Львиная охота - Александр Щеголев

Владислав Карлович улыбнулся, легко став прежним. Было совершенно ясно, что этот человек никак не причастен к событиям минувшего дня, и тогда я попросил разрешения позвать моего друга с улицы. Пусть, дескать, и молодежь немножко мудрости на ус намотает. Хозяин оживился. Я кликнул Арно в форточку. Пока тот шел, я задал председателю партии Единого Сна последний вопрос:

— Как от вас попасть в соседний корпус?

Улыбка исчезла.

— У вас будут неприятности, — сипло сказал он.

— У меня давно неприятности, — успокоил я его. — Давайте, показывайте секретные ходы.

— Какие ходы?! — испугался он. — Что за бред?

— А через подвал?

— Что вам нужно, Жилов?

— Мне нужно нанести визит вашим соседям, — терпеливо повторил я. — И я прошу вас о помощи. Как старого знакомого.

Тут и Арно появился. Оленин посмотрел на нового гостя бешеными глазами и сказал, стараясь сохранить достойный вид:

— Проход в подвале перекрыт.

— В том корпусе есть внутренний дворик?

— Да, — ответил Арно. — С бассейном и гаражами.

— Сквозь какую щелочку бы в него заглянуть? А, Владислав Карлович?

— Ни сквозь какую! — тоненько закричал он. — У нас — только эта лестница, все окна — на улицу! Что вы хотите от меня?

Я вздохнул.

— Хочу ключи.

— В верхнем ящике стола, — сказал он, дыша с трудом.

Там были две большущие связки. Металлические ключи! Поистине, старомодность этого человека не знала границ.

— Пойду осмотрюсь, — известил я Арно. — Посторожи здесь, если не трудно. Проследи, чтоб никто никуда не выходил и никто никому не звонил. Главное, не поддавайся на уговоры. Этот человек очень опасен, когда улыбается и говорит приятным голосом.

Арно кивнул, по своему обыкновению не задавая лишних вопросов. Он изучал любопытным взглядом сникшую фигуру Оленина, гадая, в каких ужасных преступлениях тот замешан. Мне стало жалко их обоих. Владислав Карлович терзал пальцами кисточки от халата. Я сделал всем ручкой и отправился в путь.

Упомянутая лестница нашлась легко. Сначала я спустился в подвал (он же технический этаж), воспользовавшись одним из ключей, подпер массивную дверь каким-то баллоном и быстро разобрался со светом. Подвал был облицован кафелем, мутным от времени. Коридор вывел меня в довольно странное помещение: по стенам тянулись неопрятного вида трубы с растрепанным утеплителем, а в нише размещался здоровенный стальной бак. Многочисленные датчики (манометры, термометры, гигрометры), клапаны, вытяжка, вентили красного и синего цветов. Это была котельная, причем, очень древняя. Наверное, такая же древняя, как и сам дом. Я поискал взглядом контейнеры с углем, поискал совковую лопату… нет, топка здесь питалась газом. Значит, оборудование было все-таки не слишком старым, всего лишь из прошлого века, вовсе не из прошлого тысячелетия. Дом был с нижней разводкой, а эта котельная, надо полагать, обслуживала все здание целиком — централизованно. Примем на заметку, подумал я. Коридор упирался в тупик, дальше и вправду дороги не было: проход был замурован кирпичом. Я вернулся на лестницу. Штаб-квартира партии Единого Сна занимала все три этажа: второй состоял из зала для заседаний и мини-типографии, на третьем размещались партийная библиотека и партийный спортзал, но ни по одному из этих путей также нельзя было попасть вглубь здания. Солидные, поставленные на века перегородки возбуждали агрессивное любопытство. Это чувство трудно поддавалось контролю. Хотелось патетически воскликнуть вслед за персонажем-идиотом из какой-нибудь идиотской комедии: «Кто так строит?!» Хотелось взять в руки пневматическую базуку… Лестница вознесла меня на самый верх — к армированной двери, закрытой на три замка, в том числе на висячий. Для человека, вооруженного ключами и дерзкой решимостью, это не препятствие. Расправившись с дверью, я попал на чердак, дополз до угловой башенки и вылез через окошко на черепичную крышу. Скат был пологим. Я снял обувь и двинулся дальше. По коньку крыши добрался до основного корпуса, спустился к краю и заглянул за низкое ограждение, исполненное в виде затейливой чугунной решетки. Там действительно был дворик. Мелкая сетка, натянутая под самой крышей, прямо под водостоком, защищала внутреннее пространство от вертолетов, птиц и босоногих верхолазов вроде меня. Сетка зловеще поблескивала, отражая полную луну. Впрочем, внутри дворика горел дежурный фонарь, давая мне возможность разглядеть декоративный бассейн в центре, распахнутые ворота гаража, автомобиль, брошенный на газоне. Автомобиль… Это была «волга» цвета морской волны, принадлежащая господину Паниагуа, никаких сомнений.

Чутье не подвело старого пса. Или сейчас уместнее было вспомнить кота? Я проделал по крыше обратный путь, не забыв вернуть сандалии на ноги, и спустился по лестнице к своим новым друзьям.

— …Зрелые, пожившие люди, милый вы мой, знают две вещи, — мягко говорил Оленин. — Во-первых, каждый человек — это центр Вселенной, во-вторых, каждый человек — это кусок дерьма. И когда мы вспоминаем о так называемой чести, на самом деле мы имеем в виду, насколько глубоко человек может спрятать внутри себя и первое, и второе…

Арно восседал в председательском кресле, напряженно скрестив на груди руки, и переливался всеми оттенками красного. Очевидно, ему предложили лучшее в кабинете место, и он счел невежливым отказаться. Оленин сидел перед ним на столе, соблазнительно положив ногу на ногу. Увидев меня, Арно вскочил.

— Вижу, наш друг ведет себя благоразумно, — кивнул я ему. — Ты только имей в виду, что эти мысли насчет дерьма и чести нахально позаимствованы у одного писателя прошлого века, который пытался выглядеть циником, хоть и был законченным романтиком.

Оленин не обернулся, изображая спиной высшую степень презрения.

— Что за писатель? — послал мне вслед любознательный мальчик, но я уже исчез.

Запустить котел в доисторической котельной — не сложнее, чем разогнать субсветовик до крейсерской скорости, так что работа мне предстояла вполне штатная. Для начала я нашел входной вентиль и наполнил бак водой. Потом продул клапаны, спустив воздух. Наконец, выбрал из шеренги баллонов, стоявших в начале подвала, тот, в котором сохранилось некоторое количество газа, и запалил пропановую топку. Котел разогревался хорошо, живенько. Чтобы согреть здание в холодную зиму, хватило бы трех атмосфер, но я нагнал давление до семи и открыл красный вентиль, пустив горячую воду в трубы. Натужный, мучительный стон пронизал дом снизу доверху, в каменном брюхе болезненно заурчало; ничем хорошим это кончиться не могло.

Я вновь объявился в главном партийном кабинете и сказал товарищу председателю:

— Сейчас к нам придут. Но, может быть, сначала позвонят по телефону. Если они позвонят, вы, Владислав Карлович, ответите на звонок. Они спросят, какого черта здесь происходит, и вы сообщите, что сюда ворвалась группа сумасшедших бодрецов, которые закрылись в котельной и не желают уходить.