По их следам - Тесс Герритсен

– Вы собираетесь идти одна? – в ужасе спросил охранник.

– Если только вы не пожелаете сопровождать меня.

Мужчина с тревогой окинул взглядом улицу:

– У меня нет никаких инструкций на сей счет.

– Тогда я пойду одна, – беззаботно бросила Берил и направилась по улице.

– Вернитесь!

Но она не обращала внимания на уговоры.

– Мадемуазель! – позвал охранник. – Я найду машину!

Она повернулась и одарила его своей самой ослепительной улыбкой:

– Тогда я угощаю.

В сопровождении обоих охранников Берил отправилась в ресторан, располагавшийся в соседнем районе, в Отейе. Она подозревала, что сотрудники Домье выбрали это место не из-за высокого качества здешней еды, а из-за удобного расположения ресторана и хорошо просматриваемого главного входа. Сама пища была довольно посредственной: пресный суп вишисуаз и кусок мяса молодого барашка, который, судя по всему, был не так уж и молод. Но Берил так проголодалась, что смаковала каждый кусочек и даже не отказалась от порции открытого яблочного пирога.

К тому времени как с пищей было покончено, два ее спутника пребывали в весьма благодушном настроении. Оживившись, они решили: возможно, работа телохранителя не так уж плоха, особенно если леди будет каждый день угощать их такими блюдами!

Охранники даже уступили Берил, когда она попросила их сделать небольшую остановку на пути домой. Щедрая леди объяснила, что это займет всего минутку – ей хочется хоть одним глазком взглянуть на последнюю художественную выставку. В конце концов, там она может отвлечься и найти то, что поразит ее воображение.

Телохранители послушно сопроводили Берил в галерею «Анника». Выставочная площадь представляла собой одно обширное, высокое помещение – три этажа, связанные открытыми мостиками и винтовыми лестницами. Солнечный свет проникал вниз сквозь стеклянный свод, освещая коллекцию бронзовых скульптур, выставленную на первом этаже.

Поприветствовать посетителей вышла молодая женщина с короткой «рваной» стрижкой с волосами поразительного рыжего оттенка. Она любезно осведомилась, не желает ли мадемуазель осмотреть какие-то отдельные экспонаты.

– Могу ли я немного здесь оглядеться? – спросила Берил. – Или, возможно, вы могли бы направить меня к некоторым картинам. Ничего чересчур современного – я предпочитаю классических художников.

– Да, конечно, – ответила женщина и повела Берил с ее спутниками вверх по винтовой лестнице.

Большинство работ, которые Берил увидела на стенах, были отвратительными. Они представляли собой пейзажи, населенные деформированными животными. А еще птицами с собачьей головой. Другие картины изображали городские пейзажи с резкой формы кубистскими зданиями. Остановившись у одной из работ, молодая женщина спросила:

– Возможно, это в вашем вкусе?

Берил взглянула на обнаженную охотницу, держащую над головой мертвого зайца, и сказала:

– Нет, я так не думаю.

Она направилась дальше, осматривая эксцентричную коллекцию картин, драпированных тканей и глиняных масок.

– А кто отбирает представленные здесь работы? – поинтересовалась Берил.

– Этим занимается Анника. Хозяйка галереи.

Берил остановилась у кричаще нелепой маски, изображавшей мужчину с раздвоенным языком.

– У нее… уникальный вкус на произведения искусства.

– Довольно смелый, вы имеете в виду? Да, Анника предпочитает художников, любящих рисковать.

– Она сегодня здесь? Мне бы хотелось с ней познакомиться.

– Увы, сейчас ее нет на месте. – Молодая женщина грустно покачала головой. – Один из наших сотрудников умер прошлой ночью, понимаете. Анника должна побеседовать с полицией.

– Мне очень жаль.

– Это наш швейцар. – Сотрудница галереи вздохнула. – Его смерть была такой неожиданной!

Они вернулись на первый этаж. Только тогда Берил заметила работу, которую вполне могла бы приобрести. Это была одна из бронзовых скульптур, вариация на тему Мадонны с младенцем. Но, подойдя ближе, чтобы осмотреть экспонат, Берил не поверила своим глазам: это был не младенец, припавший к материнской груди. Это был шакал.

– Довольно интригующая работа, как вы считаете?

Берил вздрогнула и посмотрела на женщину-гида с примечательной стрижкой:

– И чей же блестящий разум породил на свет сие произведение?

– Новый художник. Молодой человек, который только завоевывает репутацию здесь, в Париже. Сегодня вечером мы устраиваем прием в его честь. Возможно, вы тоже почтите это мероприятие своим присутствием?

– Если смогу.

Сотрудница галереи потянулась к стоящей рядом корзине, выдернула оттуда элегантное тисненое приглашение и вручила Берил:

– Если вы свободны сегодня вечером, прошу вас, пожалуйста, загляните к нам.

Берил уже собралась небрежно бросить приглашение в сумочку, когда внезапно ее взгляд сосредоточился на имени художника. Оно было знакомым.

ГАЛЕРЕЯ «АННИКА» ПРЕДСТАВЛЯЕТ:

Скульптуры Энтони Сазерленда

17 июля, 7 – 9 часов вечера

– Это просто безумие! – воскликнул Ричард. – Ты пошла на недопустимый риск.

К его раздражению, Берил беззаботно провальсировала в гардеробную и застыла, изучая содержимое платяного шкафа.

– Как ты думаешь, какой наряд подойдет для сегодняшнего вечернего приема? Строгое официальное платье, или можно одеться более легкомысленно?

– Ты не должна привлекать к себе всеобщее внимание, – ответил Ричард. – Подумать только: прием в художественной галерее! Едва ли можно придумать более оживленное общественное место!

Берил вытащила из шкафа облегающее фигуру платье из черного шелка, повернулась к зеркалу и приложила наряд к себе.

– Общественное место – самое безопасное из всех мест, которые только могут быть, – заметила она.

– Ты должна безвылазно сидеть здесь! Вместо того чтобы шататься по всему городу…

– Беру пример с тебя.

– Но у меня были дела…

Берил повернулась и направилась в спальню.

– У меня тоже, – весело отозвалась она.

Ричард было направился за Берил, но остановился в дверном проеме, заметив, что она раздевается. Он тут же отвернулся, опершись спиной о косяк двери.

– Тягу к пище из трехзвездочного ресторана нельзя считать делом безотлагательной важности, – бросил Вулф через плечо.

– Я бы не оценила эту пищу на три звезды. Даже ползвезды для такой еды было бы многовато. Но это все же лучше, чем яйца и заплесневелый хлеб.