Степные кочевники, покорившие мир. Под властью Аттилы, Чингисхана, Тамерлана - Рене Груссе

столицы, они обратились к Ли Кэюну. Молодой вождь (ему было 28 лет) описан китайскими источниками как человек смелый и верный. Похоже, он всерьез воспринял свою роль спасителя Танов, и его преданность им ни разу не была поставлена под сомнение. Он изгнал мятежников из Чанъана (883) и в качестве награды был назначен министром императорского правительства, которое только что спас. Одновременно он получил пост губернатора Тайюаня, то есть современного Шаньси. В какой-то момент могло показаться, что этот молодой китаизированный тюрок наследует находящейся при последнем издыхании династии Тан и взойдет на трон Китая. Но похоже, ему не позволила это сделать его верность. Это сделал бывший бандитский главарь, вовремя переметнувшийся на сторону императора, Чжу Вэнь, который взял верх в борьбе, низложил последнего из Танов и провозгласил себя императором и основателем династии Хоу Янь (Поздняя Лянь, 907 г.). Тем не менее Ли Кэюн остался властителем Шаньси, и после его смерти (908) его сын Ли Цуньсюй (ум. в 926 г.) удержался там с титулом царя Цзина со столицей в Тайюане. В 923 г. Ли Цуньсюй сумел свергнуть династию Старая Лян и стать императором Китая (со столицей в Лояне), основав недолговечную династию Хоу-Тан (Поздняя Тан), просуществовавшую всего тринадцать лет. В 936 г. последний из Поздних Танов был при поддержке орды киданей свергнут военачальником Ши Цзинтаном, тоже тюрком-шато, который провозгласил себя императором Китая и основателем династии Хоу-Цзинь (Поздняя Цзинь), со столицей в Кайфэне (Пянь). Но этот дом оказался еще менее долговечным, чем предыдущий, и просуществовал лишь десять лет (936–946). В 946 г. его полностью китаизированные бывшие тюрки были разгромлены настоящими варварами монгольского происхождения – киданями, о которых мы сейчас и поговорим.

Кидани

Кидани (в китайской транскрипции), хитаи (в арабо-персидской) или китаты (в монгольской) появились в китайских летописях с 405–406 гг., когда они поселились на западе от Ляохэ, между этой рекой и ее притоком Шара-мурэном, в современном Джехоле. Они принадлежали к монгольской семье, язык их был диалектом монгольского, сильно палатализированным вследствие контактов с тунгусскими говорами. С 696 г. они через Шань-хайгуаньский проход в Великой стене стали совершать грабительские набеги на Хэбей со стороны Юнпина, доходя даже до Пекинской долины, но танский двор (императрица У-хоу, в то время регентша) натравил на них кагана восточных тукю Мочжо, находившегося тогда на вершине своего могущества, который ударил им в спину и нанес такое сокрушительное поражение, что их экспансия была остановлена на три века (397). Пограничная война между киданями и китайцами в 734–735 гг. не изменила ситуацию. В 751 г. северо-восточнее Пин-лу (возле нынешнего Пин-цюйана) они разгоромили китайскую армию вторжения, которой, отметим в скобках, командовал полководец их расы, знаменитый Ань Лу-шань, поступивший на китайскую службу и ставший фаворитом императора Сюань-цзуна. Это тот самый Ань Лушань, который впоследствии попытался свергнуть Сюань-цзуна, чтобы самому стать императором (755).

Кидани по-прежнему занимали северо-западную часть бассейна Ляохэ и ее притока Шара-мурэн, когда в начале X в. их объединил энергичный вождь, называемый (в китайской транскрипции) Елюй (родовое имя) Абаоцзи (Елюй Амбагай) (ум. в 926 г.), сумевший закрепить ханское достоинство за своим кланом, кланом Е-лю. Согласно сообщениям хронистов более позднего времени, Абаоцзи будто бы начал поверхностную китаизацию своей орды, которой его преемник в 947 г. даст династическое имя Ляо, под которым кидани войдут в историю Китая. В 924 г. он вторгся в Монголию, дошел до Верхнего Орхана, вступил в Карабалгасун, изгнал оттуда тюрок-киргизов, занимавших этот район с 840 г., и вытеснил их к верховьям Енисея и в западные степи. Любопытно, что тогда он предложил тюркам-уйгурам из Западного Ганьсу возвратить в их владение область Орхона, которой их прежние каганы владели с 743 по 840 г., но уйгуры, ставшие оседлыми, отклонили эту перспективу возврата к кочевой жизни[83]. На востоке Абаоцзи (он умер во время этого похода) в 926 г. разрушил тунгусско-корейское царство Бохай, включавшее в себя Северную Корею (на севере по 40-й градус) и Маньчжурию к востоку от Ляотуна (от Харбина и Владивостока до Порт-Артура). Тунгусы-чжурчжэни из Северо-Восточной Маньчжурии, жившие в Уссурийских лесах, сами стали вассалами киданей.

Абаоцзи также попытался воспользоваться гражданскими войнами, опустошавшими Китай, чтобы завладеть Хэбеем, но в Ваньду, на юге Баодина был остановлен Ли Цуньсюем, основателем китайской династии Поздняя Тан (922).

После смерти Абаоцзи (926) его вдова[84], женщина железной энергии, как и многие вдовы тюрко-монгольских правителей (какой позднее будет мать Чингисхана), добилась избрания ханом своего любимого, второго, сына. «Она созвала собрание народа (то, что во времена Чингисхана будет назваться курултаем), посадила на коней своего старшего сына Туюя и второго Дэгуана (китайская транскрипция) и сказала знатным людям, предупрежденным заранее: „Я одинаково люблю обоих моих сыновей, присутствующих здесь, и не могу решить. Возьмите уздечку того, кто кажется вам более достойным!“ Они, разумеется, взялись за уздечку коня Дэгуана, и Дэгуан стал ханом (927–947). Поначалу мать правила совместно с ним, и, между прочим, на свой особый манер. Всякий раз, когда кто-то из вождей ей не нравился, она оправляла его «доставить новости своему покойному мужу». Стражники, стоявшие у могилы Абаоцзи, лишали посланца жизни. Но однажды китайский сановник Чжао Сы-вэнь, получив такое поручение, заявил, что эта честь в первую очередь должна принадлежать вдове. Хатун заявила, что ее жизнь, к сожалению, необходима орде, но, будучи хорошим игроком, отрубила себе кисть руки и приказала похоронить в королевской могиле. Здесь мы видим любопытный пережиток старинного обычая убийств жен при погребении вождя, обычая, с незапамятных времен существовавшего в степи, как у скифов, так у гуннов и монголов. Несмотря на эти варварские нравы, хатун без колебаний сделала своим доверенным лицом министра-китайца Хань Яньхуэя, который начал цивилизовывать киданей.

Новый киданьский хан Елюй Дэгуан скоро получил возможность вмешаться в китайские дела. В 936 г. он принял под свое покровительство императорского военачальника Ши Цзинтана, поднявшего мятеж против династии Поздняя Тан, во главе пятидесятитысячной армии выступил из Хэбея через проход Ку-бей-коу и помог Ши Цзинтану разгромить императорские войска и сесть на китайский престол в качестве основателя династии Поздняя Цзинь.

Став императором благодаря киданям, Ши Цзинтан в благодарность уступил им север Хэбея, включая Ю-чжи или Янь-чжи, современный Датун (936). Это означало поселение варваров внутри Великой стены, в северных пограничных округах, откуда они отныне могли контролировать всю китайскую политику. Измена Ши Цзинтана пробила в целостности старой империи первую брешь, которая в дальнейшем будет только расширяться и через которую различные орды в конце концов завоюют в XII в. весь Северный Китай. Пекин, завоеванный Дэгуаном, перейдет от киданей к чжурчжэням,