Филин с железным крылом - Лариса Петровичева

Верн летел до вечера – старался не думать ни об Антии, ни о том, что голем с каждой минутой становится все тяжелее. Ладья Солнечного Кормчего уплыла за горизонт, на синей мантии Ночи-матери проступили звездные брызги. Верн посматривал вниз, на золотые россыпи городков и поселков, и вспоминал, где у него остались друзья, которые не помчатся доносить Ардиону о филине с железным крылом.

Он вспомнил об одном таком друге, когда полетел над бескрайним ковром Баравинского леса и увидел кошачью тень, скользнувшую по кронам. Верн начал снижаться – какое-то время они с тенью летели рядом, а потом он услышал заливистый смех и подумал, что все не так плохо.

Его узнали. Его пригласили присоединиться.

Тень нырнула к деревьям – спускаясь, Верн увидел идеально круглую поляну и понял, что смертельно устал. Он ткнулся в траву, не чувствуя ни крыла, ни лап; голем плюхнулся рядом, и Верн увидел, что к ним идут.

Существо, которое вышло из-за темных стволов, было похоже на тонкорогого оленя – конечно, если бывают на свете олени с трехглазой кошачьей мордочкой и кошачьими лапами. От серебристой шкуры существа поднимались нежно-голубые искры, и Верн почувствовал, как его наполняет спокойствие. Он увидел и услышал весь лес: от светлячков-фей, порхавших над полянами, до двухголовых рыб в ледяных ручьях, он уловил запах ягод и трав и услышал шепот тьмы в старых норах, он стал частью леса, и лес его принял как пропавшее и вернувшееся дитя.

Верн лежал бы так вечность, глядя, как над головой прорастают созвездия, но Осборн застонал и завозился в траве. Над поляной снова зазвенел смех, и Верн увидел, как из-за рогатого кота выходит крошечный человечек с посохом в руке.

– Ай, птица! – с улыбкой воскликнул он. – Что за птица!

Верн рассмеялся в ответ. Ничего лучше он и пожелать бы не мог. Лантан-ин-Ман, один из лучших магов Ашх-Анорна, который много лет назад сделался отшельником и ушел в леса. Он починит голема. Он расскажет, где теперь Антия. И самое главное – когда-то он учил Верна основам природной магии и не предаст своего ученика.

Верн шевельнулся на траве, сбрасывая с себя птичий облик, и улыбнулся:

– Ты всегда любил кошек.

Потом он закрыл глаза и, открыв, увидел, что лежит на кровати: над ним нависал деревянный потолок, от которого на тонких нитях тянулись веники и венички ароматных трав. Потрескивал огонь, по дому плыл сытный запах мясного рагу с овощами, и Верн услышал голос Лантан-ин-Мана, который тек неспешно, словно колыбельная:

– Ну вот, глиняный мальчик. Сейчас промнем тебя, промажем соком лесных трав, начиним теплой глиной с ягодами и корешками. У сердца твоего будет жить золотая ящерица, в голове поселятся бронзовки-мечтательницы, и будешь ты сказочником, песенником, волшебником.

Голем застонал. Верн сел на кровати и увидел длинный стол: Осборн лежал на нем, разрезанный и выпотрошенный, и Лантан-ин-Ман проворно замешивал новую глину, всыпая в нее пригоршни ягод и вминая стебельки и корешки. Голова Осборна стояла чуть в стороне, испуганно смотрела, открывала и закрывала рот.

– Не бойся, – ободряюще произнес Верн, поднимаясь и проходя к столу. Сколько он когда-то изрубил на нем корешков и листьев, выполняя задания своего учителя! Вот они, следы от его ножа. – Лантан-ин-Ман – это лучшее, что могло с нами случиться.

Волшебник довольно кивнул, словно похвала бывшего ученика была ему приятна. Протянул Верну глиняную кружку, наполненную золотистым отваром на меду, и велел:

– Ну-ка выпей. Полегчает.

Верн послушно осушил кружку, и на миг ему показалось, что каждую клетку его тела наполняет музыка – простенькая мелодия, которая, как метла, выносит из него всю грязь и копоть. Послышался мышиный писк: Микелла пробежала по столу и, поднявшись столбиком, замерла возле головы Осборна, словно пыталась его успокоить и показать, что никому не даст его в обиду. Губы голема дрогнули, и он что-то неразборчиво пробормотал.

– От вас пахнет Ардионом, – сообщил Лантан-ин-Ман. – Схлестнулись, я так вижу.

Верн кивнул. Присел на лавку, взял лавандовый веничек – просто для того, чтобы занять руки и не думать о том, что Антия может быть уже мертва.

– А иномирная девочка? – поинтересовался волшебник.

– Ты и о ней знаешь? Вроде бы ты живешь вдали от мира, – спросил Верн. Лантан-ин-Ман взял резак и, ловко вскрыв голову Осборна, подхватил одну из банок и принялся высыпать золотисто-розовую пыльцу на открытый мозг. Пылинки раскрывали крылья и пытались разлететься.

– Новые мысли, новые сны, хорошие слова для хорошей души, – приговаривал Лантан-ин-Ман. – Говорила вода в ручьях, говорил ветер в листьях, пел камыш на краю болота, кричали птицы, – он поправил круглые очки и, внимательно взглянув на Верна, добавил: – Да и отзвуки землетрясения докатились.

Верн задумчиво дотронулся до ящичка с сиреневыми мускари, который стоял на этом столе, сколько он помнил: Лантан-ин-Ман использовал эти цветы для лечения артрита.

– А вода в ручьях не говорила об иномирной магии?

Лантан-ин-Ман усмехнулся. Закрыл голову Осборна, словно ларец, и, смочив пальцы в одной из чашек, принялся замазывать шов. Осборн открыл глаза, заморгал – взгляд был осмысленным и умным.

– Вот молодец! – одобрительно произнес Лантан-ин-Ман. – Как тебя зовут, помнишь?

– Помню, – ответил голем, и Верн невольно вздохнул с облегчением. – Я Осборн из Тахван-Хара, город Тахрам.

– Умница! – довольно воскликнул Лантан-ин-Ман и, покосившись в сторону Верна, продолжил: – Ты знаешь, вода не говорила. А вот мои мускари сказали. Посмотри на нижние колокольцы.

Верн подцепил один из цветов кончиком пальца: белая каемка по краю нижних колокольцев стала красной. Ему показалось, что он слышит испуганный звон.

– Я нашел труп иномирного жреца на Аанунти, – признался Верн. – Его убила и высушила отдача от сильного магического ритуала. Чуть больше недели назад.

Лантан-ин-Ман понимающе кивнул.

– Да, как раз тогда они и покраснели. Помоги-ка мне.

Верн поднялся с лавки и, подчиняясь веточке-указке, которая заплясала в пальцах Лантан-ин-Мана, стал прикручивать руки и ноги Осборна к телу. Голем испуганно следил за его действиями, словно боялся, что Верн соберет его как-нибудь не так.

– Что ты думаешь об этом? – поинтересовался старый волшебник. Верн пожал плечами.

– Полная нелепица, разумеется, – фыркнул он. Правая нога голема вошла в бедро, что-то щелкнуло, и Лантан-ин-Ман смочил руки и принялся заглаживать швы. – Но я считаю, что этот ритуал провели для того, чтобы соединить моего брата с Антией. Он зачем-то понадобился жрецам пирамиды Ауйле в ее мире.

Губы Лантан-ин-Мана дрогнули в улыбке, и Верн вдруг подумал, что тут нет нелепицы.

– Все правильно, – кивнул Лантан-ин-Ман. – Я заглядывал в свиток в архиве Аш-Нанзунд… как там было-то, – он нахмурился, сложил пальцы щепотью и прижал к переносице. – Ах, да! «Королевская кровь и солнечная кровь соединяются и изменяют миры, и нет того, чего они не смогли бы сотворить. Тогда поднимется великое солнце и развеет мрак, и изгонит зло и грех». Какой грех хотят изгнать жрецы из своего мира?