Дом у последнего фонаря - Анна Малышева

Бессмертие — награда избранных, а не бесплатный суп для нищих, который раздают на паперти.

— Это твоя личная идея или…

— Что ты! — махнул рукой Буханков. — Я сам и не думал никогда на такие темы. Мне вообще как-то все равно, бессмертна моя душа, или со смертью я исчезну весь, без остатка. Бессмертна так бессмертна. Исчезну так исчезну. Я обычный, скромный человек и не считаю, что моя личность имеет такую исключительную ценность, чтобы ее стоило мумифицировать, как египетскую мумию. Но Лыгин! Он-то считал свою персону центром Вселенной, венцом творения и не мог допустить для себя мысли о всеобщем бессмертии. Для него это было что-то типа общественной бани, где все равны и все голые. Лыгин желал привилегий. Отдельного номера в преисподней или в раю, где уж получится. Личные черти, персональные ангелы и прямой телефон для бесед с Богом, в которого он, к слову, не верил. И Лыгин считал, что заполучить все это ему поможет алхимия.

— Я не думала, что он такой дурак, — вздохнула Александра.

— Почему же дурак? Лыгин просто хотел сыграть по-своему. Гордыни был преисполнен поистине инфернальной. Желал ухватить вечность за хвост… — Раздавив сигарету в подвернувшемся блюдце с засохшей краской, Олег издал короткий смешок: — Я никогда с ним не спорил. Слушал молча. Мне было интересно, до чего может дойти в своих безумных идеях неглупый в целом человек. А после ему удалось и мне внушить частичную веру в свои бредни… — Тряхнув головой, мужчина невесело рассмеялся: — Но я, к счастью, был лишь зрителем, свидетелем того, что творил Лыгин. А вот девочка…

— Что? — насторожилась Александра. — Ты опять за свое?! Не знаю, кто убил Лыгина, но не сомневаюсь, Лиза ни при чем! Она не делала этого!

— Разумеется, находясь в здравом уме и полном сознании, она не сделала бы отцу ничего плохого. — Олег говорил с видом явного превосходства. — Я уж как-нибудь получше тебя знаю, насколько она была привязана к отцу. Но… Знаешь ли ты, почему она сейчас так крепко и так долго спала? Почти сутки провела во сне…

Александра почувствовала, как у нее быстрее обычного заколотилось сердце. Она молча следила за тем, как гость выбирает вилкой кусочек сыра — неторопливо, хладнокровно, будто нарочно испытывая ее терпение.

— Лыгин гипнотизировал ее, с самого раннего детства, — сообщил Олег, тщательно прожевав сыр. — Разумеется, девочка испугалась бы, если бы отец попытался глубоко порезать ей руку или при ней свернул голову птице. Любой ребенок посчитал бы все это чудовищным… При условии, что его восприятие не изменено насильственно.

— Ты хочешь сказать?.. — Александра, захваченная услышанным, придвинула стул, усевшись рядом с мужчиной. — Поверить не могу! Он гипнотизировал дочь?!

— После таких сеансов Лиза сутки спала мертвым сном. Спроси хоть у Светланы. Кстати, она больше не будет на тебя кидаться. Я ее убедил, что ты только обирала Лыгина, а вовсе не была его любовницей.

— С ума сошел?! — взвилась женщина.

— Тише, успокойся! Так лучше, правде ведь она все равно не поверила бы. Я просто урезал клевету наполовину, и этого хватило. И еще нашептал ей, что у тебя шикарные связи и с твоей помощью она сможет выгодно распродать вещи после мужа… Те, от которых он сам не успел избавиться. Так что готовь карман для комиссионных, а заодно прикупи таблетки от головной боли, потому что Светлана тебе ее обеспечит!

Очень довольный своей шуткой, мужчина вновь принялся за еду. Александра сидела рядом, как оглушенная. Ей припомнились глаза Лизы, их странный, затуманенный взгляд — девушка, казалось, спала наяву. «Взгляд сомнамбулы. Глаза принцессы со средневековой фрески. Ирреально голубые глаза женщин с портретов Модильяни — будто плавающие в светящемся тумане, с растворенными в лазури зрачками… Гипноз?! Так вот в чем дело!»

— Я звонила Светлане, — заторможенно произнесла она наконец. — Та сказала, что подобных приступов сонливости у Лизы не случалось десять лет.

— Правильно. С момента развода, — подтвердил Олег.

— Но почему она опять уснула? Каким образом Лыгин мог ее загипнотизировать, если они не виделись, не разговаривали?!

— По телефону, — отрезал гость. — Отец мог позвонить и произнести кодовую фразу, с помощью которой всегда погружал ее в транс. После этого она выполнила бы все его указания точно в срок и полностью забыла бы об этом — тоже по его приказу. Она, безусловно, не помнит этого разговора. Не помнит в точности, зачем три раза ездила на дачу — утром, вечером того же дня и следующим утром… Она никому не может этого объяснить, к сожалению! Светлана обеспокоена. Она мне не все говорит, но я-то ее понимаю. Следователю не понравилось, что Лиза на все вопросы отвечает «не знаю». Это звучит как неумелая ложь. Но Лиза говорит правду. Она вообще исключительно честная девушка.

— Боже мой, — пробормотала Александра, — отец действительно звонил ей… Но она не слышала звонка. Они не поговорили…

— Или Лизе так кажется, — вздохнул Олег. — Разговора она не помнит. Но сам звонок в ее памяти зацепился. Вот она и придумывает объяснения: не услышала, не поговорили. Точно так же со всеми поездками на дачу. Казалось бы, там нечего делать. Мотаться в такую даль, по холоду, по слякоти, без причин… Я убежден, что мотивы поездок она изобретала на ходу.

«Правда, — лихорадочно припоминала Александра. — Первый раз она поехала туда, потому что не поговорила с отцом, а тот никогда ей не звонил. Второй раз — чтобы проверить мои слова. Проверить, включен фонарь или нет. Исправна ли настольная лампа. А чего стоит ее бредовое видение — мужчина, вышедший из дома, где в этот миг была она сама, где все осмотрела, где негде было спрятаться! И после — нож… Нож, который, как Лиза утверждает, был выброшен ею через ограду. Она может помнить не все. Нож в руке запомнила. Мужчину запомнила. Чувство ужаса отразилось. Но сведено все вместе чисто произвольно, и получилось нечто вроде кошмарного сна. А ее объяснения, зачем она поехала на дачу в третий раз?! О, я отлично их помню! “Первые два раза все было как-то сумбурно. Я не до конца понимала, зачем приезжала…” Естественно, не понимала, если ее вела чужая воля!»

— Ты молчишь… Ты мне не веришь?

Олег, взяв на колени давно отиравшуюся рядом кошку, кормил ее кусочками сыра и колбасы со своей тарелки. Цирцея, не привыкшая к такому изысканному рациону, была чрезвычайно возбуждена. Она глотала подачки, не разжевывая, давилась и урчала все громче.

— Я думаю… — тихо ответила женщина. — Может быть, все так и есть… Но…

— Я не стал бы настаивать на своей версии, если бы не этот странный затяжной сон Лизы. Светлана сразу сказала: «Лизу опять гипнотизировали!»

— Да, очень правдоподобно, — откликнулась Александра. — Но мне вот что пришло в голову: если отец все же говорил с ней по телефону, там должен был отразиться полноценный принятый вызов. Длившийся некое количество секунд или минут, понимаешь? А Лиза говорит о неотвеченном вызове.

— Она могла удалить состоявшийся вызов из памяти телефона. А не отвеченный, если таковой тоже был, оставить. Ты не представляешь себе, какие кульбиты выкидывает подсознание!