Мудрый король - Владимир Москалев

– Как только узнаю об этом, немедленно помчусь к Генриху Второму. Я должен удержать его от вступления в эту войну на стороне врага. К тому же он занят сейчас своим зятем: Саксония и Бавария восстали против герцога Генриха Льва.

– Сыграй на родственных чувствах анжуйца, – посоветовал Герен. – Все же его сыновья женаты на твоих сестрах, стало быть, он тебе свекор, черт возьми!

– Так я и сделаю! На днях соберу совет. А пока моя матушка вертит хвостом, я отберу у нее замки, которые входят в часть отцовского наследства. Она становится моим врагом, ну так пусть узнает, сколь остры у волчонка зубы.

– Филипп, она все же твоя мать, – пробурчал Гарт.

– Франция выше родственных чувств! – гордо заявил на это юный король. – Раздвинуть мое королевство до небывалых размеров – вот цель, которую я поставил перед собой. Этому посвятил свою жизнь мой дед, потом отец. Я пойду по их стопам, и поведет меня по этой дороге не родня, а любовь к моей стране!

– Первый шаг уже сделан: графство Артуа наше, – напомнил Герен. – Кажется, это приданое твоей супруги?

– Вот и хорошо, в этом направлении мы и поведем наступательные действия. Но вначале отцовские замки, пока к ним не протянули руки мои дядья. А в будущем – отнять все французские владения у английского короля!

В 1181 году были подтверждены крестоносные планы английского и французского королей, но до реализации дело не дошло. Генрих II увяз в семейных раздорах, тут не до Святой земли. Филиппу это было только на руку. Он хорошо помнил, как отец советовал ему подрывать изнутри обширное английское семейство и подстрекал Генриха Молодого к неповиновению отцу.

Пока отец с сыном грызлись на западе, Филипп решил выступить с войском на Фландрию. Граф Филипп Эльзасский к тому времени, не простив юному королю, как он сам выразился, «предательства по отношению к своему наставнику и оскорбления их дружеских чувств», и в самом деле образовал обширную коалицию союзников против молодого монарха. Сюда вошли поначалу графства Геннегау и Намюр. Этого показалось мало. Подключили герцога Бургундского, недовольного юным сюзереном, которому он должен принести оммаж. Следующий – граф Блуа Тибо V. Этот-то чего сует свой нос, ведь приходится Филиппу родным дядей, к тому же женат на его сводной сестре! Дальше – граф Сансера Стефан, другой брат мамочки. А этого куда понесло? Но не удивительно: все одного роду, к тому же Тибо и Стефан соседи. Ну и, наконец, граф Шампани Генрих Щедрый, все из того же вечно чем-то недовольного семейства, женатый, кстати, на другой сестре Филиппа.

Филипп, перед тем как выступить на фламандцев, собрал Королевский Совет. Война предстояла нешуточная.

– Главный объект – Фландрия, с ней и надо в первую очередь разделаться, – горячился коннетабль де Немур. Бóльшую часть войск следует отправить туда.

– И подставить Санлис, Париж, Мелен и Санс под удар моих шампанских родичей? – сразу же возразил Филипп, разглядывая на столе карту Европы. – А Орлеан? Кто будет защищать его от Тибо, если рыцарей окажется слишком мало, потому что больше половины их уйдет на север? К Шампани прибавим Бургундию, Сансер, графство Эно…

– У нас достаточно людей, чтобы поставить заслон врагу на подступах к землям короля, – высказался сенешаль Рауль де Вермандуа, кузен Людовика VII и двоюродный дядя Филиппа. – Слабое место – юг, оттуда можно ожидать нападения бургундца. Если он двинет на Париж всю свою армию…

Высказывались за и против войны на два, даже на три фронта, строили планы, допускали, предлагали, пробовали утверждать варианты наиболее успешных действий. И поглядывали на Филиппа. А он не сводил глаз с маленького пятачка на карте, окруженного со всех сторон врагами. В центре пятачка – Париж. Если развернуть необдуманную, масштабную войну, – клещи стремительно начнут сжиматься, превращая его домен в мелкую монету величиной с денье, которую в скором времени кто-нибудь да проглотит – не Шампань, так Анжу, не Блуа, так Фландрия. А то, что сюзерен – совсем не важно. Молодой, не справился. Да и стыдно им, убеленным сединами графам и герцогам, приносить присягу пятнадцатилетнему юнцу, у которого и территория-то – что герцогство Бургундия. Вот Плантагенет – другое дело. Этот – хозяин. У него земли хоть отбавляй. Почему бы не принести оммаж ему? Чем не сюзерен?

Так думал Филипп, глядя на пятачок, и чувствовал, как в уголок глаза просится слеза. Ведь он обещал своему отцу сохранить Францию! Мало того, поклялся, что увеличит ее территорию, которая станет в несколько раз больше земель Плантагенета… И что теперь? Стоять в бессилии перед этой огромной картой и выслушивать предложения своих военачальников одно нелепее другого? Так нет же, он возвестит свое единственное и, на его взгляд, верное решение, которое и принесет победу. Пусть поразмыслят над этим его маршалы, пусть почешут головы коннетабль и сенешаль. Но другого выхода он не видит. С одним кинжалом на меч да на щит не пойдешь. На ум пришли советы и наставления отца. Он вспомнил, как читал у Плутарха и у кого-то еще о деяниях великих полководцев древности…

И, оглядев членов Королевского Совета, склонившихся над картой и обсуждавших тактику предстоящей кампании, Филипп, стукнув рукой по столу, объявил:

– Война – это не только сила и умение драться, а прежде всего тщательно разработанный план, который противнику не под силу будет разгадать. Не сломать веник целиком, но можно легко это сделать, разделив его на части. Но о венике потом, теперь о Генрихе Английском. Он отказался принести вассальную присягу. Из этого следует, что он в любой момент может нанести нам удар в спину. Кто поручится, что он не примкнул к стае, уже показавшей Франции свои клыки? Этот возможный удар я должен упредить, а потому немедленно отправлюсь к Генриху Второму. Где он сейчас, мне говорили? В Ле-Мане? – Филипп бросил взгляд на карту. – Тогда мы повернем туда с Этампа.

– Ехать лучше всего ночью, государь, – посоветовал Бартелеми де Руа, – ведь придется пересекать земли Блуа южнее Шартра. Встреча с Тибо Пятым окажется весьма нежелательной.

– Ты прав, де Руа, – кивнул король, – так и сделаем. Дождемся ночи в Этампе. Со мной поедут двадцать рыцарей и ты, Гарт. Дальше я попытаюсь настроить против папочки его сыновей. Один уже щерит пасть, его старший. Король без королевства. Другие пойдут за ним. Генрих – волк. Стало быть, его дети – волчата, злые, грубые, своевольные. Их я и размещу на своей шахматной доске, одного за другим, а потом буду убирать оттуда за ненадобностью.

– Что же мы будем делать в это время, ваше величество? – спросил маршал д’Орбильи. – Сидеть в Париже и ждать вашего возвращения? Но ведь этак они могут первыми напасть. Закон войны суров: побеждает тот, кто нападает первым.

– Чтобы нападать, д’Орбильи, надо знать, на кого нападать, когда и откуда, – бросил на него недовольный взгляд маршал Раймон Селлерье. – Вы уверены, что вас не задушат в котле севернее Парижа: справа – Эно, слева – Нормандия?

– Уберем Нормандию. Король, надо полагать, сумеет уладить отношения с Генрихом Вторым.