Альтернативная история Жанны д’Арк - Сергей Нечаев

— Я пришла к королю Франции от Бога, девы Марии, святых рая и всепобеждающей небесной церкви. Я действовала по их повелению. И на суд этой церкви я передаю все свои добрые дела, прошлые и будущие. Что до подчинения церкви воинствующей, то я ничего не могу сказать.

Ничего большего судьям и не требовалось. Они добились всего, чего хотели. Подсудимая отказалась признать над собой власть земной церкви. Необходимое доказательство ереси, при этом убедительное, неопровержимое и безупречное, было налицо. Отказ подчиниться воинствующей церкви станет с этого момента главным пунктом обвинения. Ловушка захлопнулась. В тот же день допросы были прекращены.

Пьер Кошон, может быть, не был злым человеком и втайне даже жалел Жанну. Может быть, не были злыми людьми и другие участники процесса, но все они были уверены, что вершат угодное Богу дело, и совесть у них была спокойна, «потому что, — говорили они, — сам Бог, осудивший Адама и Еву в раю, был первым судьей-инквизитором».

Прокурор Жан д’Этиве приступил к составлению обвинительного заключения. Ему помогал парижский теолог Тома де Курселль. Их работа была тяжелой и кропотливой: из протоколов допросов нужно было извлечь все, что говорило против Жанны, или то, что можно было бы хоть как-то повернуть против нее. Тексты нещадно редактировали и подчищали. В результате на свет появился обширный документ, состоящий из длинной преабмулы и 70 статей.

Документ был настолько длинным, что на заседании 27 марта 1431 года в малом зале замка Буврей подсудимой успели зачитать лишь его первую половину. Оставшуюся часть огласили на следующий день. По каждому пункту Жанна давала краткие показания.

Преамбула обвинительного акта в самой общей форме перечисляла преступления подсудимой. По мнению прокурора, «сия женщина Жанна Дева» была колдуньей, идолопоклонницей, лжепророчицей, заклинательницей злых духов, осквернительницей святынь, смутьянкой, раскольницей и еретичкой. Она занималась черной магией, богохульствовала, проливала потоки крови, обманывала государей и народы, требовала, чтобы ей воздавали божественные почести.

Старательный прокурор решительно не упустил из виду ни одного из всех мыслимых и немыслимых преступлений против веры. При этом создается впечатление, что он руководствовался излюбленным методом фальсификаторов: чем меньше конкретных доказательств, тем более грозно должны звучать общие обвинения. Нужны хоть какие-то основания? Нет проблем. В своих 70 статьях прокурор д’Этиве по мере надобности восполнил отсутствие весомых улик передергиванием фактов и прямыми вымыслами. По словам Режин Перну, стиль Жана д’Этиве был «многословным, витиеватым и торжественным».

Во многих случаях обвинения прямо противоречили данным следствия. Так, например, в седьмой статье, ссылаясь на протокол допроса от 1 марта, прокурор утверждал:

«Названная Жанна некоторое время хранила у себя на груди корень мандрагоры, надеясь этим средством приобрести богатство денежное и мирское».

В протоколе же допроса говорилось следующее:

«Спрошенная, что она делала со своей мандрагорой, отвечала, что у нее нет мандрагоры и никогда не было».

Восьмая статья обвиняла Жанну в том, что в возрасте 20 лет она отправилась без разрешения родителей в город Невшато, где нанялась на службу к владелице постоялого двора. Подружившись там с женщинами дурного поведения и солдатами, она научилась верховой езде и владению оружием. На самом же деле, и прокурор не мог не знать этого, девушка жила в Невшато вместе со своими приемными родителями и односельчанами, которые укрылись в стенах этого города от нападения бургундцев.

В девятой статье сюжет о постоялом дворе получал дальнейшее развитие:

«Находясь на службе, названная Жанна привлекла к церковному суду города Туля некоего юношу, обещавшего на ней жениться, по случаю чего она часто посещала названный Туль. Этот юноша, проведав, с какими женщинами зналась Жанна, отказался от брака с ней, и Жанна в досаде оставила упомянутую службу».

Но, согласно протоколу допроса от 12 марта, дело обстояло с точностью до наоборот: не Жанна принуждала юношу к браку, а он сам обвинил ее перед церковным судом в том, что она, дав слово выйти за него замуж, отказалась сделать это.

Если верить прокурору д’Этиве, то Жанна с детства обучалась у старух искусству магии и ведовства (четвертая статья), ходила по ночам на бесовские игрища под «деревом фей» (шестая статья), похвалялась, что родит трех сыновей, один из которых станет Римским папой, другой — императором, а третий — королем (одиннадцатая статья) и т. д. и т. п.

Помимо откровенной клеветы, прокурор использовал и другой метод фальсификации — полуправду. Так, например, он утверждал, что Жанна наотрез отказалась переодеться в женское платье, даже когда ей пообещали, что за это ее допустят к богослужению и причастию. Она якобы предпочла сохранить свой богомерзкий наряд. Прокурор расценил это как веское доказательство упрямства подсудимой, ее ожесточения во зле, непокорности святой церкви и презрения к божественным таинствам (пятнадцатая статья). На самом же деле, отказ Жанны снять мужской костюм не был столь категоричным. Более того, девушка сама настойчиво и неоднократно просила суд допустить ее к богослужению, соглашаясь переодеться на это время в женское платье, если оно будет «как у молодых горожанок» и «длинное до пола и без шлейфа». Соответствующую запись в протоколе допроса от 15 марта прокурор, конечно же, оставил без внимания.

Но прокурор д’Этиве явно не учел характер подсудимой, ее живой ум, прекрасную память и умение быстро схватывать суть дела. Жанна стойко защищалась, отводя одно обвинение за другим. Большинство приписываемых ей «преступлений» она отрицала начисто, уличая прокурора во лжи и ссылаясь на свои предыдущие ответы и показания.

Лишь с отдельными статьями обвинительного акта она частично соглашалась, сопровождая свое согласие иным объяснением своих слов и поступков. Как правило, так было, когда прокурор касался ее военной деятельности.

Обвинительное заключение было похоже на откровенный политический заказ а-ля «Сделано в Англии». Жанне ставилось в вину намерение изгнать англичан из Франции (седьмая статья), требование отдать ей ключи от завоеванных англичанами городов и убраться восвояси (двадцать вторая статья). Из всего этого делался вывод, что Жанна «находилась во власти злых духов, с которыми часто советовалась, как ей надлежит действовать» (двадцать третья статья). Неужели господин прокурор действительно думал, что идею освобождения родной страны мог подсказать только дьявол.

Когда речь заходила о таких «преступлениях», Жанна ничего не отрицала. Да, она действительно взялась за неженский труд, но ведь «на женскую работу всегда найдется много других». Неправда, что она была врагом мира вообще, ведь она просила герцога Бургундского помириться с ее королем. С англичанами дело обстояло иначе, и суть своего отношения к ним Жанна формулировала так:

— Что же касается англичан, то мир с ними будет заключен лишь после того, как они уберутся к себе в Англию.