1812: Новые факты наполеоновских войн и разгром Наполеона в России - Николай Федорович Шахмагонов

а со всем русским народом, который предан Государю и Отечеству.

Однако Наполеон отмахнулся и заявил, что в России по его данным никто не хочет войны, и если Александр не капитулирует, то он отберёт у России польские области, поскольку у него в армии уже 80 тысяч поляков, но число их в ближайшее время достигнет 200 тысяч.

И заключил:

– Уверяю вас, что вы никогда не начинали войны в столь невыгодных для вас условиях.

Балашов твёрдо возразил:

– Мы надеемся завершить её с успехом!

Наполеон усмехнулся и сказал:

– Вы ничего не могли сделать, когда на вашей стороне была Австрия, а теперь, когда вся Европа со мной, на кого вы надеетесь?

Затем он снова заговорил о выгодах, которые бы имел Император Александр от союза с Францией, упрекал в несговорчивости русского Императора, которого не раз убеждал оставить в покое Европу и заниматься делами на юге. Ведь однажды они уже почти договорились, что в обмен на занятие Россией Константинополя, Александр поможет Наполеону провести экспедицию в Индию. А потом прибавил в своем духе:

– Уверьте от моего имени Императора Александра, что я ему предан по-прежнему; я знаю его совершенно и весьма высоко ценю его качества. Боже мой, Боже мой! Как бы прекрасно было его царствование, если бы он не разладил со мной и не вздумал спасать монархов, его же самого и предающих.

В семь часов вечера Балашов был приглашён на обед к Наполеону. Император Франции уже несколько изменился, вёл себя высокомерно, расспрашивал о Москве, которую собирался взять в короткие сроки.

– Много ли жителей?

– Триста тысяч! – отвечал Балашов.

– А домов? – поинтересовался Наполеон.

– Десять тысяч!

– А церквей?

– Более двухсот сорока!

– К чему такое множество? – подивился Наполеон.

– Русский Народ набожен!

– Полноте, какая теперь набожность?! – отмахнулся Наполеон.

– Извините меня, Ваше Величество, – сказал на это Балашов. – Может быть, в Германии или Италии мало набожных, но, – прибавил он с нескрываемой иронией, – их ещё много в Испании и России.

Намёк был сделан на неудачи наполеоновских войск в Испании. Наполеон с раздражением спросил:

– Скажите лучше, по какой дороге я быстрее дойду до Москвы?

И вновь Балашов не сдержался от колкости:

– Ваше Величество поставили меня в большое затруднение. Русские, как и французы, говорят, что к Риму можно пройти по всякой дороге. В Москву тоже ведут многие пути. Карл XII направлялся туда через Полтаву.

Наполеон вышел из-за стола и скрылся в кабинете.

Раздражение Наполеона вполне объяснимо. Намекая на Испанию, Балашов хотел заставить Наполеона ещё раз подумать, прежде чем идти вперёд. А намекать было на что. Е.В. Тарле в книге «Нашествия Наполеона на Россию. 1812 год» указывал на факторы, которые «если не уравнивали шансы, то все же должны были серьёзно учитываться обеими сторонами». Что же это за факторы?

Тарле писал: «Во-первых, Испания. Правы были те современники, которые утверждали, что начиная с 1808 года, Наполеон мог бороться лишь «одной рукой», потому что значительная часть его войск оставалась в Испании. Вдумаемся хотя бы в тот факт, что когда Наполеон подошёл к Бородинскому полю, то вся бывшая при нём армия была вдвое меньше той, которая тогда же, осенью 1812 года, дралась и погибала в Испании.

Среди перехваченных в 1812 году у французов бумаг была одна, относившаяся к 1810 году, доносившая Наполеону о бесконечной резне в Испании: «У Франции более 220 тысяч войска в Испании, а французы господствуют только в тех пунктах, где стоят их войска. Незаметно никакого улучшения в общественном мнении; никакой надежды на успокоение умов, на привлечение вождей, на покорение народа. Новые силы ещё идут к Пиренеям… 300 тысяч человек будут ещё пущены в ход и, может быть, погибнут в этой губительной войне. И, по мнению людей самых осведомлённых, самых преданных, наиболее решившихся содействовать целям императора, ему не удастся покорить полуостров со всеми силами своей империи.

Так обстояло дело и в 1808-м, и в 1810 годах, так оно было и в 1812 году».

Наполеон, безусловно, знал всё то, на что намекал Балашов, и знал гораздо более. Но он все-таки, смирив раздражение, пригласил через некоторое время Балашова, чтобы продолжить упреки в адрес Императора Александра. Император Франции говорил:

– Ваш Император приблизил к себе личных моих неприятелей, он нанёс мне личное оскорбление. Я вправе сделать тоже. Я выгоню из Германии всех его родных: Виртембергских, Баденских, Ваймарских… Пусть он готовит им убежище в России! Мне сказали, что ваш Государь принял начальство над своими войсками. К чему это? Война – моё ремесло, я привык к нему. Императору Александру это не нужно: его дело – царствовать, а не командовать войсками. Напрасно он берёт на себя такую ответственность. Неужели не помнит Аустерлиц?

Пройдясь несколько раз по кабинету, Наполеон сказал сидевшему рядом с Балашовым Коленкуру, недавнему послу в России и решительному противнику войны:

– Что вы молчите, угодник Александра? Готовы ли лошади генерала? Дайте ему моих. Ему далеко ехать!

На том и окончились переговоры между русскими и французами. Оба императора вверили свои судьбы войскам и провидению!

Удивительное и страшное было время. Люди, облечённые неимоверной, ничем не ограниченной властью, могли, повинуясь сиюминутным желаниям или просто капризам, посылать на смерть тысячи, десятки, а то и сотни тысяч своих солдат. Причём войны подчас начинались без всяких веских на то причин, а по стечению обстоятельств. Заканчивались же они, когда повелителям надоедало играть в солдатики, или что-то не складывалось в их планах. Конфликты, происходившие между Францией и Россией в начале века, напоминали именно такие игры.

Никакой пользы не принесли России боевые действия в Австрии в 1805 году и в Восточной Пруссии в 1807 году. Лишь несметные по тем временам потери. Не меньше, а кое-где и больше французских солдат полегло в тех бессмысленных бойнях, между которыми императоры мирились и говорили друг другу приятные слова, изъявляли дружеские чувства, а в русских и французских селениях рыдали семьи погибших, а в лазаретах мучились от ран и умирали истерзанные, искалеченные в боях люди.

Легко и весело шествовал Наполеон по Европе. Сражение – победа – кабальный для побеждённых мирный договор!.. Затем снова сражение – победа – и снова выгодный Франции мирный договор. Привык он к такому ходу дел, к тому, что поверженные монархи оставались на тронах и становились союзниками в его новых походах. Австрийский император и вовсе породнился с ним. Вчерашние враги обнимались за столами, полными явств, а где-то в полях похоронные команды спешно зарывали в землю страшные свидетельства недавних жестоких, ничем неоправданных преступлений коронованных особ.

Должно быть, Наполеон