1812: Новые факты наполеоновских войн и разгром Наполеона в России - Николай Федорович Шахмагонов

заигрался и перестал отдавать себе отчёт в том, что делал. Потому и не понял он, на какую землю, на какой народ замахнулся в июне 1812 года. Перед глазами его было женственно-красивое, льстиво-покорное личико Императора, известного нам под именем Александра Первого. Но это личико никак не олицетворяло мужественное лицо могучего народа. Перед Наполеоном была фигура беспомощного и безграмотного в военном деле, но искушенного в интригах, убийствах и воровстве барона Беннигсена – но барон никогда не был русским полководцем и ничего общего не имел не только с генералами суворовской школы, но и вообще с командирами любых степеней русской армии.

Известно, что маршал Бертье, который безропотно согласился оставаться в тени, окончательно подарив свой военный талант Наполеону, высказывался против вторжения в Россию. Но Наполеон не послушал его. Пришлось Бертье возглавить планирование кампании, которую он полагал для Франции гибельной. Несмотря на то, что план был продуман в совершенстве, кампания началась далеко не так, как на Западе.

Вначале ничто не предвещало беды для французов. Дивизии наступали быстро. Наполеон знал, что в ставке Императора Александра царит растерянность, передающаяся людям от самого Государя, проводившего непрерывные совещания, на которых не мог предложить ничего путного, а лишь расписывался в собственной беспомощности.

4 июля 1812 года Император Александр писал в Петербург Салтыкову: «До сих пор, благодаря Всевышнему, все наши армии в совершенной целости. Но тем мудренее и деликатнее становятся все наши шаги. Одно фальшивое движение может испортить все дело, противу неприятеля силами нас превосходного, можно сказать смело, на всех пунктах…

Решиться на генеральное сражение столь же щекотливо, как и от оного отказаться. В том и другом случае можно легко открыть дорогу на Петербург, но, потеряв сражение, трудно будет исправиться для продолжения кампании. На негоциации же нам и надеяться нельзя, потому что Наполеон ищет гибели, и ожидать доброго от него – есть пустая мечта…»

Можно подумать, что Император Александр не подозревал о возможной войне, что французы «свалились как снег на голову». Ранее мы уже приводили письма самого Императора об ожидаемом с часу на час вторжении, так почему же теперь не было никакого конкретного плана, кроме решения Фон-Фуля запереть русскую армию в Дрисском лагере, где бы её могли уничтожить французы. Если при Фридланде оставалась возможность отхода, то Дрисский лагерь таковой не давал.

А ведь русская разведка своевременно вскрыла вражеские группировки, добыла данные об их численности. Неслучайно была определена и дислокация русских войск.

Первая армия под командованием Военного министра России генерала от инфантерии Михаила Богдановича Барклая-де-Толли дислоцировалась в районе Вильно и была предназначена для прикрытия Петербургского направления. Она насчитывала 120 тысяч человек при 580 орудиях.

Вторая армия под командованием генерала от инфантерии князя Петра Ивановича Багратиона дислоцировалась в районе Белостока и прикрывала дорогу на Москву. В ней было около 50 тысяч человек и 180 орудий. Число войск невелико, но каков командующий! Державин восклицал: «Бог Рати Он». «Краса Русских войск», – говорили о нём подчинённые.

Третья западная армия под командованием генерала от инфантерии Алексея Петровича Тормасова была сосредоточена под Луцком и имела в своем составе 44 тысячи человек при 168 орудиях.

Кроме того, под Ригой дислоцировался отдельный корпус генерал-лейтенанта И.Н. Эссена, численностью в 38 тысяч человек.

Два резервных корпуса составляли вторую линию русских войск. Один из них находился у Торопца, второй у Мозыря.

На правом фланге группировки располагался корпус под командованием генерал-губернатора Финляндии генерал-лейтенанта барона фон-Штейнгеля.

На левом фланге дислоцировалась Дунайская армия под командованием адмирала Павла Васильевича Чичагова.

Всего к началу вторжения русские Вооруженные Силы насчитывали 975 тысяч человек. Однако войска были разбросаны по всему огромному пространству России. Шли боевые действия на Кавказе, корпуса находились и в Сибири, и на Дальнем Востоке. Отдельный корпус стражи был разбросан по-батальонно по внутренним губерниям.

Наполеон к началу войны имел под ружьём 1 046 тысяч человек. Из них около 700 тысяч он сосредоточил на русской границе, создав многократное численное превосходство, ведь там ему противостояли лишь две армии – Барклая-де-Толли и Багратиона общей численностью в 170 тысяч человек. Даже с корпусами, которые находились на флангах, русские имели около 300 тысяч человек. При таком соотношении сил о генеральном сражении не могло быть и речи. Ведь для него надо было собрать максимально возможное число войск в один кулак. А сделать это с каждым днём становилось всё сложнее.

Но самой большой бедой для русской армии было то, что обещавший «всё сделать как при бабушке» Император Александр вёл дела с точностью до наоборот. Если Екатерина Великая в военном деле опиралась, прежде всего, на природных русских, то Император Александр насадил в армию огромное количество иноземных залётных бездарей, наподобие Беннигсена. К примеру, генералы К.Л. Фуль и Ф.Ф. Винценгероде, занимая высокие посты, даже не знали русского языка. Ведущие должности в армии Император поручил Л.Л. Беннигсену, П.Х. Витгенштейну, Ф.О. Паулуччи, К.Ф. Багговуту, Ф.Ф. Эртелю, П.П. Палену (сыну убийцы Павла Петровича), И.И.Эссену, Ф.Ф. Штейнгелю, Ф.В. фон-дер-Остен-Сакену, А.Ф. Ланжерону, К.Ф. Левенштерну, Ф.К. Корфу, К.А. Крейцу, К.О. Ламберту, Э.Ф. Сен-При, О.И. Бухгольцу, К.К. Сиверсу, И.И. Траверсе, Е.Ф. Канкрину, Е.Х. Ферстеру, Х.И.Трузону, принцам Е. Вюртембергскому и К. Мекленбургскому, И.И.Дибичу, К.И. Опперману, О.Ф. Кнорингу, А.Х. Бенкендорфу (в будущем одному из организаторов убийства Пушкина), Г.М. Бергу, Б.Б.Гельфрейху, К.Ф. Ольдекопу, А.Б. Фоку… Список можно продолжить, но трудно предположить, что Наполеон, вторгаясь в Россию, имел бы командующими корпусами и дивизиями генералов с фамилиями, похожими на фамилии Дохтурова, Ермолова, Дорохова, Тучкова, Лихачева, Платова, Уварова, Иловайских… Неправда ли, даже такое невероятное и невозможное предположение выглядит смешно.

А теперь припомните навскидку широко известные имена героев Отечественной войны 1812 года. Ни одной фамилии из иноземного списка, выше приведённого, вы там не встретите. Если мы говорим о подвиге, то подвиге Раевского, если о батарее, то батарее Раевского, если Семеновские флеши переименовываются, то во флеши Багратионовы. Даже на знаменитой Бородинской панораме Рубо вам расскажут о подвигах генерала Лихачева, генерала Кутайсова, генералов Тучковых, конечно же, генерала Багратиона и генерала Раевского…. Но никак не о подвигах «фулей», «канкринов», «крейцов», «эссенов», «паленов» и тому подобных особей, приехавших в Россию «на ловлю счастья и чинов».

Конечно, случались иногда крайне редкие исключения.

Император Александр в феврале 1812 года заявил шведскому послу, что «в России прекрасные солдаты, но бездарные генералы». Прав он был в одном – вышеперечисленные «фули» были действительно бездарны. Так ведь сам он их и насадил в русскую армию. У Румянцева, Потёмкина, Суворова бездарных генералов не было. Зато были такие генералы как Вейсман,