Мой собственный Париж - Элеонора Браун

Париж известен как Город Огней благодаря динамичной ночной жизни и любви населения к удовольствиям и радостям, а также из-за света от мостов, который отражается от поверхности узкой реки, и жемчужно-серых каменных фасадов зданий. В тот день, однако, шел ливень, и вода ручьями бежала вдоль улиц – город не оправдывал своего названия. Вместо этого я увидела, как мне открылась другая его сторона – нечто темное, затаившееся под элегантной поверхностью. Я увидела историю страданий и насилия.

Практически за каждым углом, на мостах, на фонтанах и у оснований статуй можно было найти надписи, увековечившие прошлые войны или какую-нибудь борьбу населения. Колонна на Площади Бастилии, расположенная недалеко от Маре, была воздвигнута в память об 1800 человек, которых убили в июльской революции 1830 года. Сам памятник расположен на месте бывшей тюрьмы, теперь символ жестокой монархии Франции – «ancien régime». Крепость Бастилия была атакована мятежниками 14 июля 1789 года, что стало началом Французской революции. Ныне 14 июля считается национальным днем Франции. Из более современного я нашла напоминания о Второй мировой войне, во время которой Париж был оккупирован нацистами на протяжении более четырех лет.

Как-то днем во время нашей поездки, на этот раз вместе с нашими мальчиками, мы прогуливались по лабиринтам кладбища Пер-Лашез в восточном Париже. Все вампиры любят кладбище. Время от времени останавливались, чтобы отдать дань уважения у могил великих людей: Фредерика Шопена, Колетт, Гертруды Стайн, Элис Б. Токлас, Оскара Уайльда и гитариста группы The Doors Джима Моррисона, основателя Клуба 27, чью преждевременную смерть от передозировки наркотиками по сей день вспоминают, оставляя в его честь граффити, цветы, зажигая свечи у его могилы. В конечном счете мы вышли на широкую аллею, вдоль которой под деревьями выстроились памятники жертвам войны. Здесь находились кенотафы, воздвигнутые в память жертвам нацистских концентрационных лагерей, преданным мученической смерти борцам сопротивления, а также погибшим представителям всех армий союзников, которые помогли освобождению Франции 1944 года.

Проходя мимо всех этих мрачных табличек с именами всех этих славных мертвых людей, я задумалась, каково было жить в городе, который был безнадежно подавлен жестокой мощью иностранного государства. С того момента начало работать мое воображение. Идея для нового романа начала разворачиваться в моей голове.

После этого город начал мне казаться другим. Мне нужно было увидеть не столько его нынешнюю форму, сколько то, каким он был в прошлом.

Самым сложным для меня как для писателя исторических романов был поиск возможностей проникнуться городом, представить, каково было жить в нем в те трудные времена. Я смогла много информации собрать из дневников, мемуаров и фильмов тех времен. Я помню, как в какой-то момент я без конца пересматривала кусок фильма, снятый на железнодорожной станции во время войны, пытаясь понять, где именно находились двери вагонов и как они открывались. Мелкие детали, подумаете вы, но достоверность всей драматичной сцены, посвященной отрыву ребенка от матери, зависела от того, насколько я правильно опишу все нюансы.

Одним из героев моего романа должен был стать вымышленный американский доктор, работающий в существующем американском госпитале в Нейи, в западном Париже, и среди книг, которые мне помогали, была полезная книга под названием «Американцы в Париже» Чарльза Гласса, которая рассказывает истории многих разных людей, которые по различным причинам остались в городе во время войны. Она начинается с того, что автор находит важный мемориал, который я пропустила во время своих прогулок. Он расположен на огромном фонтане на площади Сен-Мишель у Сены в Латинском квартале и посвящен тем, кто выдержал оккупацию города немецкими войсками. Было несложно пропустить этот мемориал во время первого визита из-за большого количества машин, проносящихся мимо, но во время следующей своей прогулки я постаралась его найти. Я была так тронута при виде него, что решила почтить храбрость этих людей в своей работе.

Мой второй визит в Париж случился спустя полтора года после предыдущей дождливой предновогодней поездки, на этот раз со своим старшим сыном, которому было на тот момент двадцать один год, и он собирался поступать в магистратуру по направлению «английская литература», а утренние подъемы давались ему лучше, чем восемнадцать месяцев тому назад. Иногда мы встречались после раздельных прогулок и ходили в места, которые нам обоим хотелось посетить. Однажды мы пошли посмотреть на водяные лилии Моне в Же-де-Пом, чтобы насладиться цветами этих огромных, невероятных и успокаивающих картин – опыт, которым я наделила Фей, героиню своего романа, «Неделя в Париже». После этого мы насладились обедом в типичном летнем кафе, расположенном на улице, которую многие туристы часто пропускают, за улицей Риволи. Затем я оставила его за книгой Пруста в солнечных садах Тюильри, отправившись на охоту за прошлым.

Эта исследовательская поездка была крайне важной, потому что к тому моменту я закончила писать первый черновик своего романа. Теперь мне было необходимо пройтись по улицам так, как это делали мои герои, чтобы делать пометки и фотографии с целью вдохнуть жизнь в выдуманный мир, который я создала на основе исторических событий. Я создала свою главную героиню, Китти, а теперь мне предстояло убедительно передать ее историю о побеге из Парижа в июне 1940-го, а затем о необходимости возвращения вопреки надвигающимся вражеским силам. Мне нужно было представить, каково ей было проносить свою новорожденную дочь через опустошенный город, который беззащитно лежал перед немецкими войсками.

В мемуарах описывались звуки от подрывов складов с оружием, которые устраивали французские солдаты при своем отступлении. Во многих дневниках упоминалось о том, какое невероятно голубое небо было в те дни. Также в дневниках содержатся описания невероятного количества тяжелой техники и немецких солдат, которые вторглись в город 14 числа, но мне хотелось найти точку, на которой в этот момент могла стоять Китти, чтобы понять, какие она видела улицы, увешанные флагами со свастикой. Продолжая путь по ее маршруту, руководствуясь путеводителем 1938 года, я обнаружила Париж, которого не знала ранее, Париж, увиденный сквозь призму моего представления о прошлом.

Учитывая то, сколько людей пострадало и погибло от рук оккупантов, достаточно иронично, что структура города не пострадала. Было удивительно узнать, почему город не был разрушен и насколько близок к этому он был. 13 июня 1940 года американский посол Уильям Кристиан Буллит-младший, которого французское правительство назначило временным мэром города за день до своего отбытия, убедил командующих немецкой армии, что город будет для них открытым: если оккупация будет мирной, то жители города не станут оказывать сопротивление. Так оно и случилось.

Через четыре года, когда союзные войска окружили Париж, жители города восстали против нацистских оккупантов, и Гитлер приказал сровнять город с землей. Взрывчатка была уложена под каждым мостом, электростанцией и водонасосной станцией, а также под крупными памятниками – Эйфелевой башней, Лувром, Дворцом инвалидов и могилой Наполеона. Однако генерал, ответственный за операцию, Дитрих фон Хольтиц, в надежде, что восстание будет подавлено, отсрочил выполнение приказа фюрера, а затем события поглотили его. Таким образом, город был спасен. На основе полученных знаний я узнала, что центр Парижа, по которому я гуляла в 2014 году, практически не изменился с 1938 года. Мысль о том, что все эти замечательные здания находились на волоске от разрушения, заставляет меня содрогаться.