Альтернативная история Жанны д’Арк - Сергей Нечаев

«Вот что случилось в воскресенье на троицу (27 мая)… Утром Жанна сказала своим стражникам-англичанам: «Освободите меня от цепи, и я встану» (на ночь ее опоясывали цепью, которая запиралась на ключ). Тогда один из англичан забрал женское платье, которым она прикрывалась, вынул из мешка мужской костюм, бросил его на кровать со словами «Вставай!», а женское платье сунул в мешок. Жанна прикрылась мужским костюмом, который ей дали. Она говорила: «Господа, вы же знаете, что мне это запрещено. Я ни за что его не надену». Но они не желали давать ей другую одежду, хотя спор этот длился до полудня. Под конец Жанна была вынуждена надеть мужской костюм и выйти, чтобы справить естественную нужду. А потом, когда она вернулась, ей не дали женское платье, несмотря на ее просьбы и мольбы».

К этому Жан Массье добавляет:

«Все это Жанна мне поведала во вторник после троицы, в первой половине дня. Прокурор вышел, чтобы проводить господина Уорвика, и я остался с ней наедине. Тотчас же я спросил у Жанны, почему она вновь надела мужской костюм, и она ответила мне рассказом, который я вам передал».

Показания Жана Массье прямо противоречат заявлению самой Жанны на последнем допросе 28 мая 1431 года. Приведем выдержку из протокола допроса:

«Спрошенная, почему она надела мужской костюм и кто заставил ее надеть его, она отвечала, что надела его по своей воле и без всякого принуждения».

Вроде бы, яснее сказать невозможно, но, как известно, секретари подчас записывали совсем не то, что говорила Жанна, и не записывали того, что она говорила.

К сожалению, это свидетельство Жана Массье является единственным, где изложены конкретные обстоятельства дела. Другие современники говорили о том, что Жанну насильно заставили надеть мужской костюм, в более общей и осторожной форме.

Так, например, врач Гийом де ля Шамбр (Guillaume de la Chambre), лечивший Жанну, высказался так:

«Спустя некторое время после отречения, я слышал разговоры, будто англичане подвели Жанну к тому, что она вновь надела мужской костюм. Рассказывали, что они похитили у нее женское платье и подложили мужскую одежду».

Участники процесса Мартен Ладвеню (Martin Ladvenu) и Гийом Маншон выдвинули другую версию: по их мнению, Жанна надела мужской костюм, чтобы защититься от стражников, пытавшихся ее изнасиловать.

Как бы то ни было, Жанна снова надела мужской костюм, а это было свидетельством «рецидива ереси». Как говорится, что и требовалось доказать (вспомним слова Пьера Кошона про то, что «очень скоро мы ее снова поймаем»). Жанну просто-напросто «поймали», иначе как ответить на вопрос, откуда в ее камере вдруг взялся мужской костюм? Одно из двух: либо его не убрали после отречения, либо подложили потом. Но и в том, и в другом случае преднамеренный характер этих действий слишком уж очевиден.

Провокация удалась, и теперь трибунал мог спокойно приступать к слушанию дела о вторичном впадении в ересь. Это дело было рассмотрено в течение двух дней: 28 мая 1431 года состоялся допрос подсудимой, а 29 мая трибунал принял решение о ее выдаче светским властям. Эта формулировка была равнозначна смертному приговору.

Тем не менее, как пишет Анри Валлон, «смертная казнь, чтобы она последовала, должна была быть, как минимум, кем-то провозглашена». Как ни странно, в случае с Жанной д’Арк этого не последовало. Тот же Анри Валлон констатирует:

«По свидетельствам всего Руана и лично лейтенанта байли[5], после церковного решения, гражданский судья, который должен был ее приговорить, ограничился тем, что сказал сержантам: «Уведите, уведите».

В «Портретах святых» Антонио Сикари читаем:

«Ее так торопились умертвить, что светскому суду даже не оставили времени для вынесения приговора (а именно этот суд формально должен был приговорить ее к смерти)».

Все это выглядит весьма странно, ибо в те времена судебная процедура приговора к смертной казни была четко прописана и строжайшим образом соблюдалась.

О том, что ее казнят, Жанна якобы узнала, когда к ней в камеру пришел монах Мартен Ладвеню. Его прислал епископ Кошон, чтобы он подготовил девушку к смерти.

Позже брат Мартен вспоминал:

«Ее состояние было таким, что я не могу передать это словами».

Мартен Ладвеню не может, а вот Анри Гийемен пытается. В своей книге «Жанна, прозванная Жанной д’Арк» он пишет:

«Жанна знала, какой она была… Она всегда молилась и любила молиться. Она часто исповедовалась. Она уважала своего пастора в Домреми. Где бы ни была, она часто посещала церковь. С тех пор, как она находилась в тюрьме, она все время просила, чтобы ей разрешили делать это, хотя бы по воскресеньям. Категорический отказ. Когда ее вели в зал заседаний, церковь была по пути, не могли бы ей позволить зайти туда хотя бы на минутку, приклонить колени, взглянуть на алтарь, на крест? Отказ. Вот так! «Они говорят, что я не люблю Бога, что я навредила Ему, что я встала в один ряд с нечестивцами, безбожниками, злодеями от религии. Но откуда они взяли все эти безумия?» Она закричала: «Если, сама того не понимая, я что и сделала против Господа, скажите мне об этом, и я попрошу у Него прощения, я раскаюсь и никогда больше не сделаю подобного. Но скажите, скажите! Где и в чем я провинилась? Что я могла такого совершить, чтобы меня назвали плохой католичкой, чтобы церковь назвала меня неверной?»

Все это было несправедливо. Невероятно. Ужасно. Ну, как же они все не понимают.

Каземат в замке Буврей, где ждала казни Жанна, был похож на могильный склеп: сырые холодные стены, кувшин с водой и охапка соломы на полу.

Потерявшая всякую надежду на спасение Жанна сидела на полу, уткнув лицо в колени. Она плакала. Плакала от страха, от обиды и от бессилия что-либо изменить. Чтобы презирать смерть на поле боя, нужны недюжинные душевные силы, но для того, чтобы ожидать уже назначенную смерть, их нужно куда больше. Этих сил у Жанны больше не осталось. У нее не было даже сил для того, чтобы молиться…

Вдруг смятение Жанны прервал скрежет дверного замка. Какие-то люди в черных плащах вошли в темницу. Кто это еще? Слабого света факела хватало лишь на то, чтобы различить три темных силуэта.

— Кто вы и что вам надо? — тихо спросила Жанна.

Вошедшие ничего не ответили, а лишь взяли Жанну под руки и куда-то потащили. Она попыталась закричать, но большая рука в перчатке больно сжала ей рот. Последние силы оставили Жанну, и она потеряла сознание.

Очнулась она уже на улице. От свежего ночного воздуха и от терпкого запаха травы у нее закружилась голова. Какие-то люди суетились вокруг нее. Один из них легко приподнял ее и посадил на лошадь, другой — набросил на нее темный плащ и вложил в дрожащие руки поводья. Через мгновение небольшой отряд, пришпорив коней, помчался по направлению от города…