След крови - Китти Сьюэлл

— Ладно. Послушай, я много об этом думала. Вот уже несколько месяцев я буквально разрываюсь на части… — У нее душа ушла в пятки от собственных слов. — Так больше продолжаться не может. Мы с мамой не должны бороться за Микки. Закончится тем, что мы возненавидим друг друга.

Невилл взглянул в глаза дочери.

— Что ты хочешь сказать?

— Я сдаюсь, папа. Отошли меня домой. Мама позаботится о Микки. Даже если бы попыталась, я не смогла бы их разлучить. Ты же понимаешь: как бы я ни поступила, все равно буду виновата. Я хочу, чтобы мама была счастлива. И не хочу, чтобы вы разводились.

Отец долго молчал, потом положил ей на плечо свою большую ладонь.

— Значит, ты твердо решила вернуться домой? Она стряхнула его руку.

— Ты должен мне пообещать, что позаботишься о них. Мама никогда здесь не приживется. Здесь все ей чужое. Ты ей нужен.

— Может, так оно и к лучшему, малышка. Мы можем попытаться.

— Никогда больше не называй меня малышкой! Ты для меня просто Невилл.

До их ушей донесся звук, похожий на звон колокольчика. Это Росария затянула кубинскую милонгу.[20] Малышка громко завизжала от восторга.

Мадлен бросила чемоданы на крыльце и прикоснулась к двери, исследуя желобки, крути и причудливые узоры. Когда ей было лет восемь-десять, Невилл позволял ей рисовать узоры на дверных панелях, а сам потом вырезал их стамеской. Дверь заклинило. Должно быть, она разбухла во время недавних тропических ливней. Мадлен ударила в дверь ногой, и та распахнулась.

Дом выглядел так, словно стоял необитаемым уже много лет, хотя с тех пор, как их семья покинула Ки-Уэст, прошло всего лишь полтора года. Она несколько мгновений стояла не двигаясь, вдыхая знакомый запах выгоревшего на солнце дерева. Даже боль от расставания с Микки и матерью утихла от радости возвращения домой.

В комнатах пахло пылью, а на кухне чем-то кислым — оказалось, что это кучка свежего птичьего помета. Похоже, голубиная семья вывела и вырастила на лестнице не одно поколение птенцов. Какой-то хулиган сорвал сетку от насекомых, но никаких следов взлома не было, никто не пытался проникнуть в дом. Мадлен заметила, что стены снаружи нуждаются в срочном ремонте. На веранде было несколько аккуратных кучек опилок, и она опасалась, что это завелись термиты. Она мысленно отметила: не забыть бы сказать об этом Невиллу, когда он будет снова звонить. Он говорил, что готов дать деньги на обустройство.

Мадлен побродила по дому, где почти не осталось мебели, открыла окна, распахнула деревянные ставни. Дом наполнился щебетанием птиц и музыкой регги, льющейся из соседского сада, а еще — солнечным светом. Она пыталась решить, в какой комнате ей устроиться, но здесь каждый уголок дышал воспоминаниями. В спальне родителей остался маленький алтарь ее матери: маленький столик, накрытый вышитой красной скатертью, а на нем — семь священных камней. Посередине, на подставке из ракушек, — маленький череп какого-то зверька. Мама нарочно оставила его здесь — оберегать дом. Это было так трогательно, что Мадлен чуть не расплакалась. Бедная мама, ничего удивительного, что она выглядит чудачкой в проклятом Бате. У англичан нет воображения, они не понимают магии. Сколько они теряют! Ее мать могла творить чудеса. А могла и порчу навести, извести того, кто пришелся не но душе.

Мадлен вышла из дома, чтобы осмотреть сад. Настоящие джунгли! Парень, которого наняли периодически приходить пода и подрезать деревья и кусты, явно бездельничал и только клал денежки в карман или, что вероятнее всего, пропинал. Она отправилась проверить, живет ли кто-нибудь в пруду, есть ли на деревьях гнезда, не упадут ли ей на голову кокосы с пальмы. Пару лет назад на плечо их соседу упал кокос — и в результате вывих ключицы. А упал бы на голову — совсем убил бы. У индийского фикуса стало еще больше воздушных корней; еще несколько лет — и фикусы разрастутся по всему саду. Мадлен взобралась в домик на дереве. Добрый Анджело, жив ли он еще? Прошло десять лет; а домик такой же крепкий, как в тот день, когда старик его построил. И это несмотря на то что дерево росло, а ветры его постоянно раскачивали! С площадки она видела почти весь Ки-Уэст: гладкие жестяные крыши вспыхивали среди зелени, как будто к солнцу повернули сотни зеркал. Город со всех сторон был окружен океаном. У площади Маллори было пришвартовано огромное круизное судно, возвышавшееся над всеми строениями городка.

Мадлен нашла ключ от студии Невилла на обычном месте — на ржавом гвозде под навесом. Она вошла и тут же поняла, где станет жить. Студия обветшала и заросла паутиной, но Мадлен провела здесь столько часов, увлеченная тем, что никогда бы не заинтересовало мать. На полке стоял даже домик для муравьев, который смастерил Анджело. Но жильцы-трудяги уже давно покинули его. Она улыбнулась и отдернула со стеклянной стены выгоревшую занавеску. Она поставит здесь кровать и как только утром откроет глаза — окажется в саду.

Старенький «шевроле» Невилла, грустный и покинутый, стоял на подъездной аллее, покрытый клейким соком плачущей смоковницы, нависшей над входом. За полтора года вынужденного простоя спустили две шины и «сдох» аккумулятор. Мадлен сбросила сапоги и джинсы, натянула хлопчатобумажные шорты и сандалии. Она отправилась к Бобу Вудсу, механику на пенсии (он жил чуть дальше по переулку), и попросила, когда будет минутка, прийти отрегулировать «камаро». Она сказала, что ей уже семнадцать и она незамедлительно собирается получить водительские права. Жена Боба усадила Мадлен в кресло-качалку на крыльце и угостила стаканом чая со льдом и кусочком лимонного пирога. Кстати, Мадлен не нужен шестипалый котенок, той самой породы, которую вывел Хемингуэй? Господи, как же хорошо дома!

— О чем речь, миссис Вудс! Конечно, я хочу шестипалого котенка.

Но эйфория от возвращения домой вскоре омрачилась щемящей тоской. Когда она снова увидит свою малышку? Микаэ-ла в тысячах километров от нее. Разумеется, в надежных руках, но это не руки родной матери. Этому она уже научилась у жизни: что-то ты получаешь, чего-то лишаешься. Негоже просить слишком многого. Иначе все потеряешь.

Впрочем, кое-что из утраченного можно еще попытаться вернуть, применив чуток женской смекалки и навыки сыска. Именно с такими намерениями она спустя две недели оказалась на автостраде 1, в междугородном автобусе «Грейхаунд», следовавшем в Майами. Поспрашивав в порту у местных рыбаков, Мадлен получила адрес в Ки-Ларго: мотель «Домик дельфина». Путешествие заняло добрых три часа, включая остановки, но она не обращала внимания на жару и парня на заднем сидении, который вырвал все, что съел на обед, добавив к этому фонтан непереваренного пива.

Мимо пролетали острова, связанные между собой двумя параллельными мостами, старым, заброшенным, и новым, — Биг-Пайн, Маратон, Лейтон, Исла-Морада, Тавернье — и крошечные островки между ними. Парень на заднем сиденье достал «косяк», но никто не возмущался — общеизвестно, что марихуана останавливает тошноту, к тому же запах от сигареты перекрыл вонь рвоты. На Севен-майл-бридж парень начал пинать спинку ее сиденья. И почему было не подождать, пока она получит права? «Камаро» приобретали, чтобы ездить на нем, хотя, как и большинство жителей острова, Мадлен предпочитала велосипед.