Служанка в высшем свете - Элизабет Роллз

От взгляда Альмерии можно было зажечь дрова в камине.

— Можешь смеяться, Ричард! Но я думаю о вашей бедной матери! Обо всех ее надеждах! Разрушенных этим ужасным браком! — Она повернулась к Максу: — Как я поняла из того, что рассказала мне бедняжка Каролина Фарингдон, ты даже не можешь быть уверен, что ребенок будет от тебя!

— Если я услышу это еще раз, Альмерия, от вас либо от кого-то другого, открывший рот пожалеет, что не отрезал себе язык раньше, — угрожающе прорычал Макс.

— На том и покончим, — добавил Ричард.

— Что ж! — Альмерия, чьи щеки покрылись пурпурными пятнами, направилась к двери. — Надеюсь, я понимаю, когда моих советов не хотят слушать! До свидания.

Дверь с треском захлопнулась. Возбужденный Макс прошелся по комнате, изрыгая проклятия.

Ричард, устроившись на краю стола, спокойно сказал:

— Наконец-то.

— Что? — рявкнул Макс.

— Наконец-то ты осознал, что Верити требуется больше, чем защита нашего имени.

Макс вздохнул так глубоко, что у него едва не разорвались легкие.

— Брейбрук, — медленно выговорил он. — Ты веришь, что Верити поощряет его заигрывания?

Ричард нахмурился:

— Не начинай все снова, Макс. Откуда я могу знать? Я приехал только вчера вечером. Но поскольку Брейбрук слишком умен, чтобы компрометировать даму публично, поскольку его манеры безупречны, ведет он себя достойно, если не учитывать тот факт, что уложил в постель всех скучающих и рассерженных жен в Лондоне, то я думаю, что Верити, возможно, даже не осознает опасность, пока вред не будет нанесен.

Макс вновь вздохнул. Брейбрук? Соблазняет Верити? Он проглотил комок в горле.

— К дьяволу, Рикки! Брейбрук мой друг!

— Макс, — терпеливо произнес Ричард, — включи мозги. Опасность не в том, что Джулиан соблазнит Верити. Опасность в том, что сплетники скажут, что он это сделал. Причем держу пари, что Альмерия возглавит стаю.

Выход был только один. Ричард был прав. Заставить Верити принять защиту его имени было недостаточно. Это освободило ее от опеки ее дяди, но не спасет от того, что может сделать с ней свет.

Он повернулся к Ричарду:

— Ты прав. Я должен буду сопровождать ее на вечерних приемах и предупреждать насчет всех тамошних волков.

Ричард поднял брови:

— Вот так так… Я не перейду грань, если спрошу тебя, почему ты не сделал этого с самого начала?

Макс уставился в огонь камина.

— Верити ничего не хочет принимать от меня. Она едва выносит мое присутствие. Ты видел, как она сбежала сегодня утром.

Губы Ричарда скривились.

— Да, видел. Но…

— Я не хотел ни к чему ее принуждать, — осторожно выговорил Макс.

— Тут возникает некоторая проблема, — заметил Ричард. — Тебе нужно убедить ее, что она тебе нужна. А это трудно, если вы все время проводите порознь.

Стараясь не нарушить тишины, он отворил дверь, соединяющую их покои. Верити сидела за туалетным столиком, подняв тонкие руки, — она застегивала на шее жемчужное ожерелье Блейкхерстов. У него во рту пересохло, когда он вспомнил, как эти руки обвивали его шею, как билась жилка на ее горле как раз там, где теперь сияли жемчуга.

И это платье… Скромное, сдержанное платье небесно-голубого шелка с розовым пояском и отделкой. Это самое платье было на ней тогда в Блэкени, в день его рождения. Она выглядела… прелестно. Он сделал глубокий вздох. И еще один. Чтобы голос его наверняка не дрогнул.

— Тут есть подходящие серьги, Верити.

Верити рывком обернулась, ее глаза расширились.

— Что… что вы здесь делаете?

— Они должны были храниться вместе с ожерельем. — Он проигнорировал и ее вопрос, и то, что при его приближении у нее явно прервалось дыхание.

Серьги лежали на туалетном столике.

— Позволь мне, — хрипло сказал он, подбирая их со стола.

— Н-нет… Это просто… Я сама…

Ее протесты затихли, когда он осторожно вдел первую серьгу. Ароматы рая окутали его символом чистейшей невинности. Желание скрутило его, как канатом, когда он вдевал вторую серьгу. Закончив, он положил руки на ее плечи и притянул к себе.

— Нет… — Нежный шепот, неуверенный… но не испуганный.

— Да, — пробормотал он, целуя ее.

Нежно, бережно, отчаянно сдерживая яростный порыв страсти. Ее губы смягчились, и он ощутил их вкус. И тут же отпустил ее. Прежде чем она стала сопротивляться. Прежде чем он дал ей повод к тому.

Он склонил голову.

— Моя дорогая. Сегодня вечером я буду сопровождать вас.

— Вы… будете сопровождать меня? Но… зачем?

— Чтобы наслаждаться вашим обществом, моя дорогая. — Боже, помоги ему, или это наслаждение станет пыткой.

Верити улыбнулась и автоматически протянула руку хозяину и хозяйке. Короткая поездка в экипаже и толпа в зале лишь добавили ей смущения. К ее растерянности, в присутствии Макса ее приветствовали с гораздо большим уважением.

За исключением герцога Калверстона, который, пользуясь дружеским приветствием Макса как поводом, поднял руку Верити к своим губам и одно временно покосился в ее корсаж. От его прикосновения по ее коже побежали мурашки, хотя она была в лайковых перчатках.

— Счастлив видеть вас, леди Блейкхерст. — Калверстон усмехнулся, и ей показалось, что она испачкалась грязью. — Кажется, вы обещали мне вальс на этот вечер. Позже я вас разыщу.

— Ну и ну, племянница, — прошипела за спиной леди Арнсворт, — Вам так необходимо поощрять каждого встречного мужчину, чтобы он провожал вас томным взглядом?

Верити, охваченная яростью, забыла свою роль и развернулась к ней.

Увидев, что Макс округлил руку, готовясь вновь сопровождать ее, она легко положила руку в перчатке на его рукав. Вот так. Не дрожать. Не возбуждаться. Это просто рукав. А в нем — совершенно обычная рука. Все остальное — лишь ее воображение.

Он не глядел на нее, но кивнул своей тетке:

— Добрый вечер, Альмерия. Прошу нас извинить. — И повел ее прочь. — Верити, если Калверстон или кто-то еще вроде него приблизится…

Она уперлась и потянула руку к себе.

— Так вы здесь в качестве сторожевого пса! Шпионите! — прошипела она. — Если вы хоть на минуту подумали… — Тут она вспомнила про свой план и сменила тактику. Захлопав ресницами, что, как она надеялась, выглядело абсолютно вульгарно, она проворковала: — Так вы, Блейкхерст, решили убедиться, что я блюду себя? Как мило!

Его брови моментально сдвинулись.

— Ты о том, что я сказал тебе тогда в Блэкени?

Внутри у нее все заледенело, превратившись в тошнотворный ком.