Полковник Кварич - Генри Райдер Хаггард

В любом случае, Эдвард Косси обладал довольно чувствительной натурой и остро переживал разрыв с миссис Квест. Не исключено, что он куда сильнее переживал то, как это произошло, нежели сам факт расставания. Имелось и еще одно соображение. Да, он был свободен от обязательств, что само по себе уже огромное облегчение, но свобода эта носила условный характер. Белль в самых решительных тонах угрожала ему неприятностями, если он попытается осуществить свою заветную цель – жениться на Иде, что Белль не замедлила угадать. По какой-то тайной причине, – по крайней мере, она казалась ему тайной, – идея этого союза была ей особенно неприятна, хотя, несомненно, истинное объяснение состояло в том, что Белль считала, причем, небезосновательно, что ради женитьбы на Иде Эдвард готов ее бросить. Для Эдварда вопрос состоял в том: попытается ли Белль осуществить свою угрозу?

Он с трудом представлял себе, какие шаги она могла для этого предпринять, понимая, что любые такие шаги непременно повлекут за собой ее разоблачение. Более того, какая ей самой была бы от этого польза, ведь в таком случае он был бы потерян для нее навсегда. Эдвард серьезно не верил, что она решится на нечто подобное. Одно дело, когда женщина выкрикивает подобные угрозы в агонии ревности, и совсем другое – хладнокровно выполнить их. Глядя на это с точки зрения мужчины, он искренне сомневался, что когда настанет подходящий момент, она осмелится предпринять такой шаг. Увы, он совершенно забыл, насколько сильнее буря страсти овладевает сердцем влюбленной женщины, а не сердцем мужчины, и сколь безрассудным ко всем последствиям порой становится ее сердце. Ибо есть женщины, у которых все сгорает в этом белом пламени мучительной ревности, – честь, долг, совесть, религиозные заповеди, – а Белль Квест была именно такой женщиной.

Но об этом Эдвард не знал, и хотя он осознавал риск, он не видел для себя достаточных оснований остерегаться ее мести. Ибо день ото дня в нем росло желание сделать Иду своей женой, пока, наконец, не завладело его телом и душой. Долгое время это намерение тлело в его груди, пока известие о том, что полковник Кварич опередил его, не раздуло это пламя. Ида всегда присутствовала в его мыслях. Даже ночью он не мог избавиться от нее, ибо когда он спал, она, прекрасная и темноглазая, крадучись проникала в его сны. Она была его раем, и имейся у него лестница, по которой он мог бы туда подняться, он бы, не раздумывая, сделал это. И поэтому Эдвард сжал зубы и поклялся, что, несмотря на любые угрозы со стороны миссис Квест, он бросит жребий и победит, даже если для этого ему придется подтасовать кости.

Пока он так размышлял, стоя у окна и глядя на рыночную площадь тихого крошечного городка, он внезапно увидел Иду. Та одна ехала в своей бричке. День был ветреный, дождь хлестал ее по щекам, ветер трепал пряди каштановых волос. Конь упрямо тянул бричку вперед. Гордое лицо Иды было хмурым: все ее силы были сосредоточены на том, чтобы не дать коню пуститься вскачь. Никогда еще Эдвард Косси не видел ее такой красивой как в эти минуты. При виде Иды сердце его быстро забилось, а любые сомнения, каковые еще могли у него оставаться, мгновенно исчезли. Да, он напомнит ей о ее обещании выйти за него замуж.

Вскоре бричка подъехала к его двери, и сидевший сзади мальчик спешился и позвонил в звонок. Эдвард отошел от окна, гадая, что это может быть.

– Передай, пожалуйста, эту записку мистеру Косси, – сказала Ида, когда дверь открылась, – и попроси его отправить ответ. – И с этими словами она развернулась и уехала.

Записка была от сквайра. Запечатанная его большой печатью (сквайр, как человек старомодный, всегда по старинке запечатывал свои письма), она содержала приглашение на завтрашнюю охоту.

«Джордж хочет, чтобы я подгонял куропаток, – говорилось в самом конце послания, – и прочесал одно-два небольших прикрытия. Кроме вас и Джорджа, будет только полковник Кварич, но я надеюсь, что у вас будет довольно напряженный день. Если я не получу от вас ответ, я буду считать, что вы приедете, так что не сочтите за труд написать мне».

– О да, я поеду, – сказал Эдвард. – Черт бы побрал этого Кварича! Во всяком случае, я покажу ему, как надо стрелять. А заодно расквитаюсь с ним за мою тетку.

Следующее утро выдалось ясным и безветренным, один из тех прекрасных осенних дней, которых у нас бывает четыре или пять за весь сезон. После завтрака Гарольд Кварич прогулялся по своему саду, и, встав у калитки, справа от Горы Мертвеца, полюбовался видом. Вокруг него, покрытые желтеющей листвой, высились гигантские дубы, гордость их сельской местности, воздух же был настолько тих, что на них не шевелился ни один лист.

Единственными звуками, достигавшими его ушей, было постукивание клювов поползней, искавших себе пропитание в шероховатых складках коры, и время от времени стук спелого желудя, упавшего с высокой ветки на прихваченную заморозками траву. Солнце светило ярко, но не жарко. Белки карабкались на ветки дубов, а высоко в голубом небе куда-то летели грачи. Это было прекрасное утро, ибо лето никогда не бывает таким сладостным, как на смертном одре, и все же оно наполнило Кварича печальными мыслями. Сколько осеней видели эти старые деревья и сколько они еще увидят, даже после того, как его глаза утратят зрение! И если они были стары, то сколько тогда лет Горе Мертвеца, той, что высится слева от него! А она и впрямь древняя! Недавно он обнаружил упоминание о ней в «Книге Страшного Суда»[10] – причем, под этим же названием!

И что это – пограничный холм, естественное образование или, как следует из названия, погребальный курган? У него уже возник план заняться его раскопками и выяснить, если, конечно, он сумеет упросить кого-нибудь копать вместе с ним, ибо жители Хонэма были твердо убеждены, что Гора Мертвеца населена привидениями. Эту репутацию она имела с незапамятных времен, и ничто не убедило бы их прикоснуться к ней.

Он внимательно осмотрел этот величественный холм, но так и не придя ни к какому заключению, бросил взгляд на часы. Те показывали без четверти десять, значит, ему пора отправляться в замок, где в этот день должна была состояться охота. Поэтому он взял ружье и патроны и к назначенному часу прибыл в замок, где застал во дворе Джорджа и нескольких его прислужников в форме загонщиков и мальчиков на побегушках.

– Прошу вас, полковник, сквайр надеется, что до начала охоты вы войдете и пропустите стаканчик, – сказал Джордж. И полковник вошел, но не затем, чтобы «пропустить стаканчик», а чтобы получить шанс увидеть Иду. Старого джентльмена он нашел в вестибюле. Сквайр был занят написанием письма.

– Приветствую вас, полковник! – воскликнул старик, не вставая. – Рад вас видеть. Прошу извинить меня… мне нужна еще пара минут. Должен закончить с этим делом. Ида! Ида! Ида! – крикнул он. – Пришел полковник Кварич!

– Боже мой, отец, – сказала молодая леди, вбегая в комнату. – Ты меня напугал. – Затем она повернулась и поздоровалась с Гарольдом. Это была их первая встреча после того насыщенного событиями вечера, описанного пару глав назад, и поэтому обоим было немного неловко. Во всяком случае, так ему показалось.