Страсть Клеопатры - Энн Райс

Однако она не стала искать встречи с ним. Более того: она покинула Вавилон, даже не поговорив с ним. Но с тех пор создала сеть шпионов из числа смертных, которые постоянно докладывали ей о местонахождении и действиях Сакноса. Временами агенты теряли Сакноса и он исчезал из поля ее зрения, но только затем, чтобы снова появиться, в новое время и в новом месте, занимаясь все теми же безуспешными экспериментами. Смертные передавали ей рассказы об одном сумасшедшем, который щедрой платой и туманными обещаниями заманивал к себе целителей и алхимиков, и платил бешеные деньги за каждое новое лекарственное растение, снадобье, зелье или даже просто очистительное средство, появляющиеся на рынке.

Так кто же все-таки убил Марупу? И кто похитил эликсир у мертвой жрицы? Бектатен взглянула на газетные вырезки, старые и свежие, которые были разложены на ее столе.

И наконец:

Могло ли случиться так, что сам Рамзес II лично натолкнулся на эту пещеру много-много лет тому назад? Неужели это он тогда выпил эликсир до последней капли, а потом сразил беззащитную Марупу своей саблей?

Сведения из древних времен не сообщили Бектатен ничего нового. Но что означают синие глаза, невероятно красивые синие глаза того загадочного египтянина и такие же синие глаза Джулии Стратфорд, которые, по ее словам, стали такими в результате неизвестной болезни, которую якобы она подхватила в Каире?

Бектатен встала, чтобы расшевелить угли в очаге, потом прошлась по небольшой библиотеке с каменными стенами и, наконец, остановилась у окна, глядя на открывшийся перед нею суровый морской пейзаж.

Время остудило ее гнев. Это правда. И хотя боль, которая поселилась в ее сердце после потери Марупы, никогда не уходила, она была вынуждена признаться самой себе, что в данный момент ее скорее мучило любопытство, чем жажда мести.

Снова усевшись за стол, Бектатен краем глаза заметила, как в комнату вошла ее любимая кошка Бастет; она медленно подошла к ее креслу и принялась тереться спиной о его ножки, путаясь в полах длинных одежд хозяйки. Бектатен, не глядя, подхватила ее на руки и, поцеловав, начала сквозь густую шерсть длинными пальцами массировать ее тело.

Бастет взглянула на нее своими синими глазами, как делала это последние триста лет с того дня, когда ее хозяйка дала ей эликсир. Тогда Бектатен думала, что это не будет жестокостью по отношению к таким животным, этим ласковым существам, живущим исключительно текущим моментом, поскольку, рассуждала она, всем им суждено просто наслаждаться каждой секундой своей жизни, не ожидая от нее ничего большего, нежели еды в виде кусочка рыбы или ягнятины да чистой прохладной воды в блюдце, и не терзаясь воспоминаниями о прошлом.

– Бывают времена, когда я желаю знать не больше твоего, моя красавица, – сказала ей Бектатен, поднимая кошку и чувствуя, как ее шелковистая шерсть щекочет ей щеку. – Бывают времена, когда я вообще ничего не желаю знать.

Рамзес Проклятый. Проклятье мумии. Легенды.

Три тысячи лет прошло с тех пор, как Бектатен, рыдая, стояла на коленях в той пещере, а внушающий ужас фараон Египта вел свои войска в земли хеттов на яростный бой у берегов реки Оронт. Конечно, с тех пор он многому научился, как и сама Бектатен. И возможно, это было намного важнее, чем оборвать жизнь опального царя одним прикосновением удушающей ядовитой лилии. А может быть, это и не так.

Бектатен должна была все изучить, должна была хорошенько все обдумать, должна была больше узнать о человеке, который называл себя Реджиналдом Рамзи.

Они собрались в замке с первыми лучами солнца, встававшего из бушующего моря.

Ее верные слуги оделись в соответствии с ролью английских джентльменов – сорочка с галстуком, пальто реглан, котелок. Оба мужчины были очень высокими, так что одежду им пришлось шить на заказ.

Из-за своего высокого роста Бектатен предпочитала элегантным европейским нарядам восточные одежды свободного кроя. У нее был большой сундук модной одежды на все случаи жизни, современный гардероб, подобающий члену королевской семьи, пребывающему в долгосрочном отъезде. Но когда она находилась в относительном одиночестве, у нее не хватало терпения на все эти костюмы и комплекты, ей было недосуг облачать в эти дорогие наряды свою стройную фигуру, которая не нуждалась в приукрашивании.

Котелки на головах ее слуг смотрелись довольно забавно. Слишком маленькие для них, они выглядели на их головах как помятые, неподходящие по размеру короны. Пока они вспоминали, что видели в городе, она прошла между ними, сняла с них шляпы и положила их на красивый консольный столик, стоявший у каменной стены.

Теперь ничто не будет отвлекать ее от их рассказа.

Из них двоих Энамон был более горячим и деятельным. В противоположность ему Актаму был спокойным и вдумчивым, а образ его уравновешенной натуры дополняло круглое и немного мальчишеское лицо. Видимо, Энамон казался более агрессивным из-за своего сломанного носа – память об одной смертельной схватке, – а может быть, все дело было в возрасте: он был на несколько лет старше Актаму, когда их сделали бессмертными.

«Однако никакая разница в возрасте в смертной жизни уже не имеет для них значения», – подумала Бектатен.

Оба прожили много столетий, и сейчас они сравнялись по жизненному опыту и обретенной мудрости. И все же эти различия в темпераменте время от времени проявлялись, особенно когда она просила их выполнить миссию большой важности. Похоже, эта разница, существовавшая в каждой клеточке их существа, теперь навеки была зафиксирована действием эликсира.

– Он точно бессмертный, этот мистер Рамзи, – сказал Энамон. – Я в этом убежден. Глаза у него того самого особенного синего оттенка, к тому же он никогда не спит. Свет в окнах их дома в Мейфэре горит круглыми сутками, и он занимается любовью со своей невестой всю ночь напролет.

– А что его невеста? – спросила она.

– Почти все время она носит темные очки. В газетах пишут, что в Египте она переболела какой-то болезнью, в результате чего у нее изменился цвет глаз. Мы практически уверены, что она тоже бессмертна.

– Но есть и еще кое-что, – добавил Актаму; его низкий голос казался мягким шепотом по сравнению с раскатистым баритоном Энамона. – Мы были там не одни.

– Что ты хочешь этим сказать? – насторожилась Бектатен.

– За домом следили и другие люди, – продолжал Актаму. – Они нас не видели, но зато мы видели их. Я пошел за ними, а Энамон остался наблюдать за домом в Мейфэре всю ночь, как вы нас инструктировали.