Мифы Туринской плащаницы - Евгения Грановская

– Никому, – подтвердила Женя.

Фарук Маратович изучающе взглянул им в глаза, хмыкнул, открыл ящик стола и достал листок бумаги, испещренный компьютерным петитом.

– Это заключение судмедэксперта, – пояснил Рашидов.

Женя взяла листок и стала читать вслух.

АНАЛИЗ ОБЪЕКТА ИХ147569

Волосы в беспорядке. Присутствуют небольшая борода и усы. Кровоподтек на лбу в виде арабской цифры 3. Правый глаз закрыт, левый слабо приоткрыт. Над левой бровью капля крови. Нос ориентальной расы. Глаза близко посажены. Носовая кость перебита от удара с левой стороны. С левой стороны лицо над скулой разбито, имеются следы отека. Очертания рта четкие. Подбородок ярко очерчен. Справа на нем пятно от крови. Изображение лица асимметрично, мышцы после смерти неодинаково сократились.

Плечи приподняты. Руки сверху мало видны, но от локтей – ясно. Левая рука лежит на правой. На руке пониже запястья большое пятно от раны. Ясно видны четыре пальца этой руки. Бедра видны отчетливо, заметны очертания мускулов. Также видны и ноги. Раны на ногах в тех же местах, что и на руках, и того же типа.

В проекции сзади ясно отпечатались голова, спина и бедра. Ноги видны почти до колен, затем – перерыв; видны икры, и снова перерыв над ахилловым сухожилием. Ступни опущены, пятки ярко очерчены. Все тело отпечаталось в пропорциях абсолютно верных.

Раны реальны во всех своих деталях: на висках и на лбу коричневые пятна – сгустки запекшихся капель крови. На правой стороне груди пятно от раны между ребер, окружностью в 4,5 см.

Оба запястья темные, обильно орошены кровью от сквозных ран. Кровь стекала по рукам по направлению к локтям. Гвоздь был вбит в центре запястья, между костей. Раны на ногах видны обе. Очертания их очень четкие, так как кровь запеклась задолго до прикосновения полотна. Рост ИХ147569 около 180 сантиметров, вес 79–80 килограммов. Возраст – от 30 до 45 лет.

Женя оторвала взгляд от страницы и посмотрела на Рашидова. Он сидел вполоборота, глядел в окно и посасывал свою трубку. Женя перевела взгляд на отца Андрея. Дьякон был мрачен и угрюм.

Евгения снова опустила взгляд на страницу и продолжила читать.

Вдоль всей спины и таза ИХ147569, на предплечьях рук и ногах видны 98 следов от бича или плетки. В области головы видны множественные отпечатки маленьких, но глубоких ранок. Их около трех десятков.

Кровопотеря ИХ147569 вызвала обезвоживание организма. Удары бичом по грудной клетке – разрыв альвеол легких. Они были заполнены плевральной жидкостью. Распятому приходилось подтягиваться на пробитых руках, чтобы сделать вдох. Однако смерть наступила не от удушья и не от травматического шока. От невероятного напряжения порвалась сердечная сумка. Плевральные воды и лимфа смешались с кровью, заполнили грудь. Рана в сердце колющим предметом была нанесена уже после того, как оно перестало биться: кровь и околосердечные воды из раны на боку истекали без пульсации.

Повышенное содержание билирубина в крови ИХ147569 свидетельствует о том, что он умер в состоянии стресса. Группа крови – IV (АВ). Пол, судя по набору хромосом в лейкоцитах, мужской.

– Это все? – спросила Женя.

Фарук Маратович вздрогнул и посмотрел на девушку. Затем вздохнул и грустно произнес:

– Из того, что есть у меня, – да. Я не участвовал в исследовании. Более того, узнал о нем почти случайно.

– Но это описание ничего нам не дает, – пожала плечами Евгения. – Нам нужно знать, достаточно ли этого генетического материала для клонирования… объекта ИХ147569?

– Вы правы, – сказал Фарук Маратович. – Время не щадит человеческую кровь. Даже если это кровь Божьего Сына. Цепочка ДНК в молекулах крови может быть разрушена. Поэтому, чтобы действовать наверняка, тут нужна не плащаница, а нечто другое.

– Что именно? – прямо спросила Женя.

Рашидов облизнул пересохшие губы и хрипло проговорил:

– Я говорю о самой очевидной вещи. Зачем платки и копья со следами крови Спасителя, если можно эксгумировать его тело?

Женя беспомощно посмотрела на отца Андрея, но тот молчал, подперев щеку ладонью и угрюмо глядя в пол.

– Это нелепо, – сказала Женя, вновь поворачиваясь к антропологу. – Вы говорите о теле Иисуса как об очевидной вещи. Но ведь никакого тела не существует. Иисус умер и через три дня воскрес. И тело его осталось при нем. Оно преобразилось!

Фарук Маратович посмотрел на потухшую трубку и пожевал губами.

– Милая девушка, – нервно начал он, – если вас устраивает библейская версия, то вам незачем было сюда приходить. А если нет… Дьякон, а вы почему молчите? Вам тоже кажутся нелепыми мои слова?

– У меня есть своя точка зрения на этот вопрос, и она сильно отличается от вашей, – ответил отец Андрей. – Но я пришел сюда слушать, а не спорить.

Рашидов облегченно вздохнул.

– А вы прирожденный дипломат, – сказал он. – И тем не менее я настаиваю на своей версии. Был ли Иисус Богом или нет – об этом мне ничего не известно. Возможно, он и вознесся на небеса. Я даже готов принять этот факт на веру. Но мне обидно думать о том, что на небеса отправилась не бестелесная субстанция, именуемая душой, а заурядное сочленение белков, именуемое телом. Это как-то некрасиво и… негигиенично.

– Было бы интересно выслушать вашу версию, – сказала Евгения, перенимая у дьякона дипломатичность. – Если, конечно, вы не против.

Рашидов посмотрел на нее благосклонно.

– Я не против, – просто сказал он. – А в моей версии нет ничего оригинального. Я считаю, что Иисус умер на кресте. Затем Иосиф Аримафейский снял его тело с креста и похоронил за свой счет. Позже Иисус действительно явился своим ученикам и матери, но вовсе не в телесном виде, а в виде бесплотного призрака.

Фарук Маратович прерывисто вздохнул, затянулся трубкой, но, поняв, что она потухла, нервно полез в карман халата за спичками.

Пока он заново раскуривал трубку, Женя и дьякон не проронили ни слова.

– Я не склонен к мистике, – снова заговорил Рашидов, слегка успокоившись. – Но если к людям являются умершие родственники, то они являются только в виде бестелесных субстанций. А если покойник пришел во плоти, то он уже не человек, а… зомби. В гниющей плоти мало проку. Бессмертна лишь человеческая душа. Таково мое мнение.

Фарук Маратович пыхнул дымом и выжидающе уставился на отца Андрея.

– Можно задать вам прямой вопрос? – поинтересовался отец Андрей спокойным голосом, хотя проступивший на щеках дьякона румянец давал ясное представление о смятении, в котором пребывала его душа.

– Задавайте, – разрешил Фарук Рашидович.

– Вы сами – лично – видели Его могилу?

Рашидов прищурил желтоватые веки и улыбнулся.