1812: Новые факты наполеоновских войн и разгром Наполеона в России - Николай Федорович Шахмагонов

их долге и храбрости. В них издревле течёт громкая победная кровь славян. Воины! Вы защищаете Веру, Отечество и Свободу! Я с вами. На зачинающего Бог!»

13 июня прибыл, наконец, курьер из Петербурга. Сомнений более не оставалось – война объявлена.

Об этой войне в разных уголках России узнали по-разному. Историк Тарле поместил в свою книгу запись из «Дневника в уездной ковенской школы» от 12(24) июня 1812 года: «В первом часу пополуночи за рекой Неманом можно было слышать постоянный и необычный шум и движение. Весь город слышал это, и, несомненно, все догадывались, что такое движение производил марш большого войска; был слышен бой барабанов и несколько ружейных выстрелов выше Ковно… Совершенно неожиданно в шестом часу утра авангард войск французских и польских вошёл в город и выстроился на плацу…»

На этом текст обрывался. Подписи не было.

Между тем Император Александр сделал первый шаг. Он вызвал к себе министра внутренних дел генерал-адъютанта Балашова и сказал ему: «Ты, верно, не ожидаешь, зачем я тебя вызвал? Я намерен отправить тебя к Наполеону. Хотя, впрочем, между нами сказать, я не ожидаю от этой поездки прекращения войны, но пусть же будет известно Европе и послужит новым доказательством, что начинаем войну не мы. Я дам тебе письмо к Наполеону. Будь готов к отъезду».

Письмо было готово поздней ночью. Александр прочитал его Балашову и только после того запечатал в конверт. Затем он приказал запомнить всё, что надо передать на словах. Суть сводилась к тому, что если Наполеон согласится на переговоры, то непременным их условием будет вывод всех французских войск за Неман. Александр даже соглашался вернуться к разговору о совместных действиях против Англии. Лишь теперь, слишком поздно, понял он, что приходится расплачиваться за свою приверженность английским интересам. Не слишком рассчитывая на то, что Наполеон согласится на переговоры, Александр всё же велел сказать ему: «В противном случае даю Наполеону обещание: пока хоть один вооруженный француз будет в России, не говорить и не принимать ни одного слова о мире!»

А между тем всю ночь на 13 (25) июня и далее день и ночь 14(26) и 15(27) июня французская армия, используя четыре моста, четырьмя колоннами вступала на русскую землю.

25 июня Наполеон писал в Париж императрице: «Мой друг, я перешёл Неман 24-го числа в два часа утра. Вечером я перешёл через Вилию. Я овладел городом Ковно. Никакого серьёзного дела не завязалось. Моё здоровье хорошо, но жара стоит ужасная».

Наполеон с насмешкой принял предупреждение, полученное от Александра. Но, забегая вперед, скажем, что судьбе было угодно распорядиться так, что одно из самых отчаянных обращений к Императору Александру Наполеону пришлось писать именно с берегов Немана всего около пяти месяцев спустя. Но Александр своё обещание выполнил! Наполеон обращался к нему не только с берегов Немана. Он писал сначала с осторожными предложениями, затем с отчаянными мольбами, писал из Москвы, писал во время отступления, из Германии, из Франции… Лишь в пяти верстах от Парижа, когда с наполеоновской армией было покончено, Александр впервые принял представителей императора Франции…

Но вернёмся к рассказу о миссии Балашова – последней попытке избежать войны. В ночь на 14 июня Балашов выехал навстречу полчищам завоевателей. Два казака проводили его до французских аванпостов. Казаки и трубач остались у своих. Далее Балашов следовал один, сопровождаемый французским офицером. Вскоре встретился вице-король Мюрат, окружённый яркой свитой и как всегда вызывающе одетый. Мюрат соскочил с лошади и приветливо заговорил в Балашовым:

– Очень рад вас видеть и познакомиться с вами, генерал! Кажется, здесь всё предвещает войну!?

– Действительно, Ваше Величество, кажется, император Наполеон желает вести её, – отвечал Балашов.

– Итак, вы считаете зачинщиком войны не Императора Александра?! – воскликнул Мюрат.

– Нисколько. Я имею при себе тому доказательство! – с уверенностью заявил Балашов.

– А нота, которой вы повелительно требовали, чтобы французские войска очистили Пруссию, не входя ни в какие объяснения?

– Сколь мне известно, – возразил Балашов, – это требование не было важнейшим из ноты.

– И все-таки мы не могли принять это требование, – сказал Мюрат и прибавил, садясь на коня. – Впрочем, душевно желаю, чтобы императоры договорились между собою, и чтобы война, начавшаяся против моей воли, была кончена как можно скорее. Не буду задерживать вас, генерал! Можете продолжать ваш путь. Не знаю, где император, но, вероятно, недалеко отсюда.

Следующая встреча оказалась для Балашова менее приятной. Суровый и угрюмый Даву подозрительно оглядел русского генерала и велел передать ему предназначенное для Наполеона письмо. Балашов пояснил маршалу, что должен сделать это сам лично.

– Вы здесь не у себя, – возразил Даву. – Делайте, что от вас требуют!

– Вот письмо! – резко сказал Балашов. – Представляю вам не обращать внимания на мою особу, но прошу вас помнить, что я имею честь носить звание генерал-адъютанта Его Императорского Величества Александра.

Даву вынужден был обещать, что Балашову будет оказано достойное внимание, даже пригласил его на обед, но почти не разговаривал с ним.

Лишь 18 июня Балашов был принять Наполеоном, причём, по злой иронии, в том самом кабинете, из которого за пять дней до того отправлял его в поездку Император Александр. Французские войска наступали…

Наполеон встретил Балашова приветливо. После обмена любезностями генерал-адъютант русского Императора сказал:

– Государь поручил мне доложить Вашему Величеству, что и теперь, как и прежде, он готов на мир с одним лишь условием: французы должны покинуть русскую землю. Вместе с тем, мне повелено уверить Ваше Величество, что наше правительство не вошло ни в какие объяснения с Англией.

Наполеон начал с упоминания о ноте в отношении Пруссии, заявив, что подобные документы не могут иметь места даже в отношении малых государств, а тем более могущественной Франции.

– Не вы ли первыми стали вооружаться? – заявил он далее. – Ваш Государь прибыл в армию прежде меня. Я принужден был отменить поездку в Испанию. Вы ввели меня в большие издержки. Знаю, что война между Францией и Россией не безделица ни для меня, ни для вас. Но я сделал большие приготовления, я втрое сильнее вас, ваши силы известны мне столько же, сколько и вам, может быть, даже лучше. Неужели вы думаете, что я пришёл к вам только за тем, чтобы посмотреть на Неман? Со времен Петра Первого неприятель не переходил ваших границ, а теперь я уже в Вильне.

– Смею уверить Ваше Величество, – сказал Балашов, – что русские войска с нетерпением желают боя, и особенно с тех пор, как наши границы подвержены опасности. Эта война будет ужасна, вы будете иметь дело не с одними войсками,