Да запылают костры! - Вальтер Литвин

песчинка не залетела! Покажем благородным господам, что такое настоящая кара с небес.

***

Хузари Алдаз, командир праведной дивизии, сумел добиться многого с приходом войны, хотя отец проклял его, а старший брат отвернулся, когда он решил примкнуть к воинству Пророка. Но что значили их проклятия? Брат отдал армии десяток лет и до сих пор не прыгнул выше капитана, а он, Алдаз, решал судьбы тысяч в кровавых сражениях.

На этот раз Хузари оказался в тяжёлом положении, приняв на свою дивизию удар основных сил неверных, но тут он услышал долгожданные ружейные залпы.

– Никак бригадир Рошан… – расплылся в улыбке он, приподнявшись на стременах. – Братья, ко мне!

С южного склона рядами наступали стрелки, над ними реяло серое знамя со священными письменами, а с вершины холма на врага обрушивались пушечные снаряды.

– Пистолеты зарядить! – рявкнул Хузари. – Сабли поднять! Мы идём в бой!

Кое-как оправившись от натиска, конники добровольцев развернулись навстречу стрелкам и помчались прямо на них, намереваясь разбить их строй одним решительным налётом. Хузари не собирался давать им и шанса, и повёл свой эскадрон наперерез.

– Хузза! – прокричал командир, на скаку прострелив голову вражескому офицеру. – Бей неверных!

Столкновение двух кавалерий получилось сродни удару молота о наковальню. Над головами вознеслись страшные вопли и грохот. Как бы то ни было, продвижение неверных увязло в цепкой хватке праведного воинства.

Хузари Алдаз ворвался в сердце битвы, точно бог войны, и с безумными криками принялся рубить саблей во все стороны. Заметив очередного врага, он рванулся к нему и ударил наотмашь. Лезвие рассекло всаднику горло, но в тот же момент клинок неверного вошёл в грудь Хузари по самую рукоять. Командир свалился с седла и едва успел приподняться на локтях, как копыта лошади раздробили ему череп.

***

– Безумные фанатики, – процедил Уршанаби Немешиас, сминая в руках телеграфную ленту с донесением. – И кого Пророк на этот раз околдовал, что ему принесли артиллерию на блюдечке? Господин Шерзаи, отправьте ответ: «Ввести в бой резервы, точка. Удар по правому флангу, точка». И принесите воды, будьте любезны.

– Будет сделано! – энергично кивнул Шерзаи Гхазан и бросился к телеграфисту. Вскоре раздалось мерное постукивание. Сражение уже было проиграно, но командующий намеревался сделать всё возможное, чтобы свести потери к минимуму.

– Как вы думаете, господин Шерзаи, – спустя минуту задумчиво произнёс Уршанаби Немешиас, разглаживая карту кончиками пальцев, – каковы шансы у третьего полка?

– Трудно сказать, ваше превосходительство, – ответил адъютант, поставив на стол стакан с водой. – Наступление увязло, но фланг они удержат. Против них – корпус горцев, а они даже не солдаты…

***

Конный отряд летел галопом, и земля содрогалась от стука копыт.

– Вперёд, братья! – орал, срывая голос, командир крыла. – За Пророка!

«Я избран, – повторял про себя Джашар, прижавшись к шее лошади. – Я избран!»

– Гафур смотрит на нас!

«Где ты сейчас, Гафур? Ты и правда видишь? Я помню тебя в тот день, я был свидетелем! О Гафур, отец всех мучеников, взгляни на меня!»

Впереди показались укрепления неверных. Левой рукой Джашар нащупал за воротником упругую нить, протянувшуюся между двумя мирами.

– Именем Пророка! – прокричал он во весь голос, а следом прошептал: – Свидетельствую…

Джашар дёрнул за нить, приводя в действие священный механизм – и через миг посреди окровавленной степи одна за другой вспыхнули звёзды, отмечая жизни, посвящённые победе Пророка.

***

– Первый и четвёртый полк выбил культистов из Эруля, – доложил Шерзаи Гхазан. – Однако… на левом фланге катастрофа, ваше превосходительство. Третий полк понёс тяжёлые потери. Сообщают, что несколько фанатиков подорвали себя, чтобы разрушить укрепления.

– Этого я не предусмотрел, – печально констатировал Уршанаби Немешиас. – Впрочем, план по перегруппировке прежний. «Всем частям, точка. Отступить к Ишфану и перейти к обороне, точка. Ожидать подкрепления, точка». Прошу отправить.

– Будет исполнено, – ровным тоном ответил телеграфист.

– Велите приготовить штаб-вагон, господин Шерзаи, – поднял взгляд командующий. – В такой час я должен быть со своими людьми. Направляемся к Ишфану.

Секунду Шерзаи Гхазан выглядел так, словно у него закружилась голова, но быстро пришёл в себя.

– Слушаюсь, ваше превосходительство! – отчеканил он, прикладывая руку к голове. В глазах у него горел огонь.

***

Пение на радио сменилось выступлением диктора, обзором последних новостей. Впрочем, полицейских интересовали новости другого толка.

Закурив новую сигарету, комиссар поражённо покивал головой:

– Выходит, вы тот самый Уршанаби. Командующий Восточного Кашадфана.

– К сожалению, – ответил Уршанаби Немешиас, опустив голову. – За считанные месяцы мы потеряли результаты полутора лет. И всё ради того, чтобы в конце нам открылась ужасная истина.

– О какой истине вы говорите, сударь? – уточнил курсант.

– Всё это время мы боролись за обезглавленный труп.

Курсант хотел было сделать остроумное замечание, но лишь вздохнул.

– Мне жаль.

***

– Ваше превосходительство, вам пора отступать, – гулко произнёс Овадьяс, крупный, точно скала, кадровый колдун. – Полки Пророка уже на подходе.

– Эвакуация ещё не закончена, – покачал головой Уршанаби Немешиас. – Я офицер кашадфанской армии. Я не могу бросить своих людей и бежать.

– Верные Республике адепты прикроют ваш отход, дадут вам время, – флегматично добавил колдун. – Если поспешите сейчас, большая часть ваших людей успеет выйти к перевалу, а там уже – Махатлан.

– Но как же вы, господин Овадьяс? – нахмурился Уршанаби, с сомнением косясь на броневагон. – У вас не будет и такого шанса.

– Кашадфан – мой дом, – проворчал Овадьяс. – Если я тут погибну, так тому и быть.

– Значит, решено.

– Решено, ваше превосходительство, – кивнул колдун. – Да здравствует Республика!

– Да здравствует…

Уршанаби поднялся в защищённый вагон поезда. Стоя на самой высокой ступеньке, он окидывал взглядом город и никак не мог насытиться его видами. Он никак не мог поверить в то, что всё кончено и прежний Кашадфан умер навсегда. Серые мундиры адептов растворились в серости мёртвых зданий и улиц. Всё стало золой.

Уршанаби долго не решался отдать последний приказ, пока не услышал дрожащие перешёптывания за спиной. Командующий повернулся, поправил пуговицы на кителе и скомандовал:

– Пора.

Состав ехал в скорбном молчании. На конечной станции, где обрывались железнодорожные пути, последние добровольцы собрали остатки оружия, выгрузили лошадей и дальше поехали верхом, оставив после себя заминированные вагоны. Прощальный подарок для культистов.

Вскоре маленькая конная группа Уршанаби нагнала тянущуюся вдаль колонну – эвакуирующихся солдат, офицеров и горожан из предыдущей волны – и соединилась с нею. Люди и кони устали, но продолжали двигаться к спасительному переходу. На появление в колонне командующего почти никто не отреагировал. Лишь несколько человек поприветствовали его, да и то без чувства, словно из досадной необходимости. Уршанаби не возражал, он уже отбросил последние крохи гордости.

Впереди лежал горный перевал, а за ним