Ворон и Голландка - Лаура Липман

– Ладно, только скажите своему клиенту, чтобы не покидал город в ближайшее время. Уверен, до конца недели он сюда вернется.

– Детектив, вы можете общаться с ним, сколько вам угодно, но только в моем присутствии. Смею надеяться, вы не затащите его сюда прежде, чем будете готовы предъявить ему обвинение, – Трэхо улыбнулся Гусману. – Но ты не унывай, дружище. Я же не виноват, что, как сказал окружной прокурор, вы облажались. Он, кстати, сильно разозлился. Хотя я лично с ним не разговаривал. Я только слышал, как он громко кричал, когда твой шеф звонил ему. Пойдем, юная янки. Vamanos![140]

Тесс в полном недоумении последовала за ним. Она чувствовала себя немного виноватой из-за того, что фактически предпочла скользкого адвоката честному полицейскому, но выбора не было.

– Как… – начала она в коридоре.

– Не здесь, – быстро оборвал ее Рик. – В машине.

– Он не предъявил никаких обвинений?

– Обыск оказался ошибкой. У них был ордер на арест, но не на обыск, и не имелось причин заходить в дом – ведь Ворон был на улице, помнишь?

Помнит.

– Если бы ружье лежало на виду, все могло быть иначе. Но оно было спрятано. И кроме оружия, они ничего не нашли. А этого недостаточно: дробины нельзя сопоставить, как пули. Окружной прокурор понимает, что на этом основании не предъявишь обвинения и придется искать другой путь. Вот и все. Пока что.

Ворон сидел в вестибюле вместе с Кристиной, которая сияла так, будто выпутать из неприятностей любимого музыканта было исполнением ее давней мечты. А он выглядел потрясенным и испуганным, но настроен был решительно. Тесс подумала, что с ним Гусман вряд ли был столь же доброжелательным и вежливым.

– Откуда вы узнали, что мы здесь? – спросила Тесс у Рика.

– У меня свои источники, – ответил Трэхо. – Есть люди, которые дают мне знать, когда появляются, э-э… интересные дела, где требуется мое вмешательство.

– Он им платит, – сказала Кристина.

– Ну что ты, Кристина, это же незаконно. Я просто великодушный человек с длинным списком людей, которых следует поздравить на Рождество. В общем, Сэм из «Гектора» позвонил мне, когда Ворон звякнул ему.

– Нам пора, – сказал Ворон, поднимаясь на ноги. – Уже двенадцатый час.

– Куда пора?

– В машину, – сказал Рик, прежде чем Ворон успел что-либо добавить. Адвокат указал на дежурного по отделению, едва приподнявшего подбородок. – Черт возьми, давайте продолжим все разговоры в машине.

Рик, сев в «Лексус» того же смуглого оттенка, что и его кожа, намеревался двинуть извилистым курсом через центр, чтобы убедиться, что полиция за ними не следит. Но Ворон слишком торопился.

– Нет на это времени, – сказал он, упираясь руками в приборную панель, словно желая подтолкнуть машину, чтобы та поехала быстрее. – Она наверняка уже ушла.

– Кто и куда ушел? – спросил Рик.

– В Аламо, – сказал Ворон, не отвечая на вопрос Рика полностью, но Тесс стало все ясно. – Просто высади в Аламо.

– Давайте будем чуть осторожнее, хорошо? Я подвезу тебя к «Риверсентер молл». Куда ты отправишься оттуда, уже твое дело. Только постарайся убедиться, что за тобой не ведется слежка.

Ворон не просил Тесс поехать с ним, но как только он вышел из машины, она решила от него не отставать. Он поспешил вперед, пытаясь оторваться, но не мог рвануть изо всех сил, не привлекая лишнего внимания, поэтому Монаган без труда держалась вровень. И вот тут-то по телу начал растекаться адреналин.

Они вышли из молла через другой выход. Ворон уже практически бежал сквозь медлительные косяки туристов, как одержимый лосось против течения. Менее чем через квартал они оказались в Аламо, в красивом тенистом саду. Ворон остановился у скамейки и осмотрелся. Ищет ее, поняла Тесс. Высматривает светловолосую голову. А таких в саду было немало: как раз в этот момент мимо проходила группа из Германии, члены которой в благоговейном восторге вылупили глаза и пооткрывали рты. Кто же ей рассказывал, что немцы прямо обожают всякие ковбойские штуки? Да Ворон и рассказывал.

– Ее здесь нет, – сказал он. – Ее нет.

– Может, вернулась домой?

– Тогда копы сразу бы ее взяли. Нет, она ушла, и теперь все пропало, – он со злостью посмотрел на Тесс. – Все пропало из-за тебя. Ты привела полицию прямо к нам. Мне нужна была всего неделя, чтобы все было в порядке, но ты не дала мне и этого. Одной чертовой недели не дала. Почему ты не могла держаться подальше? Зачем тебе нужно было приходить к «Гектору», зачем ты все это заварила? Знаешь, я считал, что ты не разочаруешь меня, если я не стану многого просить. Но я, как всегда, ошибся.

С этими словами он развернулся и ушел. Она могла побежать за ним. Она могла поймать его и сказать, что не виновата, что полиция просто выявила ту же связь, что и она: Марианна – Эмми – он. Но Тесс знала, что ему нужно побыть одному или хотя бы просто без нее. Не зная, что делать и как связаться с Риком и Кристиной, она опустилась на скамейку и осмотрелась.

Вот и она, миссия Аламо.

Красивая, хоть и мельче, чем представлялось.

Наступил момент, когда ложиться спать уже бесполезно. Тесс была настолько изнурена, что двигалась по инерции. Гусман упомянул о книге, посвященной тройному убийству. Он не сказал, как она называется, но, судя по его тону явно не дотягивает до «Хладнокровного убийства»[141]. В библиотеке, даже если она работает по воскресеньям, такая книга вряд ли могла оказаться. И в книжном супермаркете.

А вот у ближайших соседей миссис Нгуен, в лавке «Книги за полцены», у Тесс больше шансов ее найти. Она заглянули туда вместе с Эсски, когда они гуляли после обеда.

– Собака может войти, только если умеет читать, – сказал продавец с таким вызовом, будто мечтал влиться в ряды «рассерженных молодых людей»[142].

– Она умеет, – с вызовом ответила Тесс. – Покажите ей мешок с надписью «собачий корм», и она сойдет с ума.

Он не поверил и достал из-за прилавка бумажный пакет с черным маркером.

– Пишите покрупнее, печатными. У нее не особо острое зрение.

Когда продавец поднял надписанный мешок, Эсски вдруг начала в исступлении скакать по магазину. Бедняга не знал, что Тесс покупала корм для борзой в старомодном магазине в Феллс-Пойнт, где он продавался именно в таких коричневых пакетах с черными надписями.