Ленин и Сталин против Троцкого и Свердлова - Сергей Сергеевич Войтиков

его работы и его роли в эти дни повысилась во много раз. В его нервной фигуре чувствовалось высшее напряжение. Но это нервное напряжение означало только повышенную бдительность, – с суетливостью, а тем более с растерянностью оно не имело ничего общего. В такие моменты Свердлов давал свою меру полностью»[607].

По воспоминаниям уральского большевика, давнего соратника Свердлова Евгения Преображенского: «…В наиболее тяжелый период существования Советской республики, когда на Урале пал Екатеринбург, а белогвардейцы захватили Ярославль» (все упомянутые события произошли не позднее 25 июля 1918 года. – С.В.), Свердлов «как-то в разговоре со мной показал на карту Советской России и сказал: «Они окружают нас со всех сторон (! – С.В.); они загибают кольцо, дело подходит к нашим последним резервам». Но в металлическом тоне его голоса не было ни тени колебания, ни тени растерянности. Он твердо знал, что надо делать, и старался, что все, что надо было делать, было доведено до конца»[608]. В данном фрагменте интересна не столько констатация твердой готовности покойного шефа идти «до конца», сколько твердая атрибуция авторства идеи о «Республике в кольце фронтов», на момент появления которой никакого «кольца фронтов» еще не было в помине.

По воспоминаниям главнокомандующего войсками Восточного фронта Иоакима Вацетиса, в один из августовских дней, после падения Казани, «лично я был уведомлен, что председатель ВЦИКа т. Свердлов вошел в мой вагон в сопровождении т. [С.И.] Аралова, [Г.И.] Теодори (руководителей Оперативного отдела Наркомвоена. – С.В.) и, кажется, Гусева С.И. Был вечер, в вагоне горела тусклая свеча.

Тов. Свердлов сказал, что подробности Казанских событий (падения Казани. – С.В.) ему известны из доклада т. Апиня (Апинь – военный комиссар 2‐й бригады Латышской стрелковой дивизии. – С.В.) и просил меня изложить положение на Восточном фронте. Я не имел права непосредственного доклада в высших правительственных учреждениях, а потому я теперь воспользовался случаем и осветил председателю ВЦИКа стратегическое положение не только на Восточном фронте, но и в РСФСР.

Я указал на неестественное положение в составе вооруженных сил, где одна часть (т. н. контрактовая армия, подготовляемая для войны с Германией) является главной носительницей вооруженной мощи РСФСР, а действующая армия на Восточном фронте играет второстепенную роль и получает крохи от государства, вследствие чего и терпит поражение.

Я указал на то, что в центре неправильно смотрят на события на Востоке, где, по моему убеждению, происходит большая революционная война, имеющая связь с высадкой войск Антанты в Мурманске и Архангельске.

Я высказал мнение, что Германия будет скоро разбита в [Первой] мировой войне и что поэтому она не является главным нашим противником, в связи с чем та контрактовая армия, которая подготовляется Высшим военным советом, является совершенным недоразумением.

Я указал на проволочки Высшего военного совета и на ненормальное положение мое как главнокомандующего Восточным фронтом, который должен выпрашивать все у военрука Высшего военного совета [М.Д. Бонч-Бруевича] по мелочам и что при таких условиях вести успешную войну невозможно.

В заключение я доложил т. Свердлову решение РВСов Восточного фронта (очевидно, и РВС фронта, и Реввоенсоветов армий. – С.В.) создать Единую регулярную РККАрмию, положив в основу Красную гвардию[609]. Тов. Свердлов нашел это решение РВСов совершенно целесообразным и горячо приветствовал его.

Выслушав меня, т. Свердлов спросил меня, что же надо делать и какие мои конкретные предложения. Я перечислил следующие, крайне необходимые, по моему мнению, реформы: 1) ввиду того что после интервенции Антанты на Севере Советская Россия находится в кольце окружения, то надо объявить Советское государство на положении осажденного лагеря и дать от имени ВЦИК окрик распущенной красноармейской массе – как на фронте, так и в тылу; 2) приступить немедленно к созданию Единой регулярной пролетарской РККА, положив в основу Красную гвардию, а остальные войсковые разновидности ликвидировать; 3) ликвидировать Высший военный совет и институт безответственных военных руководителей; 4) назначить Главнокомандующего всеми Вооруженными силами РСФСР.

Все вышеприведенные предложения мои были одобрены т. Свердловым, и он занес их в свою записную книжку, но отнесся отрицательно к необходимости окрика красноармейской массы. Тов. Свердлов сказал: «В настоящих условиях ни одно высшее учреждение такого окрика не сделает, [э] того не позволяет переживаемый момент. Но мы (Свердлов пообещал от имени ЦК РКП. – С.В.) примем все меры к тому, чтобы подтянуть дисциплину в тылу, а на фронт пошлем крепких партийных людей».

Прощаясь со мной, Я.М. Свердлов от имени правительства (вероятно, все же парламента. – С.В.) [по] благодарил меня за проявленный мною личный пример по обороне Казани. Обращаясь к бывшим в вагоне, он сказал: «Да, это красивый случай. Сам Главнокомандующий на баррикадах ведет уличный бой! Надо добиться того, чтобы все так поступали…»[610][611]

(Любопытно, что именно подумал Я.М. Свердлов о И.И. Вацетисе, произнося фразу о «красивом случае».)

Таким образом, в августе 1918 г. И.И. Вацетис доложил Я.М. Свердлову именно то, что председатель ВЦИК хотел от него услышать. Весьма вероятно, что главкома Восточного фронта тщательно проинструктировал нарком по военным делам Л.Д. Троцкий. Похоже, что важнейший политический тезис «Республика в кольце фронтов» разработал Я.М. Свердлов, а затем в лучших традициях В.И. Ленина инициировал «самодеятельность масс». В данном случае в лице И.И. Вацетиса. В приведенном фрагменте воспоминаний есть и другие важные моменты, нуждающиеся в комментарии:

1). Иоаким Вацетис не случайно запомнил, что Свердлова сопровождал, «кажется», Гусев: эти два старых большевика познакомились и, очевидно, сработались еще в 1909 г., когда, по совету Петербургского комитета, Свердлов выехал к Гусеву в Финляндию и жил у него около двух недель. Гусев информировал Свердлова о положении в партии, тот, как всегда, занялся самообразованием. Ответный визит Гусев нанес Свердлову уже по собственной инициативе летом 1917 г., причем будущий руководитель Секретариата ЦК РКП(б) был первым, к кому обратился Гусев. Теперь уже Свердлов вводил в курс дела товарища[612]. В период Бреста Гусев был левым коммунистом и не отрекся от партийной ереси после марта 1918 г., о чем впоследствии (видимо, в конце 1920 г.) написал Ленину. Очевидно, в 1918 г. Свердлов и Гусев поддерживали товарищеские отношения, чем объясняется присутствие последнего на описанной в воспоминаниях Вацетиса встрече.[613]

2). В принципе Иоаким Вацетис должен был вспомнить нечто вроде: «Мы с товарищами Араловым и Теодори совещались, когда нам доложили о приходе председателя ВЦИКа Якова Михайловича Свердлова и, кажется, Сергея Ивановича Гусева». Вместо этого он пишет: «Председатель ВЦИКа т. Свердлов вошел в мой вагон в сопровождении тт. Аралова, Теодори (беспартийный военспец. – С.В.) и, кажется, Гусева С.И.». Иными словами, Свердлов пришел вместе со своими людьми в военном ведомстве. Возглавляемый Семеном Араловым Оперативный отдел Наркомвоена, функции которого дублировали основные функции центрального военного аппарата, представлял собой альтернативный центр военной власти[614]. Добавим, что одно из отделений Оперода – Военно-политическое – было сформировано по личному приказанию Свердлова и подчинялось