Гормон счастья и прочие глупости - Екатерина Вильмонт

— Спасибо, было здорово.

— Я гляжу, вы хорошо загорели. Вам идет такой стиль.

— Да, но пора вернуться к прежнему.

— Почему?

— Да мне завтра на работу!

— Ну и что?

— У нас этого не поймут! — Я вкратце рассказала ейо характере моей работы.

— Ничего страшного! Будете на работу затягивать волосыв пучок. А дома — или в гости — или еще куда будете так ходить. Вотпосмотрите! — Она ловко продемонстрировала мне, как можно уложить волосы,чтобы выглядеть строго, но я вдруг заявила:

— Нет, Валя, я не хочу больше так ходить. Перекрасьтеменя и подстригите.

— Подстричь? Зачем?

— Чтобы опять изменить имидж, но не возвращаться кпрежнему.

— Понимаете, следы завивки пока останутся.

— Пусть.

— Жалко стричь такие волосы.

— А мне — нет! Остригите меня совсем коротко.

— Налысо, что ли? — рассердилась Валя.

— Не налысо, но совсем-совсем коротко.

— Вам нельзя.

— Почему?

— У вас будет беззащитный вид.

— Беззащитный? — удивилась я.

— Беззащитный и измученный! А такие волосы отвлекают!Но если вы настаиваете, я сделаю вам стрижку. Только не такую короткую, чтобыволосы все же были видны. Вы мне доверяете?

— Конечно! — искренне сказала я.

И через сорок минут у меня был совершенно новый имидж.Красивая, стильная стрижка современной деловой женщины.

— Нравится?

— Да. Только вот не знаю, что скажет начальство.

— У вас в контракте записано, что вы не имеете праваменять прическу?

— Разумеется, нет!

— Тогда живите спокойно! Только придется теперьрегулярно подстригаться.

— Не страшно.

Сказать, что я была в восторге от новой прически, я немогла. Но вероятно оттого, что никогда не носила стрижку и попросту еще непривыкла. Первым должен был оценить перемену Женя. Мы собирались встретиться унего в квартире.

— Черт, опять новая прическа! С ума можно сойти! Толькоя смирился с той… Но тебе так, наверное, лучше. Спокойнее как-то.

— Тебе спокойнее? — засмеялась я.

— Это уж точно! Иди ко мне, я так соскучился.

Мне было хорошо с ним, впрочем, как и всегда, только гормонсчастья не вырабатывался. Черт бы побрал Вовика Златопольского с его болтовнейоб этом злосчастном гормоне.

— Знаешь, как мне было хреново, когда я думал, чтопотерял тебя? Скажи, у тебя что-то было с тем актером, который со мной дратьсяхотел?

— Не было, — с чистой совестью ответила я.

— Правда?

— Правда.

— А почему он тогда вступился за тебя?

— Не за меня, за даму.

— Слушай, я хочу тебя попросить…

— О чем?

— Сведи меня с твоим братом.

— Зачем? — крайне удивилась я.

— Ну нехорошо, когда в семье какие-то.., недоразумения.Я так понимаю, что он тебе близкий человек… Кстати, у вас романа не было?

— Не было, черт тебя подери! По-твоему, у меня романысо всеми мужчинами вообще?

— Не передергивай! Просто он.., довольно привлекательный,ну и между двоюродными бывает…

— Мало ли что бывает! Бывает даже между родными, дажемежду отцом и дочерью. Ты к папе не ревновал еще?

— Не говори глупостей. Мне, кстати, твой отец оченьпонравился.

— Ты ему тоже. Ох, господи, я же забыла, что мы сПолькой сегодня должны быть у папы!

Я вскочила, оделась и стала звонить Полине.

— Что ж ты мне не звонишь, я тут замоталась, —набросилась я на нее.

— Во что замоталась, в простыню? — хихикнула она.

— В какую простыню, что ты мелешь! — возмутиласья, чувствуя, что краснею.

— Ну ты ж у Жени, наверное?

Еще недоставало обсуждать это с ней!

— Короче, ты поезжай к деду да захвати из шкафа синийпакет, там подарки. Я приеду сама. Могу задержаться из-за пробок.

— Ладно! Пока, маменция!

— Бронечка, я, к сожалению, завтра вечером улетаю вБудапешт на три дня. Мне жутко не хочется, но надо. Я хотел послать своегозама, но он, как назло, попал в больницу с аппендицитом.

— Жаль, — машинально ответила я.

— Сейчас ты спешишь, а вот когда я вернусь, надо будетуже конкретно обсудить свадьбу.

— Хорошо. Обсудим. Женечка, извини, но мне надомчаться. Папа терпеть не может опозданий.

Дверь в квартире отца мне открыла Полька.

— Ой, мам, ну ты даешь! — закричала они при виденовой прически.

— Полина, как ты разговариваешь с матерью! — непреминул сделать ей замечание папа. — Деточка моя, что с тобой было? ОтПолины ничего нельзя добиться. А выглядишь хорошо. Ты подстригла волосы? Я несторонник стриженых женщин. Так от чего ты все-таки лечилась?

— Пап, ничего страшного, была небольшая проблема, и какраз подвернулась возможность недорого полечиться. И теперь все в полномпорядке. Не беспокойся.

Когда после ужина я вышла на кухню помочь Симочке с чаем —Полька и папа играли в шашки, — она сказала:

— Бронечка, а у тебя грустные глаза.

— Да нет, я просто сегодня жутко устала.

— А ты там, в Израиле, случайно не влюбилась? —участливо осведомилась мачеха.

— Так, чуть-чуть.

— Поделись, если хочешь. Ты ведь знаешь, я не болтлива.

— Знаю, Симочка. Но сейчас не то настроение. Еслиокажется, что…

— Как хочешь. Но в любой момент я готова послужитьжилеткой.

Это я знала. И если бы речь шла о какой-то другой ситуации,я, возможно, и поплакалась бы ей. А впрочем, кто знает…

В машине по пути домой Полина вдруг спросила:

— Мам, Гордиенко клевый, да?

— Бесспорно.

— А Дружинин?

— Нет.

— Почему?

— Мрачный, хамоватый и вечно небритый. А почему тебяэто интересует?

— Ну просто.., он же такая звезда! А его жена?

— Очень красивая! Ноги от ушей и вообще…