Милый дом - Тилли Коул

пошла прочь, закатив глаза.

От этого жеста все передо мной заволокло красным.

– О, еще кое-что, – крикнула я вслед удаляющейся фигуре. Официантка резко обернулась, всем своим видом излучая раздражение – маска притворства слетела.

Я улыбнулась своей самой ослепительной улыбкой.

– Этот парень теперь мой. Передай каждой дряни, которая мечтает о втором раунде с моим парнем, что он абсолютно недосягаем.

Девица метнула на Роума полный ярости взгляд, а затем поспешила спрятаться в толпе. Мое сердце заколотилось с умопомрачительной скоростью.

Ромео развернул меня и в безумном восторге укусил за шею.

– Нам нужно срочно вернуться в кладовую… сейчас же. Черт, это было горячо, детка, – прорычал он.

– Не слишком дерзко? – уточнила я.

Он снова прижался ко мне, ухмыляясь.

– Чертовски дерзко! Я в восторге от новой версии тебя.

– Она не новая. Просто дремала.

– Тогда просыпайся к чертовой матери, детка! Вставай, черт возьми!

С важным видом вместе с Джимми-Доном к нам подошла Касс и громко хлопнула.

– Молли Шекспир! Я никогда не слышала, чтобы ты так с кем-нибудь разговаривала. Мне это чертовски понравилось! Готова подписаться под каждым твоим словом, девочка! В следующий раз, однако, не забудь всыпать Шелли. Этой сучке нужна доза выволочки от крутой Молли! – Она наклонилась и поцеловала меня в макушку, как гордая мамочка.

Спустя пять минут, выпив по шоту, мы все отправились на ближайший к нашей кабинке танцпол. Из динамиков лилась песня группы Big & Rich «Save a Horse (Ride a Cowboy)[7]». Глаза Ромео искрились весельем, когда я прижалась к нему и начала двигаться в такт. Касс с Джимми-Доном настолько невероятно плясали тустеп, что толпа расступилась, образовав для них широкий проход. Когда начался припев, Остин помог оседлать его спину Лекси и начал скакать, подобно лошади.

С каждым глотком текилы мои запреты ослабевали, и Ромео в полной мере пользовался этим, скользя руками по моим бедрам, проводя языком по моей обнаженной коже и шепча мне на ухо пошлости.

Пару часов мы находились на ногах, умудрившись спрятаться в углу клуба, отгородившись от постоянного внимания людей. Ромео стоял вплотную к стене, а я танцевала вокруг него, напротив него, на нем. Я чувствовала, как его желание в своем физическом воплощении прижималось к моему обнаженному бедру, и именно в этот момент я приняла решение.

Я приникла к нему, когда заиграло вступление к песне Рэнди Хаузера «How Country Feels», обвила руками его шею и увидела, как у него на лице вспыхнула улыбка. Руки Роума вокруг талии ответили взаимностью.

– Ты в порядке?

Я покачала головой и надула губы.

Ромео насупил брови, демонстрируя очаровательную бороздку между ними.

– Почему? Что случилось?

Я провела пальцами по его длинным волосам и прижалась губами к его уху.

– Я хочу домой.

– Тебе плохо? Что-то не так?

Я вздохнула и утвердительно кивнула.

– Да в чем дело? Скажи мне, – настаивал он, его жесткая агрессивная сущность поднималась на поверхность. Этого-то я и добивалась.

– Я хочу, чтобы ты отвез меня домой и уложил в постельку.

Роум провел языком по нижней губе, выглядел он при этом растерянным.

– Ладно, ты устала? Еще слишком рано.

Я покачала головой и продолжила:

– Я хочу, чтобы ты уложил меня в постель… лег рядом… и занялся со мной любовью.

От этих слов голова Ромео откинулась назад, и его глаза цвета какао загорелись мгновенным возбуждением. Его таз толкнулся в мой, прижимая меня к стене.

– Ты серьезно?

– Как сердечный приступ.

– Я не хочу, чтобы ты делала то, к чему не готова, – сбавив обороты, пробормотал он. – Ты выпила. Я не хочу, чтобы утром ты пожалела.

– Я не настолько пьяна, чтобы неправильно понять свои чувства. Я хочу тебя, Ромео, никаких сожалений.

– Тогда умоляй меня. – Заметив мою удивленную реакцию, он хрипло прошептал: – Я же говорил, что возьму тебя, только когда ты будешь умолять меня, когда ты захочешь меня, как никого другого. Если ты дошла до этого, Мол, то придется тебе это доказать. Ты должна умолять.

Как только я это вспомнила, мурашки затанцевали на моей коже. Ромео возбуждал меня – его словесная прелюдия успешно сделала свое дело.

– Ромео Принс, я хочу, чтобы ты затащил меня в постель, я хочу, чтобы ты медленно раздевал меня, и я хочу, чтобы ты сделал меня полностью своей. Пожалуйста, Ромео, займись со мной любовью… сегодня вечером.

На какое-то мгновение мне показалось, что он собирается взять меня прямо у стены, но он лишь скомандовал:

– Я буду ждать тебя снаружи. И не задерживайся.

Затем он растворился в толпе, агрессивно пробираясь к выходу, и, пока он шел, я видела, как его руки сжимались в кулаки.

Словно во сне я направилась к нашей кабинке за вещами, извинилась за ранний уход перед друзьями и пошла к Ромео, который ждал на улице.

Как только я прошла через выход, полные желания глаза Ромео сразу же впились в мое возбужденное лицо. Он преследовал меня, как хищник преследует свою жертву. Дернув подбородком, парень без слов приказывал мне подойти поближе.

Я подчинилась и остановилась перед ним. Наклонившись вперед, он нежно поцеловал меня в шею, затем молча взял за руку и поймал такси.

Мы запрыгнули на заднее сиденье, где наши бедра прижимались друг к другу. Напряжение между нами буквально висело в воздухе. Даже седовласый водитель средних лет заерзал на месте и то и дело поглядывал на нас в зеркало заднего вида, вероятно, опасаясь, что мы потеряем контроль прямо на его кожаных сиденьях.

Я не могла усидеть на месте в ожидании, но рука Роума сжала мое дергающееся колено.

– Остановись.

Я рискнула взглянуть чуть ниже – большая выпуклость упиралась в ширинку его джинсов. Тогда я попыталась придвинуться ближе, чтобы украсть поцелуй, прикосновение, просто что-то, чтобы хоть ненадолго успокоить свое изголодавшееся тело.

Заметив, что я собираюсь сдвинуться с места, Ромео наклонился к моему уху.

– Решай сейчас, хочешь ли ты, чтобы тебя арестовали за непристойное поведение в публичном месте, потому что, если ты окажешься хоть на миллиметр ближе, я трахну тебя прямо здесь, прямо сейчас, без всяких любезностей. Выбор за тобой, Шекспир.

Я отодвинулась к дверце и опустила окно, чтобы впустить в салон хоть немного воздуха. А потом попыталась сосредоточиться в поисках ответа на вопрос, на что, черт возьми, я подписалась.

Когда машина наконец остановилась перед зданием моего сестринства, дорога к которому казалась вечностью, мы вышли на тихую улицу.

– Заходи одна, я поднимусь с балкона. И давай пошустрее, детка. Я серьезно. Не испытывай меня сейчас.