелил. И тоже попал. Второй мне не нужен был, мне Фимка был нужен, драгоценности нужны были, которые он у меня увел. Там моя доля была. Короче, я того второго и замочил! А потом подбежал к Косорезову, а он уже отходит. Так ничего мне и не сказал. Ну, я трогать ничего не стал. Ноги пришлось уносить. А теперь вот думаю, а чего они туда приплыли, на остров этот.

– На квартиру зачем пошел к Косорезову? Как узнал про нее?

– Как узнал… Следил, вот и узнал! Я его разок уже хотел зажать там, в подъезде, перышком пощекотать и в квартиру затащить, чтобы там по душам поговорить. Только он не через подъезд туда ходил, а другой дорогой. Раз я увидел и пошел за ним следом, а его уже нет. Там черный ход. Темно было, я покрутился и ушел. А по свету потом пришел, понял, что на второй этаж этим путем никто сто лет не ходил. Значит, на первом он живет, прячется, свет не включает, тайком ходит. Решил прошерстить его берлогу, может, там он мою долю прячет. Зашел тихо, а там мент! Ну и…

– Мент? Откуда ты знаешь, что мент? – прервала Пашкин рассказ женщина.

– Ну, не знаю, чуйка подсказала, – пожал плечами Синицын, покосившись на дуло пистолета. – Он не в «шкуре» был, обычно одет: пальтецо, кепарь. Он сразу меня услышал и давай махаться. Я по-тихому не смог, больно ловок, падла. Пришлось деру давать, а он мне вслед пульнул, вот ногу чуть зацепило. Ушел я, хорошо, что он один там был, а то бы мне крышка.

– Один был? Почему он был один? Что искал?

– Не могу знать, мадам, – усмехнулся уголовник, – мне не докладывались. Да только я точно говорю, что сыскарь это был. Хватка, реакция, как вел себя. Не, такой не из блатных.

– Значит, квартира под наблюдением. Повезло тебе, Сигара! Ну, спасибо, что предупредил. За это тебе подарок – смотри, что там в тряпке!

Пашка осторожно