Колдовское наваждение - Аннет Клоу

* * *

Эмиль вновь появился в ее жизни в конце зимы, когда уже начиналась оттепель. Она не писала ему с тех пор, как покинула дом его отца. У нее не оставалось времени, чтобы писать письма человеку, которому было безразлично, жива ли она и его ребенок и что с ними.

Патриция, конечно, скучала по нему, а ее тело все так же желало его близости. И когда уставшая, она укладывалась спать, то долго не могла уснуть и плакала оттого, что несчастна в любви и одинока! Это были печальные мысли после тяжелого рабочего дня.

Она, конечно, не забыла его, но он с течением времени превращался для нее в какой-то фантом, совершенно теряя реальность. Она уже не рассчитывала когда-нибудь встретиться с ним, поэтому была так ошеломлена, когда входная дверь однажды распахнулась, и она лицом к лицу встретилась со своим мужем.

Глаза его горели гневом.

Патриция сидела, онемевшая от ужаса, и смотрела на него. Он грубо рассмеялся и произнес:

— Так вот как! Ты ушла из моего дома в эту грязную, убогую маленькую комнатушку!

— На следующей неделе я переезжаю в свой собственный дом, — произнесла Патриция первое, что ей пришло в голову.

Эмиль прошел в комнату, и Патриция встала, чтобы встретить его. Потрясенная, она отметила про себя, что он постарел, похудел, глубокие морщины залегли у него вокруг рта. Невероятно, но она поймала себя на мысли, что беспокоится о нем. Это ее потрясло. Но сейчас ей нельзя было расслабляться и проявлять малодушие.

Она должна владеть собою и не должна позволить ему опять манипулировать ею. Патриция не бросилась слепо к нему в объятия, хотя ее сердце дрогнуло при виде его.

Во-первых, ему придется объясниться, почему он так жестоко игнорировал ее на протяжении многих месяцев.

Но Эмиль, разгневанный, расстроил все ее твердые намерения. В нем перемешалось все: и желание, и разочарование, и ревность, и гнев. И сейчас ему было намного хуже, чем тогда, когда он думал, что Федерико был ее любовником. Тот период был вершиной его любви. У них с Патрицией был всего лишь один прекрасный месяц, который они провели вместе. Он поверил ей, поверил в ее любовь. Но затем все изменилось.

После его отъезда в действующую армию он не получил от нее ни одного письма, хотя сам писал очень часто и в письмах изливал всю любовь, всю тоску, которую испытывал вдали от нее.

Каждый день он ждал письма, но за полгода не получил ни одной весточки от нее, и это больно ранило его сердце.

Он понял, вопреки своей любви, что Патриция лгала ему. Ей нужно было только имя и дом для ребенка, а когда она все получила, она ясно — отсутствием писем — дала ему попять, что он ей больше не нужен!

А затем пошли письма Фрэнсис, которые разъяснили все. Она писала о рождении сына, о том, что Патриция встречается тайно с немцем, и о том, что она ушла из их дома с маленьким Джоном Прентиссом. Позже Фрэнсис сообщила, что немец, мистер Миллер, предоставил Патриции работу в собственном магазине, что он был очень состоятельным человеком, и что он постоянно заходит к Патриции. А когда Фрэнсис сообщила, что Патриция стремительно продвигается по службе в компании, для Эмиля все стало ясно — его жена стала любовницей владельца магазина.

Он умирал от ревности, а ее поведение и отсутствие писем подливали масла в огонь. В это время в армии прекратились боевые действия, и Эмиль смог получить кратковременный отпуск.

Он приехал в Бостон, чтобы увидеть Патрицию и сына, объясниться с ней и окончательно прояснить ситуацию. У Фрэнсис были доказательства того, что жена неверна ему, и Эмиль решил явиться к ней внезапно, чтобы окончательно разоблачить ее.

Приезд Эмиля домой сильно испугал его сестру. Когда Эмиль прибыл домой на побывку, Фрэнсис в ужасе осознала, что она должна всякими правдами и неправдами помешать разговору отца с Эмилем насчет писем. Она помнила, что отец первым делом хотел узнать у Эмиля именно об этом.

Фрэнсис также не могла допустить, чтобы Эмиль и Патриция выяснили все между собой в спокойной обстановке, так как была уверена, что они докопаются до сути дела. И она могла представить себе, что за этим последует, какой приговор вынесет ей брат.

Итак, она задумала настроить Эмиля и отца против Патриции. Она придумала, что ей нужно сказать, чтобы предотвратить обсуждение вопроса о письмах. Фрэнсис рассчитывала, что Эмиль обрушится на Патрицию с упреками так, что не даст ей ни малейшей возможности объясниться. Она также рассчитывала на то, что и брат, и отец поверят ей на слово, о чем бы она им ни сказала. В этом она не сомневалась.

Когда Эмиль, Прентисс и Фрэнсис сидели в гостиной по случаю приезда сына, она спокойно сказала:

— Я не знаю, как тебе об этом сказать, Эмиль. Надеюсь, что ты не рассердишься на меня из-за того, что я лезу не в свои дела. Я только хочу предупредить тебя…

— О чем ты? — спросил Эмиль, сжавшись, как пружина.

— Однажды я решила проследить за Патрицией и пошла украдкой за ней туда, где обычно они с немцем встречались. После свидания они зашли к нему домой. Я прождала целый час, но они так и не вышли. Я наняла детектива, который стал мне регулярно докладывать о ее поведении после того, как она ушла из дома. Ранее я не верила, что она изменяет тебе, но теперь у меня есть все основания так думать, а поэтому ты сможешь забрать у нее малыша, Джона Прентисса. Я получила сведения от детектива, что по крайней мере дважды в неделю мистер Миллер посещает Патрицию и засиживается там допоздна, иногда до двух-трех часов ночи, — закончила Фрэнсис.

Отец был совершенно шокирован, а Эмиль сидел окаменевший — весь его мир разрушился.

Итак, это было правдой — сестра предоставила ему убедительные доказательства неверности Патриции. Она стала любовницей преуспевающего богатого человека.

Эмиль бросился по адресу, данному сестрой, и, взбешенный, ворвался в комнату.

Красота и очарование жены опять поразили его как молния. Гнев и пробудившаяся страсть боролись в нем.

Она спокойно стояла перед ним. На ее лице не было ни страха, ни стыда, но не было и любви.

— Как ты смогла? — прошипел он, уставившись на нее. — Как ты смогла забрать моего сына и уйти из моего дома?

— На это были серьезные причины, — начала наступать на него Патриция.

Но Эмиль грубо перебил ее:

— Коварная, продажная женщина! Я верил тебе!

Патриция в изумлении смотрела на него, не в состоянии произнести ни слова. Ее молчание еще больше выводило его из себя.

— Боже! — закричал Эмиль. — Ты даже не пытаешься это отрицать! Что же ты за женщина?! В твоих жилах течет ледяная кровь!

Патриция, разозлившись, ответила:

— Ты посмел обвинить меня в холодности? Ты, кто…

— Да, я посмел и обвиняю тебя во многом другом. О, боже! Патриция! Неужели ты не могла найти нескольких минут, чтобы облегчить, хоть немного, мои страдания. Неужели ты не могла по крайней мере написать пару строк и сообщить мне о рождении сына?