Охота за слоновой костью - Уилбур Смит

Неожиданно он подался вперед, пульс участился: он узнал большой фургон для перевозки мебели, стоявший в центре склада. Эту машину он видел четыре ночи назад на дороге из Чивеве. Восьмиколесный тягач, стоявший за фургоном, все еще был накрыт зеленым брезентом, его покрывала та же красная пыть, что и «лендкрузер» Дэниэла.

Через открытую заднюю дверь тягача бригада — с десяток черных рабочих — с помощью похожего на журавля подъемника разгружала коричневые мешки, в которых могли быть кукуруза, сахар или рис.

Заметных мешков с сухой рыбой, которые он видел на тягаче в долине Замбези, здесь не было видно.

Дэниэл опустил боковое стекло, надеясь уловить запах рыбы, но пахло только пылью и выхлопными газами.

И вот он уже проехал. Не повернуть ли назад и не посмотреть ли снова?

«Дьявольщина, я и так уже привлек достаточно внимания, — сказал он себе. — Как приехавший в город цирк».

Он той же дорогой вернулся в отель, оставил машину на стоянке для клиентов и пошел в номер.

Набрал в ванну воды, такой горячей, какую только мог выдержать, и вымывал из пор пыль и грязь африканских дорог, пока кожа не приобрела красновато-коричневый оттенок.

Когда вода остыла, он пальцами ноги повернул кран и добавил горячей. Наконец встал, чтобы намылить нижнюю часть тела, и серьезно посмотрел на себя в запотевшем зеркале над ванной.

— Послушай, Армстронг. Самое разумное — поделиться подозрениями с полицией. Это их работа, пусть займутся.

— А с каких это пор, Армстронг, — ответил он себе, — мы поступаем разумно? К тому же это Африка. Полиции потребуется три-четыре дня, чтобы зашевелиться, и мистер Синг вполне успеет избавиться от слоновой кости, которая, возможно, еще у него. Завтра, вероятно, будет уже поздно ловить его.

— Ты хочешь сказать, Армстронг, что время чрезвычайно важно?

— Совершенно верно, старина. Возможно, плащ и кинжал тебе больше не по вкусу, но как тебе идея побыть немного разведчиком, поработать детективом-любителем?

— Кому, мне? Не говори глупостей! Ты меня знаешь. — Конечно, знаю, — согласился он, подмигнув своему отражению, и снова погрузился в горячую мыльную пену, которая через край выплеснулась на кафельный пол.

Ужин был значительно лучше последней еды в ресторане.

Филе только что выловленного в озере леща и великолепное шардонне «Гамильтон-Рассел» с мыса Доброй Надежды.

Дэниэл неохотно ограничился половиной бутылки.

«Работа ждет», — с сожалением напомнил он себе и пошел в номер готовиться.

Торопиться было некуда. Все равно раньше полуночи он не может выйти. Приготовившись, он лег на кровать, наслаждаясь возбуждением и предвкушением, и то и дело поглядывал на часы. Они словно остановились, и Дэниэл поднес их к уху. Ждать всегда самое трудное.

* * *

Четти Синг наблюдал, как охранники выпроваживают последних покупателей и закрывают створки стеклянных дверей. Часы на стене показывали десять минут шестого.

Уборщики уже принялись за работу, дочери у касс подсчитывали дневную выручку. Девочки преданы ему, как послушницы какого-нибудь тайного культа, а жена стоит над ними, точно верховная жрица. Это кульминация ежедневного ритуала.

Наконец процессия в строгом порядке двинулась от касс; впереди жена, за ней дочери, первой старшая, последней младшая. Они вошли в его кабинет и выложили на стол аккуратно перевязанные пачки банкнот и холщовые мешочки с монетами, а жена называла суммы выручки.

— Отлично! — сказал Четти Синг на хинди. — Это определенно лучший день с Рождества.

Он мог назвать выручку за каждый день последних шести месяцев, не сверяясь с бухгалтерскими книгами.

Он занес выручку в гроссбух и под почтительными взглядами семьи уложил банкноты и мешочки в сейф, встроенный в заднюю стену.

— Сегодня я опоздаю к ужину, — сказал он жене. — Дела на складе.

— Папаи, когда вернешься, еда будет тебя ждать.

Она изящным жестом уважения поднесла руки к губам, дочери повторили ее движение, и в прежнем порядке процессия вышла из кабинета.

Четти Синг довольно вздохнул.

«Хорошие девочки, но лучше бы они были мальчиками. Чертовски трудно будет всем им найти мужей».

В своем «кадиллаке» он поехал в промышленный район. Машина не новая. Нехватка валюты не позволяет обычному гражданину ввозить такие роскошные средства передвижения. На этот случай, как и на все прочие, у Четти Синга была своя система.

Он связывался с вновь назначенными работниками американского посольства еще до того, как они покидали Вашингтон. Таможенные правила Малави разрешали им ввозить новые машины и продавать их по окончании срока службы.

Четти Синг платил им по приезде двойную стоимость в малавийских квачах. Эти деньги позволяли им роскошно прожить три года, пользуясь автомобилем и сберегая зарплату. Когда они уезжали, машина переходила к Четти Сингу. Он ездил на ней с год, до прибытия нового посольского работника, а потом помещал «кадиллак» на выставочную площадку своего агентства «Тойота» с указанием цены, втрое превышающей первоначальную американскую. Обычно машину покупали в течение недели. Никакая прибыль не мала, чтобы пренебрегать ею; никакая потеря не мала, чтобы не горевать из-за нее. Неслучайно за эти годы Четти Синг заработал состояние, величину которого не могла себе представить даже его жена.

У ворот склада Чейв отвел шлагбаум, пропуская «кадиллак».

— Ну что? — спросил Четти Синг у рослого ангони.

— Он приходил, — ответил Чейв. — Как ты и сказал. Проехал по дороге в десять минут четвертого. В машине с нарисованной рукой. Ехал медленно и все время смотрел через ограду.

Четти Синг раздраженно нахмурился. Этот парень начинал надоедать.

— Не бери в голову, — сказал он вслух. Чейв посмотрел озадаченно. Он слишком буквально понимал сказанное. — Пошли со мной, — приказал Четти Синг, и Чейв сел на заднее сиденье «кадиллака». Он никогда не позволил бы себе сесть рядом с хозяином.

Четти Синг медленно объехал склад. Все двери уже были задвинуты и заперты на ночь. Склад не обеспечен сигнализацией, но ночами даже периметр ограды ярко освещен.

Года два-три назад склад постоянно подвергался взломам и грабежам. Ни сигнализация, ни прожекторы не помогали.

В отчаянии Четти Синг обратился к самому известному сангорне на всей территории. Старый колдун жил одиноко на туманном плато Мландже, и ему прислуживали ученики.

За плату, приличествующую его репутации, колдун в сопровождении свиты спустился с плато и после сложных и трудоемких обрядов поместил склад под охрану самых могучих и злых духов и демонов, какие ему подчинялись.

Четти Синг пригласил на эту церемонию всех бродяг, нищих и попрошаек города. Они с интересом и страхом наблюдали, как колдун обезглавил черного петуха и обрызгал его кровью каждую из пяти дверей склада. После этого с надлежащими заклинаниями он поместил на каждый столб ограды по черепу бабуина. На зрителей это произвело сильное впечатление, и по городу, по его барам разнеслась новость, что Четти Синг под защитой колдовства.