Чужая жизнь - Валерий Шмаев

— Никак не получится сержант. — Тут же пробасил «Шатун» — По реке точно никак. Там дальше пороги. Лодку точно разобьёт, а плоты вязать времени нет, да и не удержатся на них дети, а вдоль реки по той стороне скалы прям к воде подобрались — оттого и пороги. Обходить далеко и можем с детьми и ранеными не пройти — дальше чаща непроходимая, болото, а ещё дальше заболоченный берег озера.

Слушай сержант! А к фронту надо прям щас пойти? — Вопросом своим меня «Шатун» озадачил.

— А что? Есть соображения? — «Шатун» чуть помялся, переглянувшись с женой. Та ему кивнула и «Шатун» как бы нехотя заговорил короткими отрывистыми фразами.

— Есть на нашем озере на одном из островов скит. Далеко, правда. Монах там живёт. Отец Афанасий. Давно уже. Я к нему зимой ходил — тогда он был жив. Раньше у него народу много бедовало. В гражданскую ещё, поэтому там есть несколько землянок. Все разместятся. Потесниться, конечно, придётся, но в тесноте, да не в обиде. — Думал я недолго. Это был неплохой выход, но план «Шатуна» подкорректировал.

— Годится. Вот только продуктов надо взять сколько унесём и соль забрать всю что есть. Сам всё понимаешь. Рыбу по любому про запас солить придётся. Другое дело что нам с егерями делать? Они ведь сами не отцепятся. Поэтому думай «Шатун» кто гражданских в скит поведёт, а кто со мной останется их прикрывать.

* * *

Секрет егерей мы взяли на «арапа» с подстраховкой. Подстраховкой отработал «Шатун» с братьями и ещё одним бывшим полицаем, а тем самым былинным «арапом» отбарабанил политрук Яковенко. Хотя гонористый политрук сначала всё же попробовал меня ещё раз построить, отсвечивая своими командирскими полномочиями, но эта попытка ни к чему не привела кроме очередного унижения бывшего замполита заставы. Я, не мудрствуя лукаво просто послал Яковенко на х… на хутор бабочек ловить. А если точнее забирать свои документы, преспокойно лежащие у старшего егерского секрета. Ибо мои документы хранились во внутреннем кармане немецкого маскхалата, а у политрука кроме дутых полномочий в наличии были только командирский гонор и комсоставовская звезда на рукаве гимнастёрки. Кубари на воротнике гимнастёрки Яковенко кто-то шустрый оторвал вместе воротником.

На меня, где сядешь там и слезешь. Да и бумажкой от подполковника я удачно прикрылся. Яковенко, увидев приказ пригорюнился — формально я был прав, да и Стёпка похоже меня поддержал. Что мой напарник там политруку втирал я не слышал, но после их разговора Яковенко притих и больше лишнего не возбухал. Командные нотки, конечно, проскальзывали, но в атаку на пулемёт со штыками наперевес он уже вести всех не рвался.

Как я и предполагал полицаи приняли политрука с пограничниками не сильно затейливо. Не на охотничьей заимке, как я думал изначально, а просто унюхали дым костра и обнаружив политрука с прибившимися к нему красноармейцами предложили им доехать до отдалённой деревни, где якобы нет финнов. И ведь не обманули крысёныши сушёные. Финнов в деревне действительно не было.

К тому времени ослабевший от голода и контуженный неделю назад политрук бойцом уже не был, а боеприпасы у всех четверых отсутствовали от слова совсем. По паре патронов на винтовку и три патрона в нагане у Яковенко не в счёт. Так что переход из состояния «боец Красной Армии» в состояние «пленный боец Красной Армии» произошёл достаточно быстро. Всё же полицаев было шестеро на четверых красноармейцев. Причём, именно политрука полицаи глушили серьёзно и к тому времени, когда его привезли к егерям, Яковенко только пришёл в себя. Ефрейтора Никонова полицаи тоже оглушили, но он оказался не в пример крепче красного командира и осознал своё положение несколько раньше, что, впрочем, ему помогло мало.

Времени оставалось не так уж и много, поэтому сильно мудрить мы не стали. Единственное только пришлось тщательно проинструктировать политрука чтобы он голыми руками егерей душить не принялся.

Самой сложной задачей оказалось подойти к егерям на бросок убитой мною ещё на острове почти ручной гранаты имени товарища Дьяконова. Прикинули мы со Степаном в общем-то грамотно, хотя думали совсем недолго. Мы со Степаном и Никоновым должны были подобраться к секрету по опушке леса, подползти к землянке по лесу и дождаться Шатуна со товарищи в открытую подъезжающим к секрету на телеге.

Остановившись прямо напротив окопа с пулемётом и четырьмя егерями Шатун должен был продемонстрировать им политрука якобы согласившегося дать показания. Морду лица Яковенко для маскировки рихтовать не пришлось. Он ещё с прошлой «беседы» с немцами был нормально подготовлен — и «фонарь» ему «фрицы» подвесили и губу разбили.

Пистолет политруку я тоже не дал — ещё откроет огонь с неподобающего расстояния и накроется вместе со всеми медным тазом, а вот ножом поделился. Негоже совсем без оружия бойца оставлять. Может и дотянется до какого-нибудь своего обидчика. Лишь бы не мешался у «Шатуна» под ногами.

Главное было выманить хотя бы парочку егерей из окопа, но человек предполагает, а на деле всё оказывается не слишком стройно. Добраться до егерей мы добрались и «Шатун» со своими до секрета доехал и даже троих егерей из окопа выманил, а вот мы….

Почти целый день мы со Стёпкой за егерями наблюдали, а небольшой, но широкий окопчик, в лесу позади и чуть наискось от землянки прикрытый еловыми ветками и обложенный дёрном так, и не обнаружили. А егеря оказывается в нём гадили, а заодно и курили и в тот самый момент, когда мы со Стёпкой унюхали запах сигаретного дыма, справа от меня вылез немецкий солдат. Удивились мы вместе, но к сшибке я был готов, а вот «фриц» держался за штаны. То есть руки у него были заняты. Да и форма у нас со Степаном была немцу до боли знакома, что помогло мне, а немцу совсем наоборот — он чуть замешкался и это стоило ему жизни.

Ударил я сразу тем, что в руках было, а в руках у меня был очень удобный почти килограмм железа. С рукояткой и набалдашником. Вот этим набалдашником немец у меня с разворота в висок и получил. Хорошо, что егерь был без каски и даже без форменной кепки, а висок не натренируешь как ни старайся. Не особенно заморачиваясь, я добавил ему ещё три раза сверху по кумполу.

Немец, гремя костями ссыпался на землю, но хрюкнуть всё же что-то успел. Можно было бы бить и меньшее количество раз. Уже после первого удара немец поплыл, но остановиться я просто не смог. Вот только ссыпался «фриц» на сосновую хвою совсем не беззвучно и похоже этот неясный шум отдыхающая смена егерей всё же услышала.

Ребята тут же рванули вперёд. Первым Никонов, за ним Степан, я чуть притормозил, нянькаясь с отъехавшим на тот свет немцем. Медлить было нельзя — от отхожего места до землянки со спавшими егерями было метров пятнадцать, а дальше тот самый окоп с пулемётом и четырьмя дозорными. Как мы думали. Но за это время обстановка на дороге изменилась.

Из окопа вылезли не двое егерей, а трое и один уже подошёл к телеге. Двое стояли чуть поодаль. Автоматы на приехавших не наставляли и смотрели вполне доброжелательно, но настороже всё-таки были. Вот этот подошедший к телеге немец у Яковенко ножом в живот и получил. Остальные двое выхватили по жакану в свои многострадальные тельца от прирождённых охотников. А жакан — это жакан. Он слона на задницу усаживает.