Легенда о Великой волне - Дарио Тонани

Ему же делать этого не хотелось, но выбора не было.

Правда, сначала придется принести ножницы по металлу и убрать механокардионика с рельсов. А потом уже решать – оставить корпус здесь или отвезти на свалку.

Где-то рядом старая товарная станция – гиблое местечко. Там всегда валяются кучи железяк, но даже близко подходить он никогда не осмеливался.

До рассвета оставалось меньше получаса. Он уже обошел все участки, где должен собрать металл, и теперь пора было возвращаться, чтобы успеть до восхода солнца. Вагоны под завязку забиты металлоломом (тем, что свалился с судов), и впихнуть куда-нибудь механокардионика будет непросто.

Он слез с тележки, держа в одной руке большие ножницы, а в другой – масляную лампу.

Работа приучила его любить темноту и одиночество, он привык к неожиданным находкам в виде покрытых хлопьями ржавчины железяк самых причудливых форм, которые рассыпаются в руках… Металл всегда может поведать какую-нибудь историю. Потому что он – живой, хоть и кажется неодушевленным. Он помнит, разговаривает, мечтает… И убить его не так-то легко. Тут нужен профессиональный отравитель.

Если хочешь иметь дело с металлом, относись к нему с уважением. И он ответит тем же.

Разрезав цепь, человек снял перчатки, перекинул через плечо освобожденного механокардионика, подошел к первому вагону и бросил корпус на гору ржавых ступиц, снятых с разоруженного корабля.

Потом забрался в седло и надавил на рычаг, заводя мотор.

Вдруг что-то коснулось его шеи. Вытянутая дымчатая фигура обвила плечи, а потом соскользнула и уселась на нос драндулета. В следующий миг, будто пейзаж ей надоел, спрыгнула и скрылась в темноте…

От удара палуба задрожала.

Стараясь не упасть, Зуар расставил ноги пошире и вцепился в штурвал.

– Что это? – рявкнул АзурМиз у него за спиной.

Зуар приподнял подбородок и провел руками по рулевому колесу, пытаясь понять, что случилось. Покачал головой, напряг слух: никаких звуков, только дождь, бьющий по металлу все слабее, как барабанщик, которому надоело играть. Сирены не завывают, перепадов давления в котлах нет – все тихо.

– Ничего. Корабль совершенно спокоен, – неуверенно ответил Зуар. – И тебе, АзурМиз, не надо так нервничать.

– Не нравится мне все это. Пойду вниз, посмотрю, что там.

– Может, просто проехались по какой-нибудь слишком большой железяке, – предположил Зуар, убирая руки со штурвала. – И теперь ее остатки сожрет ржавоед.

Но АзурМиз уже спускался по лестнице на нижнюю палубу.

Оставшись один на мостике, Зуар наконец мог вздохнуть с облегчением. То, что АзурМиз с кислой физиономией целый день слонялся по палубе из угла в угол, как тигр в клетке и рычал в ответ на каждое слово, начинало действовать ему на нервы.

На самом деле, хоть Зуар и не подал виду, пальцами он кое-что почувствовал. Как это назвать? Смех? Да, смех! Робредо II внезапно засмеялась – коротко, сдержанно. Словно ее сердце кто-то пощекотал.

Он вспомнил, как несколько минут назад с горы металлолома на носовую палубу свалился человек и кубарем покатился к переборке. Что с ним стало? Может, это рассмешило Робредо?

Механокардионик нагнулся к штурвалу. Времени терять нельзя.

– Держи прямо, – прошептал он на металлоязе. – Пять минут, красавица, всего пять проклятых минут!

А потом распахнул дверь и шагнул под умирающий дождь.

Найла оставила штурвал, подошла к боковому окну и встала на вырезанный солнцем на полу квадратик света. Она вымокла до нитки, и теплые лучи, просачивающиеся сквозь стекла, заставили ее улыбнуться.

«Наконец-то финал», – подумала девушка, но не стала произносить это вслух. Азур бы с ней не согласился.

Найла посмотрела на механокардионика, который замер в центре рубки, став еще больше похож на изваяние, чем обычно. Что он пытается услышать? В какие дали унесся своими мыслями?

Балансируя на одной ноге, Найла попыталась бесшумно снять сапог. Пришлось помучиться, но в конце концов у нее это получилось. Потом она долго скакала на босой ноге, но одолела и второй. Осторожно поставила оба на пол, стараясь не стукнуть каблуками.

Азур, если и слышал какой-то звук, был настолько погружен в свои мысли, что не обратил на него внимания.

Найла сняла куртку, а потом, чувственно поведя плечами, сбросила блузу. Наконец развязала пояс брюк и поддержала их руками, чтобы они беззвучно упали на пол. Белья на ней не было, а кожа все еще оставалась влажной от дождя. Девушка подняла обе руки и потянулась.

Азур повернулся, почувствовав ее запах – едва сдерживаемое дикое желание.

Найла опустила руки на бедра. С годами ее красота ничуть не потускнела, только черты лица немного смягчились.

– Ты голая! – вдруг сказал он. – Я чувствую, как пахнет твоя кожа.

Найла собирала волосы в хвост.

– Кто бы говорил, – резко ответила она. – Ты и вообще всегда так ходишь.

И подошла еще ближе.

– Но Сиракк… кто-то должен стоять у руля. Здесь полно опасных обломков.

– Если на то пошло, на мостике тоже есть опасные обломки. – Найла обвила его руками. – Я хочу, чтобы меня кто-нибудь… защитил.

Азур не сопротивлялся.

Руки Найлы скользнули по его животу. Добрались до дверцы полости с сердцами и замерли. За этой дверцей был вход в мир удовольствий. Как ни странно, настоящее наслаждение Найла получала не от созерцания всех мышц на теле Азура, а от прикосновения к одному-единственному органу из живой плоти – бьющемуся сердцу.

Девушке достаточно было подержать его в руках несколько секунд, как желание вспыхивало и разгоралось все ярче. Совсем не похоже на обычное проникновение, хотя в этом с Азуром ни один человек не мог сравниться.

– Сиракк нас увидит.

– Пусть смотрит. Ей нужно учиться, разве нет? Выполнять обе роли. Теперь она женщина, но кто знает, может, к следующему брачному сезону она поменяет пол и ей понадобятся твои наставления.

Найла открыла дверцу и запустила пальцы внутрь.

Азур почувствовал, как дрожит ее рука, задержал дыхание и замер в ожидании наслаждения.

Наконец Найла просунула руку глубже и сжала в ладони теплую плоть. Ее запах просачивался сквозь пальцы как мед. Девушка встала на цыпочки и, застонав, вцепилась левой рукой в спину механокардионика.

Ей хотелось немного оттянуть удовольствие. Наверное, это эгоистично. Вот бы почувствовать вкус сердца во рту! Она вставила в полость левую руку и несколько мгновений перекладывала сердце из одной ладони в другую. Эта игра приводила Найлу в экстаз и была лишь закуской перед основным блюдом. Она оставила сердце в левой руке, а правую поднесла ко рту, закрыла глаза и жадно облизала все пальцы, один за другим.

Потом наклонила голову набок и провела языком по затылку металлического любовника.

Сиракк ускорила ход, взбрыкнула, тяжело опустилась на колеса.

Стараясь устоять на ногах, Найла крепко вцепилась в Азура, который от наслаждения выгнулся всем телом, заведя руки за спину.

И вдруг сплетение плоти и металла было грубо нарушено ударом чудовищной силы.

Это колеса корабля пережевывали огромный обломок, превращая его в металлическую крошку, которая отлетала в днище картечью.

Сиракк