Спасти Колчака! «Попаданец» Адмирала - Герман Романов

— Мобилизуйте всех чинов морского ведомства, даже эвакуируемых. И помните, я с вами не прощаюсь, — последнюю фразу Колчак произнес специально — именно так он попрощался по телеграфу с Фоминым в октябре, в предчувствии катастрофы, когда отправил моряка из Харбина на Байкал создавать флотилию…

— Ваше высокопревосходительство, — Трубчанинов держал в руках листок бумаги. — Чиновник по особым поручениям министерства финансов Максимов отправлен во Владивосток с двумя вагонами серебряной монеты в три миллиона рублей и вагоном ценных бумаг на пять миллионов. Согласно вашему приказу под номером 6320 от 28 октября сего года…

— Господину Максимову. Свой приказ под номером 6320 отменяю. Денежные средства на вашем подотчете выдать по ассигновкам ротмистру Арчегову. Адмирал Колчак, — продиктовав свой приказ чиновнику, Верховный Правитель задумался над тем, что до сего дня он крайне щепетильно касался проблем, связанных с расходованием золотого запаса. А тут два вагона серебра до вчерашнего дня неизвестному ему ротмистру передал (ценные бумаги не в счет, они уже давно обесценились и едва составят, в лучшем случае, десятую долю). Но что делать, если этот ротмистр сейчас стал его единственной надеждой…

Порт Байкал

— Вот такие приказы я получил сегодня от Верховного Правителя адмирала Колчака и генерал-лейтенанта Семенова, ныне командующего российскими вооруженными силами на Дальнем Востоке и в Забайкалье, — Ермаков повертел в пальцах карандаш. — А вы, господин капитан первого ранга, отказываетесь выполнять мой приказ, прекрасно зная о том?

— Позвольте мне самому решать все вопросы на вверенной мне флотилии, господин ротмистр. Я подчинен вам только в оперативном плане, — у Фомина была озлобленная физиономия.

Еще бы, фактически от командования флотилией его отстранить попытались. Более того, этот паршивый ротмистр требует полного подчинения себе, подчинения младшему в чине, тем более — кавалерийскому офицеру. Да это нонсенс, такого никогда не было, и такому никогда не бывать.

— Корабли нужны в Иркутске, поймите это…

— Я не желаю отправлять их в Иркутск. Вначале необходимо подготовить их к плаванию, достаточно хорошо обучить экипажи, которые за редким исключением состоят из гражданских моряков. Что касается собственно самих кораблей, то «Кругобайкалец» нужен для обеспечения бесперебойной связи с Лиственничным, катер «Волна» в качестве разъездного. Так что выделить вам смогу лишь «Михаила»…

— Он не пробьет лед, вы это прекрасно знаете. Нужен «Кругобайкалец», нужна «Волна», надо бить не растопыренными пальцами, а кулаком — всеми бронепоездами и кораблями…

— Позвольте, господин ротмистр, — Фомин с презрительными нотками выговорил последнее слово, — мне самому решать, чем воевать и когда воевать. И еще — я немедленно списываю на берег всех немецких матросов. Такому не бывать, чтоб германцы под Андреевским флагом были. Можете забрать к себе на бронепоезда. Я командую флотилией, а не вы! И думать, и решать позвольте мне…

Ермаков глубоко вздохнул — бешенство подступало к горлу. Вот потому белые и проиграли гражданскую войну, что не о деле думали, а о собственных амбициях.

— Как-то вам не думалось, господин хороший, все эти два месяца, за которые вы ничего не сделали и не придумали. Вы даже эшелон с Иртыша не остановили и не предложили Тирбаху с другими морскими офицерами на флотилии остаться. Это я за сутки все здесь разворошил, все это сонное царство. Это старший лейтенант Тирбах за какие-то 12 часов смог корабли вооружить и подготовить к плаванию…

— Позвольте…

— Не позволю! Я еще не все сказал. И политесов выбирать сейчас уже не намерен. Вы не о деле думаете, вам «Кругобайкалец» для поездок в Лиственничное нужен, к жене на свидание. А «Волна» для удовлетворения начальственной спеси. Я вам три десятка матросов за день нашел, настоящих военных моряков. Которые драться будут. А вы половину на берег списать решили. Я пока не знаю, изменник вы или трус, но то, что вы предаете таким образом собственного адмирала и потому поступаете подло, в этом я сейчас уверен! — Константин наклонился, с яростью посмотрел прямо в глаза Фомина и добавил хриплым голосом:

— Так что убирайтесь в Харбин немедленно. Иначе я вас застрелю, как поганца и предателя…

— Ты сам сволочь! — лицо Фомина побагровело. — И угроз твоих не испугаюсь. Но ответ за них ты дашь немедленно. Здесь и сейчас же. Право выбора оружия за мной, будем стреляться на двадцати шагах.

— С удовольствием, — Константин понял, что получил вызов на дуэль, и возликовал, ведь здесь поединки еще случаются, как же — офицерская честь, голубая кровь дворянская. И хмыкнул, когда представил, сколько бы начальственного хамства мгновенно поубавилось, если бы в современной Российской армии разрешили бы дуэли…

— Сходитесь, господа, — звонкий голос Тирбаха разорвал морозный воздух. И словно им в ответ вдалеке прозвучали паровозный гудок и сирена ледокола. Офицеры достали оружие: Фомин — «наган», а Ермаков вытащил из кобуры «кольт». Дуэль началась…

Вначале их попытались отговорить и морские офицеры, и его бронепоездные орлы. Но когда Ермаков спокойным до жути голосом тщательно объяснил возникшие между ними разногласия, то все дружно помрачнели и взглянули на дуэлянтов осуждающе.

У Константина неприятно засосало под ложечкой, появилось сомнение в правильности развязанного им действа. Однако дело было не в том, и лейтенант Тирбах развеял его опасения:

— Вы могли снять капитана Фомина с флотилии — это ваше право, и временно назначить другого, до утверждения Верховным Правителем. Вы могли просто предложить ему выехать в Харбин или отпустить по болезни на неделю. Но вы не должны были прибегать к оскорблениям, пусть вы трижды правы. Хотя я считаю, что он поступил нечестно по отношению к адмиралу Колчаку, если не сказать хуже… Но помните, если вы его застрелите, то у него здесь жена и трое детей, они останутся сиротами…

Никто из офицеров, что наблюдали за поединком, не заметили выстрела, но увидели, как револьвер из руки Фомина был выбит, а моряк вскрикнул от боли и прижал к груди окровавленную ладонь. И только тут секунданты поняли, что ротмистр не поднял своего пистолета, а выстрелил от бедра. И попал точно в револьвер…

— Как вам это удалось, Константин Иванович? — с изумлением спросил Тирбах, пока Фомину наскоро перевязывали ладонь.

— Петр Игнатьевич, не сочтите за труд, подберите пяток хороших камней и поставьте их сверху вон туда! — Тирбах был удивлен просьбой, но быстро пошел к валунам, что отстояли от них метров на двадцать, и водрузил на них четыре камня, размером с большой кулак.

Офицеры на время забыли про незадачливого каперанга. И во все глаза стали смотреть на непонятное пока представление. Ротмистр скинул бекешу на снег, достал второй пистолет и неожиданно бросился на снег, вытянув вперед руки с «кольтами», и несколько, раз перевернулся на снегу, стреляя с двух рук. Но когда все посмотрели на валуны, то камней на них уже не было. Вздох изумления вырвался у всех собравшихся.