Карнавал смерти - Рафаэль Монтес

Она не знала, что ответить, и откинула голову на большую подушку. В памяти опять всплыл образ окровавленного Джорджа, лежащего на полу.

– Я убила Джорджа, – сказала Виктория скорее себе, чем им.

– Что?

Виктория попыталась привести мысли в порядок и рассказала им все, что смогла вспомнить: про украденные ключи, офис, фотографии и распечатки… Когда она дошла до того момента, как стала спускаться по лестнице, воспоминания стали расплываться и оборвались, прежде чем она добралась до первого этажа. Куда она пошла потом? Головная боль и горький привкус во рту ясно давали понять: она пила, причем много. Только вот Виктория не помнила, как покупала алкоголь, не говоря уже о том, чтобы уснуть на улице.

– Где мой рюкзак? – встревожилась она.

– Я забрал его.

– Ты должен позвонить в полицию. Попросить детектива Акино из двенадцатого полицейского участка… Он знает все о моем деле.

– Я тоже, Вик. – Арроз опустил глаза и откашлялся. – Я знаю о твоем прошлом. Когда ты сказала, что тебе угрожают, я не мог сидеть сложа руки… Навел кое-какие справки и много чего нашел в интернете. Тебя преследовал убийца, да? Это он угрожал тебе?

Арроз не мог знать ни о дневнике, ни о надписи на стене спальни, но он знал достаточно, чтобы Виктории стало стыдно. Несмотря на жуткое похмелье, желание выпить вернулось. Она оттолкнулась от матраса, помогая себе подняться, но острая боль от катетера в руке заставила остановиться.

– Лучше не двигайся, – посоветовал Джексон.

– Детектив должен все узнать, – возразила она. – Я думаю, Джордж – это Сантьяго.

Глаза Арроза округлились.

– О чем ты?

– Принеси мой рюкзак.

Он отошел от кровати как раз в тот момент, когда дверь открылась. В палату вошла врач в сопровождении все той же медсестры. Механически, словно робот, посветила маленьким фонариком в глаза Виктории, попросила открыть рот и измерила давление.

– Вы обезвожены, но капельница поможет. Анализы будут готовы только поздно утром или, может быть, к полудню. Я дам вам успокоительное, а медсестра закончит вас мыть.

– Мыть меня?

«Господи, мне так нужна водка», – подумала Виктория, глядя прямо в глаза доктору.

Подошел Арроз с рюкзачком в руках.

– Вик, – осторожно начал он, – ты ничего не помнишь после того, как напилась? Никто не подходил к тебе на улице?

Виктория покачала головой, чувствуя стреляющую боль во лбу.

– Нет, а что?

Арроз молча взялся за лямки рюкзака, пока Джексон бесстыдно пялился на ее декольте. Виктория тоже взглянула туда и ужаснулась, увидев свою грудь грязно-серого цвета. Затем заметила серьезные выражения лиц присутствующих и пощупала лицо руками. Ее кожа напоминала пластик, покрытый сухой краской. У нее закружилась голова, словно из тела резко выкачали всю кровь. Она изогнулась, пытаясь вскочить с кровати.

– Успокойтесь, успокойтесь же, – велела доктор. – Вы сделаете себе только хуже.

– Все в порядке, – заверил Арроз.

Но девушка не слушала. Она приподнялась на локтях и мысленно приготовилась увидеть свое отражение в окне: на лице все еще оставались следы краски, которую счищала медсестра. Виктория напоминала какую-то чудовищную фигуру на носу корабля. В отчаянии она вырвала катетер и спустила ноги с кровати. Медсестра и врач схватили ее, толкая назад и заставляя лечь. Из-за одышки Виктория не могла сопротивляться. Когда она открыла рот, чтобы закричать, кожа натянулась, и сухая краска начала шелушиться, опадая чешуйками на униформу медсестры, спешившей со шприцем наготове. Виктория не хотела спать, но ее веки отяжелели еще до того, как ей ввели успокоительное.

* * *

Это было даже хуже, чем ночной кошмар. Бели шепотом разговаривал с тетей Эмилией, сидевшей на стуле у кровати. Арроз в сотый раз рассказывал им, как нашел Викторию валяющейся на обочине между двумя машинами, всю в краске, с окровавленной рукой. В ногах у нее сидели доктор Макс и Акино. Время от времени детектив делал пометки или уточнял какую-нибудь деталь. Нет, ни Арроз, ни Джексон не видели поблизости никого подозрительного. Да, ее рюкзак лежал рядом с ней. Да, краска уже высохла, когда они подошли.

Они разговаривали уже больше получаса, глядя на нее озабоченно и в то же время осуждающе. Виктория чувствовала себя беззащитной. Ее личная жизнь стала всеобщим достоянием, полицейским расследованием, в которое каждый вставил свое слово. Когда голоса начинали перекрывать друг друга, в ее голове даже не оставалось места для горя. О чем она только думала, когда начинала эти отношения? Как могла хоть на секунду поверить, что у нее может появиться парень, как у всех нормальных людей? Теперь она ужасалась тому, что влюбилась в Джорджа.

Когда Арроз закончил, детектив пролистал распечатки из рюкзака Виктории и задал еще несколько вопросов. Она не видела смысла повторять все снова и снова. Арроз позвонил Акино и рассказал ему о нападении Виктории на своего парня и ее версии, что Джордж и есть Сантьяго. Детектив сразу примчался в больницу, подождал, пока девушка очнется и скажет ему адрес офиса, и направил туда полицейский наряд. Пока они ждали новостей, Акино продолжал копать дальше и все анализировать, как будто внезапно могло всплыть что-то новое. Если Джордж мертв, то кто тогда разукрасил Викторию? Что-то здесь не сходилось. Детектив зачитал вслух одну из записей:

«Они вдвоем ходят по квартирам, выставленным на продажу или сдачу в аренду. Сначала я думал, они собираются вместе снять где-нибудь жилье, но, похоже, это просто игра, способ подглядывать за чужой жизнью. Несомненно, это связано с отчаянными попытками Виктории избежать одиночества – настоящего или выдуманного».

Детектив сделал паузу и поинтересовался:

– О ком это он?

Виктория покраснела.

– Обо мне, – признался Арроз. – Мы действительно подглядывали, но…

Детектив продолжал:

«Виктория отвергла ухаживания приятеля и накричала на него. Оттолкнула его и захромала прочь по тротуару. Раньше она не впадала в такую сильную ярость, но это подтверждает мою гипотезу. Виктория убеждена: никто не может к ней привязаться. Она живет эмоциями, а не логикой. Надулась и убежала, как ребенок. Ее отношения с другими людьми – впадение в крайности: от идеализации человека до презрения к нему».

– Мне кажется, сеньор, необязательно читать это вслух, – заметил доктор Макс.

– Есть кое-что, что меня беспокоит, – вмешалась Виктория. – В дневнике другой почерк. В дневнике Сантьяго.

– Почерк мог измениться за эти годы.

– Он – точно Сантьяго! Я уверена. Этот парень – полный псих, – вставила тетя Эмилия. – Он уничтожил нашу семью, убил родного отца, а теперь преследует тебя. Что еще ему надо?

Вопросы остались без ответа. Через несколько секунд мобильник детектива зазвонил. Акино оставил распечатки на столе и вышел из палаты. Воспользовавшись его недолгим отсутствием, Эмилия прочла племяннице краткую нотацию, что нельзя было ничего скрывать. Доктор Макс согласился с ней.