Удивительные истории о врачах - Максим Малявин

– Интересный факт о врачах, который знают только врачи.

– Все врачи зачастую скрывают свои интеллектуальные способности. Потому что мы привыкли к тому, что врач – это только специалист, который занимается своей профессией. А есть такое понятие, как «врачи-труэнты». Что такое врачи-труэнты, это когда говорят «гениальный человек – гениален во всём». И вот многие врачи могут быть гениальными художниками, певцами, писателями. Александр Розенбаум, например, врач скорой помощи, который всем известен. Артур Конан Дойль – врач, который написал кучу интересных детективов. Антон Павлович Чехов, конечно же. Для нашей специальности – это абсолютно неново.

– Были ли случаи в вашей практике, когда безнадежный пациент «чудом» выживал, вопреки всем прогнозам и диагнозам?

– Каждый день есть такие пациенты.

– Может быть, какой-то особенный случай, который запомнился именно вам.

– Наверное, самое большое чудо у меня случилось чуть больше года назад. Когда молодая девушка, поступившая с пневмонией, перенесла клиническую смерть в возрасте 28 лет. Мы до сих пор с ней общаемся, общаемся с родственниками. Мы её реанимировали в течение 40 минут, а, как известно, через 30 минут мы должны констатировать смерть. И вот через 40 минут мы этой молодой девушке восстановили сердечный ритм, провели успешную сердечно-лёгочную реанимацию. Она 2 месяца была у нас в коме, через 2 месяца – вышла из комы. Потом это был долгий реабилитационный период восстановления в плане элементарных вещей, то есть человек как будто заново рождается, и это очень сложно – учить есть, пить, глотать, писа́ть, ходить. Уже прошло полтора года, а сестра этой девушки до сих пор присылает мне видео, присылает мне какие-то её новые подвиги. К примеру, «Юля у нас начала пользоваться кредитной картой в банкомате». И вот каждое такое сообщение для меня – это большая надежда на то, что я не зря выбрал свою специальность. А ведь мы могли на тридцатой минуте уже закончить реанимацию, констатировать смерть, и человека бы не было… Иногда ты каким-то внутренним чувством понимаешь, что надо качать… Ты качаешь, качаешь, качаешь без сил, потом тебя сменяет другой человек, качает, качает, но ты понимаешь, что нельзя останавливаться – каким-то внутренним чувством понимаешь, что он должен «запуститься».

Интервью с Жанной Вишневской, врачом Internist в одном из крупных госпиталей Калифорнии

– Назовите, кем именно вы работаете, где именно, что входит в ваши обязанности? Как давно работаете врачом? Как давно в Америке?

– Я работаю врачом Internist в одном из крупных госпиталей. В Америке я уже 20 лет.

В 1985-м году я закончила Ленинградский педиатрический институт и работала педиатром до 2000 года, пока не уехала в Соединенные Штаты. Начинала как научный сотрудник в Стэнфордском университете, потом в нем же преподавала, потом закончила резидентуру в одном из центральных госпиталей Калифорнии, сейчас преподаю и работаю.

– Почему именно эта профессия?

– Вы же не спрашиваете художника, почему он рисует, или музыканта, почему он играет? Конечно, можно было ответить стандартно, что я выросла в семье врачей, у меня дедушка – хирург, но не тот, Вишневский, который у всех на слуху. Мой дедушка был флагманским хирургом Балтийской флотилии, а бабушка была окулистом. Папа не пошёл по их стопам, а всю жизнь проектировал высоковольтную аппаратуру. Я, по-моему, даже никогда не думала о какой-то другой специальности.

– Любите свою работу? Почему?

– Любовь – это немножко не то слово, чтобы описать моё отношение к работе. Работа – это моя жизнь. У меня иногда создается ощущение, что я работаю 24 часа в сутки, потому что всегда домой звонят друзья, родственники, родственники друзей. Муж ворчит, что я никогда никому не отказываю. Мне можно позвонить в середине ночи. Есть такое слово – одержимость. Иногда я очень устаю и тогда вслух мечтаю о том, что когда-нибудь выйду на пенсию. Муж тихонько посмеивается, потому что он знает, что я без работы не проживу и месяца. Я не просто люблю свою работу – я не могу без неё жить.

– Как вы относитесь к тому, что множество людей не верят в существование коронавируса, не считают его опасным или вообще считают это заговором? На ваш взгляд, это нормальная реакция общества? Почему люди не верят?

– Думаю, многим людям свойственно закрывать глаза на реальность. Я помню, что после 9/11 многие американцы выключали телевизор, потому что не могли смотреть на рушащихся братьев-близнецов и людей, выпадающих из окон. Это своего рода позиция страуса, который прячет голову в песок. Так люди спасаются от стресса.

Я убеждена, что так считают люди, которых, к их счастью, не коснулся коронавирус. Они свято верят в то, что им удастся этого избежать и если они заболеют, то это будет обязательно лёгкая форма. Я не любитель страшилок, но мне хочется показать им пациентов, которые находятся в реанимации и которых мы не можем снять с вентилятора месяцами из-за осложнений. И это не всегда только больные и пожилые люди. Мне самой сначала казалось, что эта эпидемия ненамного отличается от свиного гриппа и подобных. До тех пор, пока не появились результаты вскрытия пациентов, которые стали жертвами эпидемии. Этот вирус страшный, он вызывает очень серьезные изменения на уровне клеточных механизмов.

Это нормальная реакция человека – думать, что его это не коснётся. Как, например, люди продолжают играть сотовым телефоном в машине, думая, что они никогда не попадут в автокатастрофу. Суть та же – со мной этого не случится.

– Такой сильной вспышки эпидемии по всему миру можно было бы избежать или это предсказуемый сценарий?

– Думаю, что можно было избежать, если бы заранее были проинформированы и были бы предприняты соответствующие меры. Надо было отнестись к этому более серьезно на правительственном уровне. Боюсь, что масштабность трагедии в Китае была донесена до мировой общественности с запозданием. Плюс к этому ситуации, когда надо было закрывать границы, практически не было никогда. Финансовые последствия этого были непредсказуемы. И мне кажется, что все просто растерялись. Мир оказался совершенно не готов. Страны, в которых медицинская система изначально была несовершенна, оказались в достаточно серьезном положении. Помимо этого, люди, которые не верили в серьезность заболевания, продолжали общаться, несмотря на предостережения. Например, в каком дурном сне можно себе представить карнавал Венеции в разгар эпидемии? Результаты по Италии мы знаем. Посмотрите на азиатские страны, которые существенно более законопослушны. Очень жаль, что Америка не воспользовалась предоставленной ей форой в несколько недель. Уже все было очевидно, надо было захлопнуть границы и сажать на карантин прибывших недели на две-три раньше.

– Если будет вакцина, будет ли она бесплатна? И будут ли какие-то ограничения и какова вероятность аллергических реакций?

– Вакцина, конечно, будет, но трудно предположить когда. Я думаю, что к концу 2020-го – началу 2021-го. Конечно, в идеале надо было бы объединить усилия всех стран мира по созданию вакцины. Уверена, что, когда вакцина будет создана, найдутся её противники и люди, которые не захотят вакцинироваться. У меня был очень интересный разговор с пациентом, который отказывался от прививки против гриппа. Я спросила: «Скажите, пожалуйста, вы бы привились от коронавируса, если бы я вам предложила?» Пациент сказал: «Конечно, немедленно». Тогда на мой резонный вопрос: «А почему же вы не прививаетесь от гриппа, когда прививка существует» пациент не нашелся что ответить. Я – однозначный сторонник вакцинации, а, к сожалению, результаты того, что люди отказывались от вакцинации против кори, налицо. Просто стыдно, что в 21 веке возникает эпидемия подобных заболеваний. Так что, когда вакцина будет создана, я уверена, что часть населения не захочет прививаться. Вероятность аллергических реакций всегда возможна. Если это будет живая вакцина, то противопоказания будут. Давайте сначала её получим, а потом поговорим.