Неземная девочка - Ирина Лобановская

Борис многое объяснил Нине. И потом она стала ходить в церковь уже одна…

Только очень долго не могла отважиться на исповедь. Почти год. Но наконец созрела, хотя перед тем воскресным утром почти не спала всю ночь. И вновь ее шаги звучали тревожно и растерянно… И все вокруг опять казалось чужим и незнакомым…

Но молодой русоголовый батюшка в очках оказался таким деликатным, таким добрым, таким располагающим к себе, что почти все Нинины страхи тотчас рассеялись, расплылись и исчезли. Батюшка так искренне сострадал Нине, так сопереживал, так горько вздыхал о ее грехах, совершенных вольно и невольно, ведением и неведением, что не раскаяться и не поверить ему было невозможно.

— Вот теперь ваш счетчик обнулен, — спокойно сказал он Нине. — И надо стараться, чтобы он так и держался на нуле.

И с того дня Нина стала ходить лишь к этому батюшке. И уже ничего не боялась.

Когда у Бориса начался настоящий роман с Марианной, этот новый изгиб, Нина не заметила. Она еще училась, сидела с бабушкой, подрабатывала в клинике медсестрой… Да и отслеживать, высматривать, вынюхивать увлечения Акселевича, которые постоянно перепутывались, завязывались и развязывались, повторялись и возвращались…

Как-то поздно вечером позвонил Борис.

— Шурупыч, тебя вечно нет дома. Не поймаешь…

— Заведи мобильник, — мрачно посоветовала Нина.

Борис выразительно хмыкнул:

— Мобильник, ха! Что я тебе, браток, что ли, или новый русский?

В те годы сотовый действительно стойко ассоциировался у большинства именно с этими категориями. Борис купил его совсем недавно, когда мобильники появились даже у бабок и перестали быть знаком причастности к особой касте.

— Вопрос можно? Почему именно женщины бывают стервами и ведут себя соответствующим образом?

— Тебе виднее, — сухо отказалась от дискуссии Нина.

Она очень устала после работы, и Акселевич с его непрерывными интрижками начинал понемногу раздражать.

— Мне? Вот тебе и вот… Хотя… Когда женщина начинает подтрунивать и язвить, не дашь ведь ей в морду и не пошлешь матом. Это уж совсем недостойно мужчины. Да, отгадка кроется тут… Посему женщины смело себе позволяют с нами то, чего не стали бы так свободно делать мужики. Женщина знает о своем особом положении в отношениях с мужчинами — и этим пользуется, становясь стервой.

— Опять нарвался, бедный? — безразлично спросила Нина. — Тогда начни все сначала. Ты это обожаешь.

— Об что речь… Где начало того конца, которым оканчивается начало? — пробурчал Борис.

— Пессимистом заделался?

— Просто все козлы, а я — не пессимист, — хмуро пробубнил Борька.

— Козлы? Да что это сегодня с тобой? — удивилась Нина. — По-моему, тебе все-таки стоит жениться. Зря ты разошелся с Маргариткой. Она тебе очень подходила по всем параметрам.

— Ишь ты подишь ты… Откель у тебя нынче такие мыслишки? Фолкнер давно заметил: на что ни пожалуешься, мужчина сразу посоветует сходить к зубному, а женщина порекомендует жениться. Причем у них самих все всегда из рук валится, но они тотчас с удовольствием станут поучать, как надо жить и себя вести. Какой-нибудь профессоришка из университета — приличного костюма в шкафу нет, но примется учить, как за год сделаться миллионером, а баба, не сумевшая подцепить ни единого мужика, будет охотно читать лекции по семейным вопросам.

— Камешек в мой огород? — холодно справилась Нина.

— Пардон… — буркнул Борис. — Не хотел… Хотя в принципе тебя обидеть нельзя — ты плохого словно не видишь, не замечаешь, злому не веришь. Игде ты такая воспиталась? Но только вот что, Шурупыч: на земле хорошим всегда хуже, чем плохим. И наши добрые качества нередко больше вредят нам в жизни, чем дурные. А дураки часто не на своем месте находятся, а намного выше, чем им положено по разуму. Посему нельзя сказать, что все на земле разумно.

— Я этого и не утверждала. А ты, Боб, чего ты сам хочешь? — поинтересовалась в ответ Нина. Она была до предела замотана, оттого держалась замкнуто и сдержанно. — Что тебе в этой жизни нужно? Вот ты пишешь свои заметки, ухлестываешь за дамами… И это все? Прежде всего, нужно понимать то, что хочешь делать, и в начале дела представлять себе его возможный конец.

— А-а, опять тебя занесло… И что же останется к концу, если все будет известно с самого начала? — проворчал Борька. — Смысл жизни… Да это самое нелегкое дело — его найти! «Я не мечтал о новой славе, не угодить бы только в ад». Пер Гюнт. Каждый на земле всегда живет для чего-то, и хорошо, если он не умеет жить для себя. Стой мене… Никто не учил тебя этой мудрости. Ты у нас — свет в конце тоннеля! Нина смутилась:

— Не болтай!

— Ишшо чего! У нас в стране свобода слова! И нужно ко всему относиться равнодушно, не портя себе бытия философией и не задаваясь никакими лишними вопросами. Между прочим, жизнь, в сущности, проста и груба. И зачем осложнять ее поисками какого-то особенного смысла? Нужно только научиться смягчать ее грубость. А большего ты все равно никогда не достигнешь. Так вот опять насчет женатиков… Моя любимая тема. Почему-то всегда принято смеяться над тем, кто недавно женился. И женатого сразу узнаешь — у него такой сытый, женатый вид. Но тем не менее… Я твержу себе одно и то же: не женись — потом пожалеешь. А женишься — потом горько пожалеет она. И ее даже жалко заранее. Ну какой из меня муж? Ты сама поразмысли, какой?

Он всегда говорил о серьезном, но никогда не говорил серьезно.

— Из тебя может выйти только Дон Жуан, — съязвила Нина.

— Ха! Но Дон Жуан — не просто распутник, а искатель неведомых, неиспытанных ощущений! Особь статья.

— А бабник — это любопытный, который хочет понять, что такое секс! — насмешливо подхватила Нина. — И между женой и любовницей нет физиологической разницы, а лишь одна юридическая. Кстати, как твое поведение увязывается с твоими религиозными убеждениями?

— Да, сильно тебя занесло. — Борька помолчал. — Свет в конце тоннеля… Но со своими шурупами… Какая ты всегда была нежная, трепетная, напрашивающаяся на поцелуи… Подожди, закурю, сигарета сдохла.

Нина переложила трубку из руки в руку, прикусила губу, но ничего не ответила. Ее отношения с собственным телом осложнились давно и проще не становились. Теперь Нина уже перестала его так ненавидеть, однако и полюбить не могла. Оно по-прежнему казалось ей предательским.

— Насчет убеждений, — пробурчал Борис. — Не сильно они у меня есть. Я просто изучаю вопросы религии и атеизма. Читаю. Одно жизненное наблюдение: если человек настроен яро антиклерикально, откровенно выступает против церкви и спорит с верующими — то существует очень большая вероятность, что именно такой скорее потом сам станет верующим и придет в церковь, нежели тот, который не имеет к вере никакой ненависти, но просто к ней спокойно равнодушен. Такие не придут к вере никогда.

— А почему? — спросила Нина.