Ярослав Умный. Государь Руси - Михаил Ланцов

— Торговля с этими племенами мне выгодна, — задумчиво произнес Ярослав. — И я не хотел бы с ними воевать открыто. А если я выпущу твоих собратьев с воинами, это будет сродни объявлению войны. Или ты думаешь, что они проглотят молча ответные удары?

— Войной на тебя они не пойдут.

— Не пойдут. Но они наверняка понимают, что мне не с руки бегать за ними по лесам. Оттого и держаться будут стойко.

— Так ты отказываешь нам в поддержке? — нахмурился волхв.

— Отчего же? Бьёрн, — окликнул Ярослав своего старого соратника, который по возвращении из Константинополя получил чин адмирала и главнокомандующего над всем флотом Северной Римской империи – Руси.

— Что, друг мой?

— Давай-ка пробежимся на твоем «Великом морском змее» до Упсалы. Тут ведь недалеко. Да и хотел ты посмотреть на то, как твой корабль ходит в открытом море.

— А давай, — улыбнулся Бьёрн и хитро подмигнул своему государю.

— Надеюсь, там есть с кем пообщаться по столь щекотливому делу?

— Найдется, — широко улыбнулся Бьёрн, прекрасно слышавший их разговор. — Если в Новой Трое станут покупать взятое на копье, то желающих пошалить будет изрядно.

— Лучше не в Новую Трою возить, а в Альдейгьюборг. Чтобы не наводить тень на плетень. Чай там свои стоят. И мы через них торг вести добрый с молодцами севера сможем.

— Можно и так, — чуть подумав, ответил Бьёрн. — А чем платить им станешь? Все-таки дело не простое.

Так они и разговорились.

Бьёрн, как более опытный в делах свеев и викингов, задавал уточняющие вопросы и помогал Ярославу обкатывать его «деловое предложение». Кое-что подсказывал волхв, который много лучше знал местность и обстановку в нижнем течении Двины. Так что план вырастал буквально на ровном месте.

Ярослав не был кровожадным товарищем. Но к Прибалтике испытывал определенную неприязнь. Он чувствовал себя уязвленным от того, как там в XXI веке вели себя эти крохотные государства. Так что звезды легли неудачно. Тут и мутное поведение старейшин, и слова волхва, проливающего много света на беды подданных Ярослава, и определенный оттенок личной неприязни… Поэтому, несмотря на достаточно слабую доказательную базу слов волхва наш герой легко дал себя уговорить.

Корабль же, обогнув большой остров, пошел на север, вроде как для изучения северного берега. Но уже темнело. И утром «Великий морской змей» оказался у берегов Уппланда, выпустил весла и начал осторожно маневрировать, продвигаясь по мелководью. Да и балласт частью пришлось сливать из бочек, чтобы не налететь на мель. А уже в обед, подойдя к Упсале, Ярослав сошел на берег. Как частное лицо. Но что это меняло? Так было даже интереснее…

867 год, 1 сентября, Новый Рим

Тот ужас, который развернули викинги в нижнем течении Двины в самые сжатые сроки, эхом донесся до Нового Рима. Они сумели не только застать врасплох все этих ливов и латгалов, которые больше болтали про угрозу «северян», чем ее реально испытывали, но и ужаснуть кривичей.

Села разграблялись подчистую, вырубая всех без всякого зазрения совести. Кроме молодых девушек. Их брали в плен и развозили кто куда. Ценный же ходовой товар, востребованный всюду. А прочее награбленное свозили в Ладогу, где обменивали у людей Ярослава на оружие и доспехи за полцены.

Некрасиво. И наш герой даже испытывал определенные угрызение совести. Но, в конце концов дело того стоило. Тем более, что по возвращении, он поговорил со старейшинами кривичей и они полностью подтвердили слова волхва. Око за око, зуб за зуб. Да, не по-христиански так поступать. О чем ему не замедлил сообщить духовник, приставленный в Константинополе.

— Так язычники же, — развел руками Ярослав.

— Обрати их в веру истинную!

— Э, нет, друг мой. Обращать в веру – дело клира. Я – светский правитель и власть моя – светская. А вы, как я погляжу, даже в столице моей людей в христианство словом и примером обратить не можете. Все порываетесь заставить силой оружия. Разве это не грех?

— Ты же должен нам помогать!

— Так я и помогаю. Но не силком же их вести в церковь?

Так и переругивались. Духовник иногда лез в бутылку, но не сильно и не глубоко. Умный попался. Его специально такого отбирали. Но точил потихоньку совесть, как вода камень. Подталкивал Ярослава к тому, чтобы применить силу и свою власть там, где священники не справлялись. Подталкивал, но пока все без толку. Потому что наш герой не видел своей выгоды в такой помощи.

Вот и теперь, уцепившись за новость, духовник попытался привлечь Ярослава на помощь людям, притесняемых язычниками. И с удивлением узнал об их собственных бесчинствах. И о том, что это все – по сути – наказание. Ему это не понравилось. Он попытался усовестить Ярослава, но дело это гиблое, искать у государя совесть. Чай не мальчик уже и больше головой думает, а не эмоциями живет…

Впрочем, кроме выслушивания отчетов о «контртеррористической операции» у него и иных дел хватало. Например, открытие первой простой школы. Наверное, первой в истории.

Наш герой стоял возле двухэтажного землебитного здания длиной метров двадцать. И толкал речь перед большим количеством людей, что собрались вокруг. Про «Альма матер» и пользу образования. Про то, что сегодня – удивительный день, который войдет в историю. И так далее. И тому подобное.

Рядом с ним находилось сорок стесняющихся ребятишек в возрасте от семи до девяти лет. Это ученики. И пятеро преподавателей, один из которых был по совместительству директором школы. Ну и завхоз с поваром.

В отличие от школы, в которой занимались его сыновья с их друзьями, эту школу Ярослав организовывал на совсем других принципах. Она была не только бесплатной и добровольной, но и в ней могли заниматься любые дети на добровольной основе. Если же их поведение оказывалось неподобающим или старание недостаточным, то их гнали взашей. Кто они – не важно. Богатство и влияние их родителей – не важно.

Кормили тут три раза и опять-таки бесплатно. И кормление было задумано очень недурное. С ежедневной порцией меда и отварами – компотами из полезных ягод круглый год. Где-то свежих, где-то сушеных. Плюс мясо. Опять-таки, каждый день по паре гривен[28].

Занятия шли учебный год, то есть, с 1 сентября одного года по 1 июня, следующего с перерывами только в воскресенье, которое было выходным.