Лабиринты соблазнов - Надежда Черкасова

– Может, тебе пойти отдохнуть? Ты же спишь на ходу, – забеспокоился дядюшка.

– Нет, я еще немного посижу с тобой, а потом пойду и прилягу, и посплю, – сказала Мила. «И проснусь от этого страшного сна», – добавила она мысленно. – Скажи, а почему ты до сих пор не женился? – обратилась она к дядюшке. – Ведь ты у меня еще хоть куда: крепкий, жизнелюбивый и очень умный.

– Видишь ли, дорогая, когда хочет выйти замуж девушка, она невольно ищет себе в мужья мужчину, похожего на отца. А когда решается жениться мужчина, старательно выискивает в своей избраннице сходство с матерью. Непроизвольно, конечно. Мне же хотелось, чтобы моя будущая жена была похожа на Милочку, мою сестру и твою матушку. Но такой женщины я так и не встретил за всю мою довольно продолжительную жизнь.

– Я все равно не понимаю. Почему ты лишаешь себя возможности любить и быть любимым? По крайней мере, женись на той, которая полюбит тебя.

– Чтобы испортить ей жизнь? Ведь я начну постоянно сравнивать ее с Милочкой, и сравнение будет не в пользу этой женщины.

– Но она родит тебе ребенка, и ты перестанешь их сравнивать.

– Если она родит мне ребенка, это будет означать только одно: она – непорядочная женщина, потому что изменила мне с другим. Я никогда не говорил тебе об этом… У меня не может быть детей. А предательства с ее стороны я не переживу. Оставим этот разговор. Я вполне доволен своей судьбой. У меня есть ты. А у тебя будет ребенок… уже есть. Желать большего – только Бога гневить. Тебе теперь нужно много спать, отсыпаться вволю, про запас. Еще насидишься по ночам с малюткой без сна. Хотя нет, я для ребенка столько нянек найму, что тебе и делать-то ничего не придется, а только забавляться с малышом. Иди отдыхай. – Он подставил щеку для поцелуя и провожал Милу взглядом, пока за ней не закрылась дверь.

Ах, как ноет сердце, как плачет душа! Даже самому себе он не хочет признаться в этом грехе. Неужели он всегда любил свою сестру не братской любовью, а как женщину?! Потому тогда и возомнил себя судьей и палачом одновременно, когда узнал, что у нее появился первый мужчина. Преступная любовь!.. Да разве любовь может быть преступной?! Выходит, что может. Ведь если это не любовь, то – что? Потеря рассудка, помешательство, сумасшествие? Вся жизнь наперекосяк! И ничего уже не исправить. Неужели он и в самом деле не достоин самого простого человеческого счастья – любить и быть любимым?! Почему жизнь к нему так несправедлива? Видимо, у нее на то свои, веские, причины…

Мила поднялась в свою комнату и прилегла на кровать, разглядывая желтые розы в изумрудной вазе на тумбе. По комнате витал чудный нежный аромат. Она закрыла глаза и попала в сказочный розарий дядюшки. Как жаль, что жизнь совсем не похожа на этот цветущий рай. А может, и хорошо, что непохожа? Человек так быстро привыкает ко всему, а особенно к хорошему, значит, привыкнет и к раю. И уже не будет ценить его должным образом.

Сегодня она устроит пир измученному и выбивающемуся из сил организму. Мила прошла в ванную комнату и наполнила воображаемую купель для таинства возрождения жизненных сил приятно горячей водой. Скоро и Маняша подоспела с большой кастрюлей дымящегося волшебного зелья – теплых сливок, меда, отваров липового цвета, мяты, тысячелистника. Накрыв кастрюлю двойным слоем марли, вылила содержимое в ванну и удалилась.

«Ах, бабушка, как часто ты рассказывала мне об этом волшебном эликсире молодости, красоты и душевного равновесия! Как ты там, родная, без меня? – думала Мила, чувствуя наворачивающиеся на глаза слезы. – Ты также называла это средство лучшим от плаксивости. – И она припомнила бабушкины наставления: „Если тебе когда-нибудь станет так плохо, что начнет раздражать все и вся, если ты так возненавидишь себя или свои поступки, что даже не захочется смотреться в зеркало, – побалуй тело и душу, устрой пир горой своему уставшему и измученному жизненными передрягами организму! И тебе снова захочется жить“».

Мила улыбнулась, принялась было раздеваться, но взгляд зацепился за выключенный телефон, который она зачем-то прихватила с собой и положила на столике рядом с ванной. Может, ну его? Но привычка тут же хвататься за сотовый, лишь тот начинает звонить, переборола. Да, именно сейчас он не звонит, но мало ли что? А вдруг случится чудо и ее разыщет Алеша!

В любом случае для нее своевременная информация – равносильна жизни. Мила присела на край ванны и просмотрела все пропущенные звонки, поступившие сообщения. Их море, однако заинтересовалась только одним – от Катюхи. С замиранием сердца прочла: «Умер папа! Инфаркт! Срочно позвони!» Мила выронила телефон. Вот и все! Умер человек, которого она могла спасти. Если бы захотела. Но она же не могла поступить иначе! А если все-таки могла?

Почему-то все вокруг сразу потеряло цель и смысл. Мила вдруг ощутила опустошение и усталость, словно из нее вынули душу. Как тогда, в тайге, когда она убила медведя, защищая свою жизнь. Ну почему непременно кто-то из них двоих, вот как сейчас, должен был умереть, чтобы другой остался жить? Она смотрела на огромного мертвого зверя и думала о том, что именно человеческая гордыня и жажда славы сделали его людоедом, поэтому он в обязательном порядке подлежал уничтожению, так как представлял смертельную опасность для всех. И она сделала то, что должна была сделать, – убила.

Ей тогда повезло не стать жертвой неумолимого рока. Да у нее и выхода другого не было, иначе погибла бы она сама и остальные жители скита… Теперь у Милы тоже не оказалось другого выхода, потому она и позволила умереть человеку. Чтобы другой остался жить. Если бы Мила вмешалась, жертв оказалось куда больше, в том числе и она сама вместе со своим еще не родившимся ребенком. Выходит, что и в этот раз она защищала в первую очередь себя.

Но почему же так тяжко на сердце, словно это Мила совершила преступление? Вот только обратной дороги для нее нет. А может, все-таки есть? Она разыщет Алешу, вернется в тайгу, заберет бабушку и Алтая, родит ребенка, которого так ждет, и они все будут жить долго и счастливо…

А в это время Мила Миланская, к которой вернется память, благополучно отправит к праотцам своего дядюшку и тоже будет жить долго и счастливо? Нет-нет, эту убийцу надо остановить во что бы то ни стало! Но зачем?! Ведь позволила же она ей, хоть и невольно, расправиться с Владиславом Антоновичем? Одного, значит, можно убивать, а другого… Другого убивать не за что… Интересно, и кем же это она себя возомнила? По какому такому праву взяла на себя миссию решать, кому жить, а кому – умереть?

Мила сжала кулаки. Как же она всех ненавидит! И в первую очередь – себя! Мила вдруг осознала, что если немедленно что-то не предпримет, то голова ее от напряжения и охватившей безысходности расколется, как хрустальный шар.

Быстро сбросила одежду и по самую макушку погрузилась в горячую воду. Ее объяла ласковая и нежная истома, тело постепенно расслабилось, мысли угомонились и больше не беспокоили. Вот и хорошо, вот и ладненько. Она позволит себе немного отдохнуть ото всего, а потом непременно что-нибудь придумает. После ванны еле добралась до кровати, растянулась на роскошном ложе и тут же уснула.