Чужая жизнь - Валерий Шмаев

Достигнув места, в котором река вытекает из озера, я отправлю Степана за Ристо с детьми, а сам вместе с пленными поставив пулемётную засаду, дождусь загонщиков Брандта. Успеет Ристо до загонщиков — хорошо, нет — группа преследования всё равно воткнётся в реку и будет вынуждена переправляться через неё под пулемётным огнём. Остатки группы, потому что сначала Брандт нарвётся на мою засаду и только после этого, высадившись на противоположный от нас берег реки, будет вынужден нас атаковать. А чтобы Брандту легче было принять такое решение, мы заберём не все лодки, оставив на берегу только что просмоленные баркасы.

Что подумает Брандт, увидев, что мы забрали не только все небольшие ялики, но и пару больших лодок? Правильно. То, что лодки захвачены для того, чтобы переправить детей через реку по большому озеру и дети уже на противоположном берегу реки. Значит, он загрузит в резиновые лодки свою разведку и попробует нас догнать по воде. Никогда не поверю, что в егерской группе нет резиновых лодок с моторами, а сам Брандт со всей своей шоблой, загрузившись в большие баркасы, которые я ему любезно оставлю, отправится следом.

Конечно же, некоторую часть загонщиков, гауптштурмфюрер отправит вдоль берега озера, но это несколько дней пути — пока они будут добираться, мы уже в лесах растворимся. Именно поэтому он сначала попытается нас догнать разведгруппой, а затем, вцепившись и подтянув подкрепления, просто задавит нас числом. Как он думает. Но это Карелия, а не Бавария и не Австрийские и Швейцарские Альпы. Здесь несколько другие законы, леса, озёра и люди. Здесь всё другое и Брандт в этом очень скоро убедится.

Второй вариант, … а вот его я даже обсуждать не хочу. Для нас он смертельно опасен, но, как всегда, человек предполагает, а у «Бога» и «Божественного провидения» свои расклады. Эти двое пакостников постоянно устраивают людям мелкие и не очень подлянки, а людям приходится крутиться, чтобы не предстать перед ними раньше времени и в белых тапочках.

Выспаться Степану удалось. Проснулся он сам, пожевал и устроился наблюдать. Есть со Стёпкой я не стал — после еды сразу не усну. Человеческому мотору, получившему свою порцию горючки всегда необходимо время чтобы переварить топливо в жизненную энергию. Соответственно пока организм работает, сон отступает. Поэтому я завалился спать недокормленным и даже уснуть успел, накрыв лицо куском недавно постиранного мной немецкого маскхалата. И проспал минут сорок, когда началась незапланированная мной движуха.

Первыми появились две телеги с шестью полицаями. Я не ожидал от них ничего необычного, поэтому Степану особых инструкций не давал. А зря. Полицаи приехали ещё с четырьмя пленниками и остановились прямо напротив немецкого секрета.

— Ёб … трах тарарах, там, пам, бум … вашу мать. — Фраза, разбудившая меня, была много длиннее, значительно многословнее и сильно эмоциональнее. Всю я её не услышал, так как спал, но потом уже много позже на привале попросил Степана повторить и постарался запомнить её всю.

— Стёп! А повторить? — Спросонья я не сильно соображал, но глумливые нотки в вопросе проскользнули.

— Саш! Иди ты. Там Яковенко. — Степан напротив, был злым и напряжённым. Голос напарника звенел как струна.

— Кто? Какой Яковенко? И давай потише. Не бренчи нервами. — Уже спокойней сказал я.

Надо моего напарника иногда осаживать, а то в таком состоянии Стёпка легко в штыковую атаку побежит. И то, что у него нет винтовки со штыком, а в руках только немецкий автомат, его вряд ли остановит — «винтарь» он у кого-нибудь по пути отберёт, мимоходом прибив бывшего хозяина винтовки.

— Политрук нашей заставы. Ты что … а. Да. Забыл, извини. — Стушевался Степан, вспомнив о моём ранении, но я уже не обращал на него внимания и, отобрав у напарника бинокль, разглядывал подъехавших полицаев, пленных и выскочивших на дорогу двоих егерей. Грамотные и очень серьёзные ребята. Угу. А вот и мой пулемёт. Вот сейчас и посмотрим, есть ли у вас рация.

Связанных пленных скоренько достали из телеги, построили короткой шеренгой и принялись быстро допрашивать, но разговор не сложился самого начала. Политрук получил «леща» сразу после первого вопроса, красноармейцам прилетело чуть позже. Понятно. Это у егерей вместо «здрасти».

Допрос длился недолго. Политрука забили до состояния не стояния минут через десять, красноармейцы продержались чуть дольше. Да и то только потому, что первым звездюлей выхватил политрук. После чего полицаи загрузили всех четверых на телегу и повезли в деревню к тому бараку, рядом с которым пленные смолили баркасы. Егеря, не торопясь вернулись обратно в траншею.

Похоже, действительно у секрета рации нет, иначе немцы оставили бы пленников у себя, а сами доложились о задержании. Значит, Брандт не считает этот секрет основным и держит его просто на всякий случай. Эта деревня слишком далеко от наших основных художеств, но она далеко по дорогам, а напрямик через леса и озёра значительно ближе и эсэсовец этого не учитывает.

— Так Стёпа. Планы меняются. Идём в деревню, глушим полицаев. На всё про всё у нас только три часа. — Сообразил я всё быстро.

Скорее всего, политрука с красноармейцами захватили недавно. Наверное, где-то недалеко есть небольшая за́имка, на которой в засаде сидели полицаи, и политрук с бойцами в неё вперлись. Накрученные Брандтом полицаи, взяв пленных даже не стали их допрашивать и сразу притащили пленников на ближайший пост. Для отчёта о проделанной работе.

Секрету левые пленники тоже не сильно нужны — у них задача немного другая, но через несколько часов сюда подтянется гауптштурмфюрер со своей группой элитных волкодавов. У него в группе в броневике есть радист и рация, и ещё через пару часов сюда прибудет взвод егерей на автомашинах. В результате мы потеряем и политрука, и всех пленных — после жёсткого полевого допроса от них останутся только кровоточащие куски мяса и их просто добьют, чтобы не возиться. А мне пленные нужны. Ну, просто крайне необходимы. И живые полицаи. И пулемёт из секрета. И боеприпасы. И лодки. И продукты. И сапоги, и форма егерей. И губозакаточная машинка. Две. Нет. Лучше три. И таблетки от жадности. Тонн десять, никак не меньше.

До барака добрались только двое полицаев из шести. Одна телега с двумя полицаями заехала в третий двор, ещё двое зашли соответственно в шестой и восьмой дома от края деревни. Пленные работали во дворе дальнего дома — там к лесу ближе всего и во дворе была свалена гора уже напиленных чурбаков, которые пленные кололи.

Тем временем мы со Степаном, не слишком скрываясь, шли между берегом озера и заборами личных подворьев, справедливо рассудив, что полицаи не знают всех немцев в лицо. Форма на нас такая же, как и у егерей, а секрету мы уже не видны. Дошли до бараков и затихарились за углом последнего, в котором, по всей вероятности, держали пленников.

Телега сюда уже доехала и полицаи, матерясь, кантовали пленников. Политрук был без сознания, а остальные трое еле передвигая ноги, пытались его достать из телеги. Помогать им полицаи и не собирались. А зря. Добрее надо быть к людям. Тогда и к тебе отношение будет получше.