Фьорды. Ледяное сердце - Ингрид Юхансен

– Электричество вырубилось по всему поселку! Мне надо идти. Проверить, как там тетушка и Малыш, они вечером ходили гулять…

– Погоди, – он тоже стал одеваться.

Мы выбежали на палубу почти одновременно.

Мрак заливал берег, как чернильное облако, выпущенное спрутом, но шевелился и дышал, подобно черному чудовищу. Снег давно закончился, ветер дул крепкий и холодный, с берега доносилось беспокойное блеяние овец. Что-то стряслось, тетка не бросит их на выпасе в такую погоду. Страх заползал мне под воротник, я побежала к борту, подбирая пальто, готовая спрыгнуть на пирс.

– Подожди меня, Лени, я пойду с тобой! Позволь, я тебя провожу…

Яхта неодобрительно качнулась:

– Какой «провожу», Андрес? Лучше иди к своей команде, пусть включают прожектора, эхолоты и выходят в море, пока возможно. Иначе они утопят твою яхту, точно как якорь! Не матросы, а натуральные упыри!

Никогда, никогда нельзя называть вслух адских созданий. Звук их имени открывает врата ада, как воровская отмычка, и зло выходит на землю уверенной поступью.

Но я забыла об этом.

Я вообще ни о чем не могла думать, кроме одного – как там Малыш? – решительно вырвала руку из ладоней Андреса.

– Лени, постой! Лени, я не могу отпустить тебя одну!

– Андрес, кого мне бояться? Видишь, – я обвела рукою пустой пирс, – здесь нет ни одной яхты, кроме твоей. У соседей темно, никто не выходит за теткиными овцами, потому что их нет дома. Они застряли в городе, значит, автомобильную дорогу закрыли из-за погоды. Нигде и никого нет! Ясно тебе?

Я дождалась следующей волны, когда борт яхты чиркнул о пирс, спрыгнула вниз, со всех ног бросилась к теткиному дому.

Подвернувшихся по пути неумных овечек я направила в примыкавший к загону овин и помчалась к дому. Входная дверь бессильно хлопала под порывами ветра. Пытаюсь прикинуть, сколько времени она открыта – подтаявший снег полоской лежит у порога. Снег даже в дом замело, никаких следов на нем нет, я толкнула двери, вошла и сразу же споткнулась – темнота кругом!

Надо разыскать фонарь, я попыталась нащупать ящик кухонного шкафа, но рука улетела в пустоту, зато глаза успели немного привыкнуть к мраку. Теперь я могла различить вывернутые брошенные ящики, открытые дверцы шкафов – содержимое смели с полок прямо на пол, теткино барахло валялось под ногами неравномерными грудами. Битые чашки и банки хрустели под подошвами. То, что я приняла за сугробы, было пухом из распоротых перин и подушек. Даже если фонарь остался цел, искать его бессмысленно.

Я орала во все горло, звала тетку и сына по именам и просто кого-нибудь, кто меня слышит. Дверца шкафа глухо хлопнула в ответ. Никто не откликнулся.

Распахнутые двери амбара зияли черным ужасом.

– Тетя! – крикнула я, хотя уже знала, что никто не ответит. Я вбежала внутрь, протянула руки к старому стеклянному фонарю, куда можно вставить свечку.

Пальцы так тряслись, что я не сразу сняла его с гвоздя, никакого огарка в нем нет. Спичек у меня тоже нет. Пришлось развернуться и бежать к отелю, кровь колотилась в висках стальными молоточками. Кто?

Кто мог устроить здесь разгром? Кто здесь мог побывать? Только один человек.

Андрес опоздал на ужин. Значит, он. Больше некому.

Я посмотрела на пирс. Он был пуст.

Яхта отчаливала, бестолково моталась на волнах.

Теперь я осталась совсем одна.

Никого нет. Никого.

С разбега пнула ногой двери отеля, но они были заперты. Конечно, я оставила Андресу ключи и велела закрыть, когда уйдет. Он запер, он вообще послушный мальчик – слушается и маму, и разных чужих тетей.

Пришлось бегом обогнуть дом – запасной ключ от черного хода всегда хранится в специальной выемке под порогом. Я не сразу попала в замок, бросилась к кухонному столу, выхватила из подставки нож для разделки рыбы, запихнула его за ремень джинсов, теперь свечи, спички…

Кого мне бояться?

Я не знаю! Не знаю!

Закрыла стекло фонаря, отправила коробку со спичками в карман, вместе с несколькими запасными свечами, и побежала из поселка, прикидывая, где могли гулять тетушка с Малышом. Иногда они ходят к валунам за автострадой, если верить сказаниям – это троица окаменевших троллей, или к озеру. Сомневаюсь, что они могли уйти далеко. Снег быстро таял, кругом лужи, наверняка берег озера топкий, как болото.

Нет, скорее тетка пошла к «девичьей протоке», так называют маленький ручеек с каменистыми берегами, который берет начало у озера, наделяет поселок от старого кладбища и впадает во фьорд.

Огонек от фонаря плясал под ногами – толку от него мало, но эта искорка света помогает мне не свихнуться окончательно. Я стараюсь вообще не думать о том, что происходит сейчас. Еще тетушка Хильда вздыхала, что дожила до времени, когда на кладбище зарыто больше народу, чем живет в поселке.

Люди приезжают сюда только в туристический сезон – яхтсмены, рыбаки и альпинисты, разъехавшиеся по городам поселяне с родней, которые не захотели продать дома и по-прежнему любят проводить здесь отпуска. Правильно было бы называть это место «водным кемпингом» или «классическим отелем с пирсом и эллингом», «поселком» его называют только в силу традиции.

Свежий ветер разорвал пелену туч и позволил луне мне помочь. Белесые потоки света пролились на землю – кругом были только холмики снега, лужи и грязь, да мокрым асфальтом поблескивала в отдалении автострада.

Тени от валунов наползали друг на друга.

Придется идти к протоке. Я – взрослый человек с зачатками образования и четко сознаю разницу между реальностью и фольклором. Но сворачивать с утоптанной дорожки и двигаться вдоль кладбища было жутко. Еле-еле заставляла себя переставлять ноги по траве, покрытой предутренним инеем. Двигаться я старалась тихо, даже прикрыла полой фонарь, как будто огонь мог растревожить покойников.

Вдруг среди могильных камней мне причудилось какое-то движение. Темнота выцвела, посветлела и засверкала в лунном свете – я отступила в тень скалы и затаилась. Пальцы свело от нервного напряжения, я хотела перекреститься, хотя не делала этого со дня конфирмации, но не получалось разжать кулак. Сияние обрело форму человеческой фигуры и поплыло прямо на меня. Фигура казалась мне огромной, как древний великан!

Но я не стала дожидаться и выяснять, способен ли призрак пройти сквозь преграду, а резко выставила перед собой руку с фонарем.

– Лени?! – он шарахнулся от света, должно быть, испугался не меньше меня.

В круге маслянистого света я видела лицо Андреса. Его волосы и одежда были покрыты сверкающими кристалликами инея. Кожа побледнела – от испуга или от холода, – и глаза казались огромными, темными и незнакомыми. Любая определенность лучше неизвестности – ледяное кольцо страха на моем горле ослабло, я смогла вдохнуть и спросила, четко выговаривая каждое слово: