Общага-на-Крови - Алексей Иванов

— Нет. Он не ошибается. Он — истина. Из всех возможных прочтений нашего романа он — единственно верное.

— Но выходит, что любой твой поступок угоден ему?..

— Да, поэтому все позволено. Понимаешь, Отличник, почему люди отказываются от бога — он вроде бы не дает им выбора. На самом деле не так. Выбор совсем не такой, каким его хотят видеть. Человек не делает выбора между земным и небесным, то есть не выбирает, что ему сделать: угодное людям или угодное богу. Богу угодно все, он ведь нас не лакеями сюда посылает. А людям, всем людям, не угодить никому, потому что желания людей взаимно противоположны. А есть третья, настоящая правда, ради которой и живешь, — правда прочтения нашего романа. Правда тех, кто будет читать эту книгу, написанную богом. Именно в ней и состоит выбор. Именно ради нее бог все создал и велит нам жить так, чтобы читатель видел божественную правду в нашей жизни, пусть и не понимая ее до конца. Я не верю в рай и ад — нету ничего такого, он допишет свой роман, и мы останемся не душами на том свете, а рядами строчек на книжной странице. И люди, которые нас окружают, — это не люди, а персонажи. Среди них кристаллизуются идеи. Больше ни для чего они не нужны. Истина — бог, правда — это третья правда. Познавая истину, добивайся третьей правды — вот чего от нас требует бог. Только такого бога и такой мир я принимаю безоговорочно.

Отличник вспомнил свои мысли после разговора с комендантшей перед роковым студсоветом и глубоко задумался.

— Ну а в чем же эта третья правда заключается для тебя в данном конкретном случае? — спросил он.

— А ты помнишь, что я говорила тебе, что ты — это ипостась бога в его романе? — усмехаясь, спросила Нелли.

— Ну, — с опаской согласился Отличник.

— Ведь самим собой, личностью, ты стал только в общаге, только когда начал жить с нами и взял от каждого из нас лучшее — за это мы и любим тебя. Ты ведь согласен, да? Значит, его, бога, в его романе интересует только общага. Все, что в ней происходит. Если мы живем, значит, он пишет свой роман. Я уверена, когда роман будет готов, он назовет его «Общага-на-Крови». И я, значит, ему интересна только здесь, в общаге. Какой же следует вывод? Вывод такой: мне надо остаться здесь любой ценой. Ты понимаешь — любой ценой. Это моя третья правда.

— Что значит «любой ценой»? — чувствуя что-то недоброе в словах Нелли, спросил Отличник. — Ценой меня, Игоря, Лели, Ваньки?

— Возможно. — Нелли пожала плечами. — Но я знаю: ему так надо. А как ты будешь ко мне относиться, когда я заплачу эту любую цену?

— Чего вы все пристаете ко мне с этим вопросом? — с досадой сказал Отличник. — Вы что, комендантшу надумали убить, что ли?

— Дурак, отвечай, — нетерпеливо велела Нелли.

— Ну как-как… Да точно так же.

— Как, в общем, и сам господь, — усмехнулась Нелли. — Значит, я не ошиблась в тебе… А давай тогда переспим сейчас?

— Тьфу, черт! — в сердцах плюнул Отличник. Он уже стал привыкать, что все философские беседы с Нелли и Лелей сводятся к тому, что его начинают домогаться. — Ну зачем, Нелли?

— Мне легче будет платить любую цену.

— Неля, — помолчав, спросил Отличник, — а ты и вправду меня любишь или ты издевалась?

— Вправду, — серьезно ответила Нелли.

— А Игорь?

— Игорь? — Нелли хмыкнула. — Я и Игоря люблю. Но Игорь — стенка, за которой я пряталась от общаги. А я не люблю быть прижатой к стенке. Я хочу идти вперед, чего бы мне это ни стоило.

Отличник подумал и решил сказать все начистоту.

— Понимаешь, Неля, — осторожно начал он, — я тебя тоже очень люблю, и мне плохо без тебя. Но мне кажется, что ту любовь, которую каждый ждет в своей жизни, я испытываю к Серафиме. Может, я и ошибаюсь, но сейчас из-за этого я не могу ничего иметь с тобой, хотя мне и очень хочется.

Нелли скорчила презрительную гримасу.

— Я так и знала, — грустно сказала она. — И чего мне от тебя надо?.. Может, мне в психушке полечиться?

— Это жизнь, — так же грустно вздохнул Отличник. — Это не лечится.

В подвале общаги находилась прачечная. Когда там не стирали, самые ушлые жители, сошедшиеся с комендантшей на короткую ногу, устраивали в сушилке сауну. Окна под потолком были здесь заложены грубой кирпичной кладкой, стены обшили обструганными досками. От разбухшей двери к двухступенчатому полку вел сколоченный из реек мостик, чтобы не жечь пятки о раскаленную плитку. Над головой были протянуты тросы, где обычно сушились простыни и наволочки. В двух противоположных концах угрюмо высились черные печки, похожие то ли на паровозы, то ли на псов-рыцарей. Лампочка в сетчатом наморднике ржаво освещала помещение.

На полке грелись Игорь и Вадик Стрельченко.

— Как поживаешь? — спросил Вадик Игоря. — Все блядствуешь?

— Ты, Вадим, очень пренебрежительно относишься к терминам.

— Дело не в терминах, — хмыкнул Вадик, почесываясь.

Игорь молча пожал плечами.

— В общаге-то зацепиться есть возможность? — поинтересовался Вадик. — Ты же в хороших отношениях с Ботвой. Вон она тебе даже ключ от сауны дала…

— Вот и буду жить в сауне, — согласился Игорь.

— Ну, полижи ей жопу, она тебя и устроит.

— Возможно, я устроюсь и без этих унизительных процедур.

— А конкретнее?

— Конкретно обозначить ситуацию на данный момент не представляется возможным. Информация нанесена на поверхность водоема известным сельскохозяйственным инструментом.

— Слушай, Игорь, — Вадик вытянул ноги, шевеля пальцами, — у меня один знакомый с квартиры съезжает. Хочешь, договорюсь, чтобы квартиру для тебя попридержали?

— Не все так просто, как кажется на первый взгляд, Вадим, — печально сказал Игорь. — Я думаю, Нелли не согласится…

— Почему?

— Она не хочет ни от кого зависеть. В том числе и от меня.

— Переживет, не сдохнет.

— Это убьет ее любовь ко мне.

— Ну, найди другую бабу.

— Я Нелли всею душой преданный.

— Долбнутый ты попросту, Игореха. Тебе-то самому чего надо?

— Надо жить, как мы жили раньше.

— Дважды в одну воду не войти.

— Поэтому я и выходить из нее не буду.

— То есть ты хочешь остаться в общаге?

— Я хочу сохранить отношения с Нелли, а для этого готов даже остаться в общаге. Пусть сейчас мне тяжело, а потом будет еще хуже, но жертвовать Нелли я не хочу.

— Не ставь перед судьбой слишком много условий.

Дверь сушилки с натугой открылась, и вошли мокрые от душа Нелли и Таня Стрельченко — маленькая, презрительно-красивая девушка. Игорь и Вадик замолчали. Совместные походы в подвальную сауну для Игоря, Нелли и супругов Стрельченко стали чем-то вроде семейной традиции. Стесняться друг друга им не имело смысла, потому что два-три года назад Таня была любовницей Игоря, а Нелли на первом курсе несколько месяцев жила с Вадиком.