Фьорды. Ледяное сердце - Ингрид Юхансен

Я попыталась резко вскочить, он поймал меня за руку, локтем зацепил большой вазон с цветами. Ваза упала и покатилась по столу, посуда со звоном разлетелась в разные стороны, клюквенный соус, который подали к парфе, заляпал мне всю рубашку пятнами цвета свежей крови. По коже растеклось противное липкое ощущение.

Было очень жаль любимый предмет гардероба. Конечно, он сделал это специально! Конечно, мне хотелось ему врезать с маха и очень сильно. Конечно, я обманывала себя, когда думала, что смогу встать и уйти. В глубине души я прекрасно понимала, чем закончится наш обед и вообще любая встреча, мне не следовало соглашаться. Но я вела себя, как алкоголик, который искренне верит, что каждая новая рюмка – последняя.

Я слушала, как Андреас ругает себя за неловкость, смотрела, как он перебирает вещи, подыскивая подходящий для меня пуловер, согласилась надеть его, а рубашку оставить здесь для стирки. Начала расстегивать пуговку за пуговкой и исподтишка наблюдала, как меняется хозяин «Владычицы морей». Его чуть вздернутые вверх светлые брови, придававшие лицу доверчивое, почти детское выражение, выпрямились, на лбу залегла складка, сразу превратившая его во взрослого, страстного человека. Даже идеально прямой античный нос, кажется, стал острее, как нос гончей, почуявшей добычу. Он резко повернулся, совершенно забыв о больной ноге, и потянулся ко мне всем торсом.

Темная, иррациональная сила овладела мною – если бы я посмотрела в зеркало, наверняка увидала бы «плохую сестренку», которая стоит за моим плечом и подталкивает вперед. «Он врет, он все время тебя обманывает. Он все знает, он видел, что случилось, – злобно шептала невидимая сестренка мне прямо в уши. – Ты ему нужна только для секса, больше ни за чем. Он считает тебя еще одной шлюшкой на своем пути, годной только доставлять ему удовольствие, расхваливать его стати, при этом «не испытывать ничего личного». Но передо мной были двери с матовым стеклом, и никакого отражения в них нет, я развернулась и резко бросила испачканную рубашку прямо в Андреса, вошла внутрь ванной и решительно открыла воду.

По мере того, как ванна наполнялась, струя мягко зазвенела мне:

«Лени-Лени, он тебя утопит! Нельзя снова попадать в воду вместе с ним!»

Но я уже стащила джинсы, отшвырнула прочь и перебросила ногу через бортик. Будем считать, что это следственный эксперимент, которого не может позволить себе ни одна полицейская система мира. Сможет он отказаться от своих экстравагантных развлечений ради куда более банального секса, зато со мною – самой владычицей морей, или попробует утопить меня как ту, другую, бедолагу?

Сладкое предвкушение опасности щекотало затылок, тысячи крошечных пузырьков ласкали тело так сладостно, что я зажмурилась. Горячие струи воды сменялись холодными, и здравый смысл напрочь растворился в них.

Когда я открыла глаза, он стоял за моей спиной. Его ладони коснулись моей кожи, переместились от ключиц к груди, прикрыли соски и нежно сдавили их – я видела отражение его обнаженного торса в зеркале, могла любоваться его загорелой кожей:

– Лени, я хочу к тебе… – прошептал он, склонившись к моему уху.

– Нет. – Я строго сдвинула брови. – Я тебе запрещаю.

– Лени, разреши мне, ну пожалуйста… – он опустился на скользкий бортик ванны.

– Нет! У тебя железяки на ноге, ты заржавеешь, как Железный Дровосек из сказки.

– Они из очень качественного материала, такой не умеет ржаветь. Вообще их скоро снимут, – он с нежданной лихостью перемахнул через бортик, вода выплеснулась на пол.

Два тела соприкасались скользко, как две большие рыбины. Его руки обвили меня, а губы коснулись моей шеи, я перевернулась так, что оказалась у него на коленях, и прижалась к нему, он чуть-чуть подтолкнул меня наверх, его губы страстно целовали и прикусывали мою грудь, а руки уверенно ласкали ягодицы. Казалось, он в моей власти – не только его тело, но и душа. Каждый миллиметр моей кожи, каждая клеточка таяла от наслаждения, а вода закипала от нашей страсти. Наши пальцы переплелись с водяными струями и друг с другом. Я откинулась назад, мои бедра скользнули вверх, потом медленно опустились вниз – я могла оттолкнуть его, а могла впустить его напряженную, изнывающую от желания плоть внутрь, в самую глубину себя. Я готова была позволить ему слиться со мною, стать частью моего разгоряченного страстью тела, моего темного «я» – дикого и необузданного существа, о котором я не подозревала еще недавно. Моя плохая сестренка рвалась наружу и требовала свободы! – ногти все глубже впивались в его кожу, наши движения ускорялись. Я в последний раз взлетела вверх – к самому прозрачному потолку, к небу, на котором не было звезд, одни только черные тучи – и рухнула на его мокрую гладкую грудь и впилась в его губы своими, прикусила их так, что ощутила во рту привкус крови. Мы с головой погрузились в бурлящую воду. Ароматная пена сомкнулась над нами – если сейчас утонем, то вместе.

Мы вынырнули в реальность и пытались отдышаться. Вода сильно расплескалась, ванна была наполовину пустой, сейчас у нас было гораздо больше шансов поскользнуться на мокром полу и свернуть шею, чем утонуть. Вместо полотенца мы, обнявшись, замотались в банный халат Андреса, подтрунивая друг над другом и хихикая, выбрались в каюту, еще долго целовались, нежась на роскошной кровати.

Потом я села и запустила руку в волосы – хотела убедиться, что этот кошмар, именуемый «новая прическа», не слишком пострадал от воды. Они были почти сухими, достаточно было встряхнуть головой, чтобы вернуть форму стрижке. Но вернуть чувство реальности телу было не так просто. Я потянулась и сладко зевнула:

– Слушай, Андрес, а ты мог бы связать девушку?

– Зачем?

– Как это зачем? Для удовольствия, наверное… Для чего еще вы их связываете?

– Нет, это не моя специализация. Я не умею, – он растерянно улыбнулся мне. – Секс вообще не для удовольствия.

Ничего себе. Я просто опешила.

– Секс ради удовольствия – большой грех, неужели ты не читала Библию, Лени? – Наверное, это шутка такая? Что же сейчас между нами было: не-секс или не-удовольствие? Хотя в его привычной системе жизненных координат секс – наказание и боль. Сложная система психологических самоограничений, подсознательный или рационализированный запрет получать телесное удовольствие тоже может быть следствием психологической травмы – я же знала, учила когда-то все это.

Пока я соображала, как реагировать, Андрес нажал кнопку на пульте, кровать вместе с нами плавно развернулась, а занавеси из светлой замши раздвинулись, открыв панорамное окно. Перед нами открылся вид на бухту. Потрясающе!

Снег стаял еще не везде и выглядел лиловым, высоко-высоко между небом и землей парили призрачными светлыми пятнами скалы и горные пики. Море шумело спокойно и ровно. Тучи расслоились, пролив на землю толику лунного света. Природа лучилась серебром в своей первозданной красоте.

Ни единого электрического огонька не разрушало этой дивной картины.

Ни единого!

Я соскочила с кровати и принялась лихорадочно натягивать одежду:

– Лени, что не так?