Шрамы, что мы выбираем - Дарья Крупкина

Обычно бывало наоборот. Всегда собранный Фредерик встречал Винсента, который то где-то гулял, то с кем-то пил. В конце концов, даже с Лукасом они познакомились именно так, в очередном баре, где праздновался День рождения их общего знакомого. Правда, в тот вечер ни Винсент, ни Лукас ничего толком не пили, зато после бара Уэйнфилд потащил нового знакомого к себе в гости, где познакомил с Фредериком. Тогда они сидели до утра, пили вино и обсуждали университетские сплетни и собственные взгляды на жизнь.

Винсенту никогда не нравились алкоголь или наркотики. Но он любил отвлекаться – и считал, что это вполне справедливо и гораздо лучше, нежели переживать что-то глубоко внутри и выжигать себя самого. Как всегда делал его брат. Фредерик отвлекаться не умел, ему даже такая мысль никогда не приходила в голову. Может быть, именно поэтому он казался серьезнее и старше.

Но этим вечером старина Рик все-таки напился. И хотя это означало, что у него действительно серьезные проблемы, их всегда можно решить. Тем более, если Винсент ему поможет.

Кристина чуть не опоздала на встречу: остальные ее уже ждали и, похоже, давно. По крайней мере, незамедлительно провели в гараж к машине, куда девушка закинула свои вещи. Она не очень хорошо разбиралась в автомобилях, но без труда поняла, что удобная и большая машина Винсента явно стоит кучу денег. Вместе с Анабель и Анной она устроилась на заднем сиденье, но ничуть не чувствовала себя стесненной.

Машину повел Винсент, что несколько удивила Кристину. Она почему-то была уверена, что в сгущающихся сумерках, да еще на такой сложной дороге за руль сядет более спокойный Фредерик. Но он выглядел мрачным и едва ли сказал пару слов. Усевшись на место, он сразу как-то подобрался и нахохлился и был настолько не похож на привычного Фредерика, что Кристина даже заволновалась. Но в отличие от нее, Винсент был совершенно спокоен и едва заметно улыбался, когда поглядывал на брата.

– Может, водички? – спросил он, усаживаясь за руль.

– Отстань, Винс. Лучше веди машину.

Хихикнув, Винсент вывел машину из гаража.

– Долго ехать? – поинтересовалась Кристина.

Сидевшая рядом Анабель покачала головой:

– Часа через полтора мы будем на месте.

Анна у другого окна включила музыку в плеере и смотрела в окно, Анабель тоже углубилась в чтение, и Кристина вспомнила о тонкой папке, которую передал ей Ник. Отличный момент, чтобы наконец-то почитать.

– Дурацкий день, – проворчал Фредерик на переднем сиденье.

– Рик, ты сам виноват.

Кристине послышалось, что в голосе Винсента прозвучало искреннее сочувствие. Она достала из сумки папку и раскрыла ее. Но прежде чем начать читать, услышала обрывки разговоров Уэйнфилдов, и кое-что привлекло ее внимание.

– Как, говоришь, ее зовут, Элиза?

– Именно так. Не знаю, чего она хочет.

– Элиза? – переспросила Кристина, тут же пожалев об этом.

– Да, – ответил Винсент. – Тебе знакомо это имя?

– Так звали мою сестру. Она погибла несколько лет назад. А что такое?

Братья быстро переглянулись, и Фредерик пожал плечами:

– Давай поговорим об этом в Доме.

В этом было что-то странное, но Кристина не стала настаивать на ответе. В конце концов, скоро они будут в Доме, и она чувствовала, что именно там и начнется самое интересное.

А пока можно немного почитать.

Отец Лукаса был испанцем, Родриго Веласкес, родившийся в Севилье и проживший там значительную часть своей жизни. Он неоднократно привлекался полицией за хулиганство, что, вероятно, говорило о его горячем темпераменте. Не известно, почему он решил бежать и почему именно в Англию, но не оставалось сомнений, что это был именно побег. Слишком стремительно Родриго Веласкес бросил все и отправился в другую страну. Но решение было правильным: через год он женился на Элизабет Нортман, англичанке, живущей в Лондоне. Видимо, именно от нее Анна и Лукас унаследовали основные черты лица.

Лукас родился меньше, чем через год. Еще через пару лет на свет появилась Анна. К тому моменту, Родриго Веласкес работал в престижной компании, занимавшейся международными поставками. Разумеется, в отделе, касающемся Испании, и надо думать, там его бурная энергия наконец-то приобрела нужный вектор.

Лукаса и Анну отправили в частную школу, где оба показывали блестящие результаты. Дальше в биографии не было ничего примечательного до самого убийства четы Веласкес. Их нашли в собственном доме: оба отравились мышьяком, подсыпанным в кофе. Говорили о двойном самоубийстве, но в итоге дело осталось темным и до конца не ясным.

Тем временем, Лукас увлекся фотографией, даже участвовал в нескольких выставках. Превосходные знания, позволили ему поступить в престижный Кембридж, где он неожиданно выбрал историческое направление, отдавая предпочтение девятнадцатому веку. Учился он хорошо, регулярно получая самые положительные отзывы преподавателей. Но в то же время несколько раз едва не был исключен за вызывающее поведение.

С отличием окончив университет, он будто бы исчезает на несколько лет, а потом вновь появляется в Лондоне, где снимает квартиру вместе с сестрой. Он работает фотографом и пишет книги на историческую тему, собирает целую россыпь штрафов за неправильную парковку и превышение скорости. В тридцать один год бесследно исчезает – чтобы быть вскоре похороненным. Нет записей ни в отделениях больниц, ни в моргах, ни в полиции, ни на кладбищах. Просто Анна Веласкес всем рассказывает, что ее брат мертв.

Последний пункт несколько смутил Кристину. Она не сомневалась, что Лукас на самом деле мертв, но куда, в таком случае, делось его тело? Она вспомнила о музее смерти, и по спине пробежал холодок. Неужели вместо могилы они положили его кости в потайную комнату, чтобы Анабель могла время от времени любоваться ими? Мысль не казалась такой уж нелепой.

Аккуратно приподняв листы в папке, Кристина посмотрела на газетную вырезку. Ей не хотелось, чтобы сидевшая рядом Анабель что-то заметила. С зернистой фотографии улыбался симпатичный молодой человек, а текст статьи, насколько могла судить Кристина, пробежав по нему глазами, сообщал о том, что Лукас Веласкес вполне мог убить своих родителей. Правда, наследство было весьма небольшим, мотив смутным, и полиция даже не прорабатывала этот вариант, что казалось возмутительным автору статьи. Он полагал, что, вернувшись на выходные из школы домой, Лукас мог подсыпать отраву в кофе, который и выпили родители в понедельник утром.

Кристина закрыла папку и задумалась. Ничего из данных не стало для нее откровением, только газетная вырезка вызвала некоторое долю удивление. И все же ей казалось, как будто она чуточку приблизилась к Лукасу, начала его понимать.

На улице стремительно темнело. А Лондон давно закончился, уступив место глухим пригородам.

– Надеюсь, мы скоро приедем, – проворчала Анабель. – Скоро дороги будет совсем не видно.