Шрамы, что мы выбираем - Дарья Крупкина

– Тебя не существует, – пробормотал Фредерик и залпом осушил порцию виски.

– Существую, – раздался шепот над его ухом, тихий, но отчетливый. – Разве ты не хочешь услышать меня?

Вместо ответа Фредерик показал бармену, чтобы тот снова наполнил его стакан.

Эта игра в шепоты и знаки начала его порядком доставать. Голос становился все более настойчивым, но проблема в том, что Фредерик действительно не хотел слушать. Его не привлекали изъеденные тленом загадки, вполне хватает тех, участником которых был он сам. Чем ближе Хэллоуин и отъезд в Дом, тем больше Фредерик думал о событиях годичной давности – и тем меньше хотел размышлять о собственном призраке. Таком странном и неожиданном. Что за чертов голос, вздумавший вторгаться в его мозг?!

Фредерик выпил еще одну порцию виски. Он даже не знал толком, в каком баре находится. Просто когда решил пройтись по вечернему городу, шепот, молчавший весь день, снова дал о себе знать. И, увидев перед собой вывеску бара, Уэйнфилд решил, что это отличный способ избавиться от призрака.

Что ж, попытку можно засчитать. Но окончилась она ничем.

– Фредерик… почему ты не хочешь выслушать меня?

О, как хорошо Фредерик понимал Винсента! Он бы многое отдал за то, чтобы сейчас брат оказался рядом. Но Винсент оставался в офисе решать последние неотложные дела. Или он уже добрался до дома, где наверняка лег спать, выпив очередную дозу снотворного. Винсент не говорил, но Фредерик и без того знал, что даже сильные таблетки с каждым днем действуют хуже и хуже, а просачивающиеся в сознание кошмары становятся все ужаснее. Однажды снотворное не подействует, и что тогда будет делать Винс? Фредерик не хотел об этом думать. По крайней мере, не сейчас.

Он поболтал виски в стакане, и маленькие кусочки почти растаявшего льда сиротливо ударились друг о друга. Эта картина почему-то наполняла унынием, но Фредерик никак не мог заставить себя выпить еще одну дозу алкоголя. На самом деле, он никогда его не любил, и сам не смог бы объяснить, что нашло на него сегодня.

– Фредерик… почему ты не хочешь выслушать меня?

– Черт, да исчезни ты, наконец!

Фредерик сжал стакан, заметив, что бармен странно покосился на него. Похоже, последняя фраза была произнесена уж слишком громко – или слишком эмоционально, что тоже возможно. Может быть, и для него найдутся какие-нибудь волшебные таблетки? Надо определенно поговорить об этом с Винсентом.

– Фредерик…

Уэйнфилд опрокинул стакан виски и попросил еще.

Антураж всегда был на совести Анабель. Отчасти потому что братья не любили им заниматься, отчасти потому что попросту не успевали.

У нее в комнате был целый шкаф, куда она складывала, по словам Винсента, «всякий хлам». Анабель же полагала, что собирает интересные и красивые вещи, многие из которых были памятными. Подсвечник, похожий на тонкую паутинку льда, они покупали вместе с Лукасом, хотя так ни разу и не использовали. Гирлянда из мишуры была немного порвана у основания, но еще вполне неплоха. Особенно если учесть, что она сохранилась с последнего Рождества, которое Анабель и братья праздновали вместе перед тем, как они уехали в университет.

В прошлом году они не отмечали Хэллоуин. Он случился слишком скоро после смерти Лукаса, ни у кого не было настроения праздника. Поэтому каждый провел ночь дома, старательно делая вид, что никакого Хэллоуина не существует.

Этот праздник был важен для каждого из них, хотя имел очень мало общего с тем, что привыкли видеть обычные люди. Хэллоуин стал днем эксцентричности Уэйнфилдов, сосредоточением того, что им хотелось бы видеть. Днем, когда они более, чем когда-либо могли быть собой – и отпраздновать этот факт.

Наконец, Анабель дошла до того, что искала, и, достав из шкафа фонарики, разложила их на кровати. Связка изящных маленьких фонариков, горевших от миниатюрных батареек. Их Анабель закупила небольшой мешочек, так что не сомневалась, этого хватит, чтобы поддерживать их в рабочем состоянии все дни в Доме. Будет очень красиво, когда она развесит их по стенам и расставит на столах. Лукас всегда усмехался, когда видел фонарики. Он полагал, что они слишком маленькие и оттого смешные. Но Анабель они нравились.

Она и не подозревала, что в то же время в другой части города Анна занималась похожим действом: она перебирала склянки со странными жидкостями. Доставая их с одной из полок комода Лукаса, Анна внимательно разглядывала каждую, размышляя, какую стоит взять с собой, а какая однозначно не пригодится. Про некоторые она даже не могла вспомнить, что это, другие пузырьки запылились настолько, что было вообще сложно разглядеть, какого цвета жидкость находится внутри них. Но, к счастью Анны, она без труда находила то, что ей было нужно.

Когда-то она решила, что хочет стать фотографом именно благодаря брату. Он носил с собой камеру столько, сколько помнила Анна, и в какой-то момент она поняла, что тоже этого хочет.

Впрочем, больше всего ей запомнился один вечер, когда Лукас решил сделать пару кадров в стиле декаданса. Анна позировала, а Лукас крутился вокруг нее, наводя объектив то на ее невозмутимое лицо, то на кружево одежды, то на сигарету в ее руке. Стояла тишина, нарушаемая только щелчками затвора. Это немного нервировало Анну, но она молча терпела, стараясь сохранить на лице нужное выражение скуки.

– Тебе так нравится меня фотографировать? – наконец, спросила Анна, когда ей показалось, что прошла целая вечность.

– Конечно, – Лукас смотрел на нее только в видоискатель, не отвлекаясь от фотографирования. – Очень интересно.

– Правда? Почему?

– Хочу забрать кусочек твоей души.

Звонок разбудил Винсента, и он не сразу понял, где находится, и что происходит. Сев, он несколько раз поморгал, и только тогда понял, что уснул прямо в гостиной, даже приглушенный свет лампы ему не помешал. Видимо, совсем недавно, если ему даже не успел присниться кошмар.

В дверь снова позвонили, и Винсент, чертыхаясь, поплелся к двери. Кто бы это мог быть? Ведь и у Фредерика, и у Анабель есть ключи. Гостю еще повезло, что Винсент не успел выпить свои таблетки и на самом деле лечь спать – тогда его бы никакой звонок не добудился.

Какого же было удивление Винсента, когда он увидел, что на пороге стоит Фредерик. Несколько секунд он приглядывался к Рику, а потом все понял.

– Ты пьян! – поразился Винсент.

– Иии… что с того? – заплетающимся языком спросил Фредерик.

Проигнорировав Винсента, он прошел мимо и направился к дивану, почти рухнув на него. Едва сдерживая улыбку, брат стоял рядом, скрестив руки на груди.

– Вот уж, Рик, никогда не думал, что увижу тебя пьяным.

Тот его, похоже, даже не слышал. И явно собирался улечься спать прямо в гостиной.

– Э, нет, Рик, давай-ка в кровать.

Винсент помог брату подняться и почти дотащил его до комнаты. Едва тот улегся в постель, как тотчас уснул. А Винсент еще некоторое время оставался рядом, наблюдая за спящим Фредериком.