Станцуй со мной танго - Татьяна Абалова

Руки непроизвольно сжались в кулаки.

Появись здесь и сейчас какой-нибудь смазливый «гипотетический», однозначно утирал бы кровавые сопли.

«Черт! Что же она со мной делает? — оборвал странные мысли Скворцов и потряс кистями рук, где на внутренней стороне ладоней отпечатались лунки от ногтей. — Почему, стоит подумать, что Глазунова достанется кому-нибудь другому, и во мне просыпается неандерталец? Осталось только зарычать, как рычит страстный герой какого-нибудь женского романа».

Однажды он заглянул в книгу, что с упоением читала его мама. Та, не сразу заметив присутствие сына, быстро закрыла страницу рукой, не дав дочитать, чем закончатся приключения нефритового стержня в жемчужной бухте.

Хотя Леонид не считал себя романтическим героем, в глазах Глаши он таковым являлся.

Стоило подумать о его сильных руках, крышесносном аромате парфюма, теле, рельефно обтянутом мокрой одеждой, как ее мозг-предатель посылал возбуждающий импульс в «трепетный» орган малого таза.

«Я точно развратница! — Глафира не нашла ничего лучшего, чем заняться самоедством. — Прикажи Скворцов своим бархатным голосом скинуть с себя купальник, и я стянула бы его, не дожидаясь окончания фразы. Да я дышать бы перестала!».

Глаша, устыдившись самой себя, закрыла глаза и медленно погрузилась в воду. Забытая на голове киргизская шапочка поплыла по волнам, словно подбитая уточка.

Жемчужины пузырей, стремящиеся вверх, приятно щекотали тело и вновь вернули к прерванным размышлениям. Глаша со всей очевидностью поняла степень своего падения: ее возбуждал не только голос босса. Его взгляд, его прикосновения и даже очертания сосков, проступающих через ткань мокрой рубашки — все вызывало отклик и желание подчиняться. Дышать? Пожалуйста! Не дышать? Пожалуйста! Раздеться? Трижды пожалуйста! И еще миллион пожалуйста…

Перечисление кипящих в ней желаний заканчивалось на «фейерверке от Скворцова» и словах «жили они долго и счастливо».

«Хорошо, что не посмотрела ниже ремня».

Да уж. Найди она признаки возбуждения, наступило бы повторение августовского сумасшествия. Только уже не в темноте. И не под звуки танго, а под шум, доносящийся из бассейна, где Дриз нарезает круги в попытке успокоиться.

«Марка тоже жалко. Он хороший. Веселый, отзывчивый, даже красивый, но… он друг. Всего лишь друг».

С боссом все по-другому. С бессонными ночами, со слезами в подушку, с болезненными угрызениями совести. А все из-за неправильного начала, после которого открыться стало невозможно… Стыдно.

На милонге она позволила себе быть дерзкой и распущенной. Скворцов ее не узнал, и это было невероятно обидно….

«А куда сейчас подевалась моя отвага? Умерла с последними звуками танго?»

— Глаш-ш-ш-а! Ты уснула, что ли?

Глафира открыла глаза и удивилась тому, что не заметила, как ее одиночество было нарушено. Напротив нее сидел, раскинув руки по бортику чаши, Дриз. По воде плыл густой слой пены. Она взбивалась упругими струями воды, хлещущими откуда-то из стенок джакузи.

Марк улыбнулся и погладил ногой Глашину стопу.

Глафира нахмурилась и, чтобы длинные конечности Дриза ее не достали, села полубоком.

— Да ладно тебе обижаться! — хмыкнул помощник босса. — Ты вроде никогда не была недотрогой.

Глазунова сжала зубы, чтобы не ляпнуть что-нибудь обидное.

Дриз, подмигнув «недотроге», развернулся и достал из-за спины два бокала на тонких ножках и ведерко со льдом, откуда торчало горлышко бутылки шампанского.

Беззаботно улыбнувшись, Марк возвестил:

— Я пришел с миром! Будем пить на брудершафт.

* * *

— Ты чего, Савелий, за спиной топчешься? — Светлана Захаровна собирала вещи для Скворцова. Сунув в большой пакет трусы, носки и спортивный костюм, она рассеянно вертела в руках кроссовки, никак не решаясь и их отправить хозяину, поскольку команда относительно запасной обуви не поступала. О том, что в ее владениях появился Магарыч, догадалась по натужному кашлю и запаху дешевого табака.

— Дык, я это… — плотник активно задвигал руками, словно они могли помочь сложить слова во внятную речь. — Я Машку подменить. Она мальца никак не утыркает.

— Так он вроде в девять лег? — экономка внимательно посмотрела на взъерошенного Савелия Макаровича. Он в восхищении шарил глазами по полкам огромного шкафа, где наряду с личными вещами хозяев хранилась всякая мелочь: зубные щетки, бутылочки с шампунем и жидким мылом, мочалки, бритвенные станки и прочая дребедень, манящая плотника приятным запахом и зазывно сверкающая яркими этикетками.

— Дык, проснулся ейный детеныш и куролесит.

— На вот, отнеси в спортивный комплекс, — экономка сунула плотнику в руки пластиковую сумку, куда в последний момент положила-таки кроссовки, и подтолкнула к выходу. Магарыч закрыл рот и сделал несколько неловких шагов назад. — Смотри, не попутай. Эти вещи в мужской раздевалке оставишь, а мокрое белье в прачечную отнесешь. Все понял?

— Дык, не впервой. Сделаю в лучшем виде, — Магарыч отчего-то низко поклонился, словно перед ним стояла не простая односельчанка, а какая-то боярыня, способная оттаскать за чуб. Выйдя из низкой позиции, резво побежал в сторону бассейна.

Лишь через полчаса Светлана Захаровная поняла, почему плотник кланялся ей в пояс: бутылка со спиртом, которую она берегла для всяких медицинских нужд, и потребовавшаяся вот прямо сейчас для растирки дедовской спины, таинственным образом исчезла.

«Надо бы предупредить!» — только и успела подумать экономка, как тишину осенней ночи разорвал воинственный клич апачей «Етить твою за ногу!». Танец с топором обещался быть грандиозным.

* * *

— Ну что же: брудершафт, так брудершафт, — протянутый Глафире фужер перехватила рука босса, который, нисколько не смущаясь, что нарушил гармонию «один мужчина — одна женщина», сел между своими подчиненными.

Переплетя свою руку с рукой помощника, Скворцов неторопливо выпил шампанское и смачно поцеловал остолбеневшего Дриза в лоб, потом осторожно вытащил из его пальцев бокал, к которому Марк так и не притронулся, и сунул в ладони Глазуновой.

— Пейте осторожно, Глафира Степановна, очень холодное, — произнес Леонид, с улыбкой наблюдая, как подчиненная, пусть с некоторым опозданием, но все-таки выполняет его просьбу. Стоило бокалу осушиться, как добрая рука босса вновь налила шипящий напиток даме, не обделив и хозяина. Отсалютовав Глаше и принуждая тем присоединиться к празднику жизни, Леонид пригубил свой бокал.

Дриз остро почувствовал себя третьим лишним, потому как «один мужчина и одна женщина» не спускали друг с друга глаз. Чтобы напомнить о себе, он плавно переместился влево и со всей присущей эльфам нежностью погладил ногой тонкую щиколотку Глазуновой. Ожидаемый результат был достигнут — Глаша, вздрогнув, разорвала зрительный контакт с боссом и обернулась на него. Но Марк не успел насладиться вниманием дамы.