Страсти в нашем разуме. Стратегическая роль эмоций - Роберт Фрэнк

После этого получасового периода каждого участника отводили в отдельную комнату и просили заполнить форму с ответом (сотрудничать или предать) каждому из двух других игроков. Дополнительно участников просили предсказать, как ответит каждый из их партнеров. Их также просили привести число от 50 до 100, указывающее на то, насколько они были уверены в каждом из своих предсказаний. Ответ 50 означал, что предсказание мало отличалось от случайного выбора, 100 — что они были полностью уверены в нем. Промежуточные числа могли использоваться для обозначения промежуточных степеней уверенности.

После того как все участники заполнили свои формы, были подсчитаны результаты и произведена оплата. Каждому участнику выплачивалась единая сумма, которая включала в себя три других: (1) выигрыш в игре с первым партнером, (2) выигрыш в игре со вторым партнером, (3) случайная сумма, взятая наугад из списка положительных и отрицательных величин. Ни один из этих трех элементов нельзя было наблюдать по отдельности, только вместе. Цель случайной суммы была в том, чтобы лишить участника возможности сделать из величины оплаты вывод, как играли другие игроки. Она одновременно предотвращала возможность сделать выводы об индивидуальных выборах и о групповых закономерностях выбора. Таким образом, в отличие от предыдущих экспериментов с дилеммой заключенного, наш не давал участнику возможности логически реконструировать произошедшее, даже когда каждый из его партнеров (или ни один из них) предавал. (Подробнее об этих более ранних исследованиях можно прочесть в главе XI.) Мы объяснили участникам: даже если они вправе давать обещание не предавать, анонимность их ответов не дает возможности заставить выполнить эти обещания.

Устройство нашего эксперимента дает несколько преимуществ по сравнению с предшествующими исследованиями. Вспомним, что в обсуждавшихся ранее исследованиях обмана участники взаимодействовали друг с другом только краткосрочно и во многих случаях вынуждены делать свои оценки только на основе нескольких видеозаписей. В нашем эксперименте участники, наоборот, взаимодействовали лично в небольших группах в течение тридцати минут. Эта особенность нашего эксперимента служила двум целям. Прежде всего, она давала участникам возможность вступить в отношения друг с другом. Это важно, потому что модель обязательства делает акцент на том, что сотрудничество основывается на аффекте, а не на разуме. Продолжительное взаимодействие также важно, ибо оно дает участникам больше возможностей оценить друг друга. Если в самом деле есть статистически надежные признаки, позволяющие предсказывать поведение в этих обстоятельствах, их должно быть гораздо легче распознавать при более длительном взаимодействии. Тридцать минут — это не так уж и долго, но все равно дольше, чем время, предоставлявшееся участникам в предшествующих экспериментах.

Другим важным преимуществом нашего эксперимента было то, что случайная составляющая их выигрышей позволяла предателю не бояться осуждения партнеров. В предшествующих исследованиях, где такой элемент отсутствовал, участники не могли быть уверены, что преобладающая стратегия — предавать. Иначе говоря, эти исследования ставили перед участниками ненастоящую дилемму заключенного.

На данный момент мы провели эксперименты, включающие в себя 61 пару взаимодействий[109]. Поскольку каждый человек предсказывал выбор, который сделает его партнер, мы имеем в сумме 122 предсказания. С разрешения участников мы записали на пленку многие из разговоров, во время которых они неизменно обещали сотрудничать. (Маловероятно, что кто-то скажет «Я собираюсь предать».) Если мы можем экстраполировать этот опыт на группы, чьи разговоры мы не записывали, это дает в итоге 122 обещания сотрудничать. Из них 83 были выполнены, оставшиеся 39 нарушены. Таким образом, несмотря на тот факт, что наш случайный выигрыш обеспечивал конфиденциальность, более двух третей участников не стали применять господствующую стратегию. Этот процент не выходит за рамки диапазона результатов предшествующих экспериментов. С учетом дополнительного шага, который мы предприняли для гарантии анонимности, мы получаем даже более сильное подтверждение неадекватности модели эгоистического интереса.

Наши участники предсказывали доли сотрудничества и предательства 79,5 и 20,5% соответственно, тогда как в действительности они составили 68 и 32%. Поскольку нас в данном случае интересует, может ли склонность к сотрудничеству приносить материальное вознаграждение, интереснее всего данные, относящиеся к точности предсказания поведения отдельных игроков (см. табл. VII.2). Из 97 человек, которые, согласно предсказаниям, должны были сотрудничать, сотрудничало 73, или 75,2%.

Хотя наши участники чересчур колебались в предсказаниях предательства, когда они их все-таки делали, их предсказания оказывались очень точны: из 25 людей, которые по предсказаниям должны были предать, предали 15, т.е. 60%. Учитывая, что в целом предающих было менее одного человека из трех, это и в самом деле очень сильный результат. Вероятность того, что такая высокая общая точность — чистая случайность, менее одного на сотню.

Закономерности в степени уверенности в своих предсказаниях, которые зафиксировали участники, также подтверждают модель обязательства. Напомним, что это цифры от 50 до 100, указывающие на уровень уверенности участника в каждом из своих предсказаний. Участники были гораздо больше уверены в своих оценках, чем это подтверждается последующим опытом. Но даже в этом случае закономерности, которые мы здесь находим, в основном не противоречат мнению, что люди могут выносить осмысленные суждения о характере даже на основании кратковременного личного взаимодействия. В соответствии с их имплицитной оценкой базовой доли сотрудничества, участники были сильнее уверены в предсказаниях сотрудничества (средний уровень уверенности = 87), чем в предсказании предательства (78,4). Что еще важнее, они были более уверены в предсказаниях, которые впоследствии оказались корректными (88,6), нежели в тех, что оказались некорректными (76,5).

Средние величины уверенности для каждого из четырех типов исходов приводятся в табл. VII.3. Числа в верхней левой и нижней правой клетках, например, — средние цифры уверенности в двух типах корректных предсказаний. Числа в верхней правой и нижней левой клетках — соответствующие величины для двух типов некорректных предсказаний. Шансы того, что такие закономерности возникли совершенно случайно, составляют менее 5%.

Хотя эти предварительные результаты и подтверждают модель обязательства, они не должны все же интерпретироваться как свидетельство устойчивости каждого из типов личности, называемых сотрудничающими и предателями. Наоборот, мы выяснили, что по крайней мере некоторые из наших участников оказались непоследовательны в выборе той или другой стратегии: 13 из них (21%) сотрудничали с одним из своих партнеров, но предавали другого. Оставшиеся 48 следовали единой стратегии в обеих играх, но отсюда, по-видимому, не следует, что они так поступили бы в любой ситуации.