Тихий уголок - Дин Кунц

Нет, она не лежала, мучаясь бессонницей. Она стала думать о Трэвисе, которому ничто не угрожает под крылом Гэвина и Джессики, чей дом по ночам охраняют немецкие овчарки, и наконец уснула.

3

Джейн проснулась в 4:00, приняла душ, оделась, села за круглый обеденный столик и принялась просматривать отчеты судебно-медицинских экспертов о результатах вскрытия тел самоубийц в тридцати двух различных местах. Четыре – из больших городов, двенадцать – из средних, восемь – из пригородов, восемь – из районов с низкой плотностью населения, где окружной коронер обслуживал все маленькие городки.

К каждому отчету прилагались фотографии тел на месте их нахождения. Она старалась не смотреть на эти фото. Но строптивого дикаря, живущего в мозгу каждого человека, влечет в те места, которые передний мозг считает слишком темными для цивилизованного осмотра, и глаз иногда предает нас.

Формально закон требовал вскрытия в случае самоубийства, но в большинстве мест судмедэксперту или коронеру, как бы он ни назывался, разрешалось проявлять некоторую гибкость в тех случаях, когда он (или она) не сомневался в самоуничтожении покойного. Такая форма самоубийства, как смерть от руки полицейского, всегда влекла за собой вскрытие, а также вопли журналистов и порой – судебное расследование. И напротив, если человек был подвержен депрессии, предпринимал попытки свести счеты с жизнью, кровь обязательно исследовали на предмет наркотиков, а само тело подвергалось тщательному визуальному обследованию для выявления следов насилия, не связанных с причиной смерти. Однако при отсутствии признаков убийства вскрытие и исследование внутренних органов обычно не производилось.

Просмотрев отчеты из двух больших городов – Нью-Йорка и Лос-Анджелеса, Джейн сделала три любопытных открытия. Во-первых, самоубийц, которые казались хорошо устроенными членами общества (психически устойчивыми, физически крепкими, с полной семьей, профессионально успешными), было даже больше, чем гласила общенациональная статистика. Это было настолько поразительно, что судебно-медицинские эксперты и помощники коронеров, которые производили стандартную или расширенную аутопсию, часто отмечали этот факт в своих отчетах.

Во-вторых, в Нью-Йорке генеральный прокурор штата вместе с окружным прокурором города одобрили новые рекомендации для судмедэкспертов, которые не только позволяли, но и поощряли более частые, чем прежде, отказы от вскрытия, – только визуальный осмотр и обычный токсикологический анализ. Они ссылались на бюджетные ограничения и недостаток персонала. Эти новые рекомендации так встревожили некоторых экспертов, что они упомянули их в своих отчетах, рассчитывая избежать возможных обвинений в халатности.

В-третьих, в Калифорнии некоторые медицинские эксперты были обеспокоены тем, что год назад генеральный прокурор штата, ссылаясь на нехватку средств и персонала, выпустил инструкции – а не просто рекомендации, как в Нью-Йорке, – и включил в них предупреждение о сокращении финансирования всем городам или округам, где коронеры продолжат по своему усмотрению производить полномасштабную аутопсию в «случаях, когда отсутствуют четкие признаки убийства, убийства второй степени, непредумышленного убийства или обоснованные подозрения в их совершении». Отказ от вскрытия иногда диктовался желанием сосредоточиться на убийствах, совершаемых членами наркобанд и террористами, и своевременно реагировать на них – число таких преступлений постоянно возрастало. Некоторые коронеры в своих отчетах ссылались на эти инструкции или приводили их текст в приложении, чтобы защитить себя от обвинений.

Государственных служащих в последние годы становилось все больше, и это, казалось, опровергало жалобы на нехватку персонала.

Любой представитель власти, которому Джейн осмелилась бы высказать свои подозрения, немедленно (с такой же неизбежностью, с какой Эстер Принн в романе Готорна принудили носить алую букву[25]) окрестил бы ее параноиком. Но она не могла отделаться от мысли, что генеральные прокуроры в двух крупнейших городах страны участвовали в сокрытии улик, свидетельствующих о росте числа самоубийств среди людей, которые не выглядели склонными к сведению счетов с жизнью.

По чьему указанию они делали это? Что им известно о причинах новой чумы?

Если частные биотехнологические компании и власти участвуют в проекте, который ведет к росту числа самоубийств, в чем может состоять их цель?

А может, самоубийства стали неожиданным побочным эффектом… или просчитанным последствием того, что они делали?

Холодок, от которого кожа покрылась пупырышками, не проходил, пробираясь все глубже и глубже. Она прошла в ванную, где имелись кружка, пакетики растворимого кофе и дешевенький кипятильник, положила два пакетика, налила воды до краев и стала ходить по комнате, прихлебывая кофе, горячий настолько, насколько она могла терпеть, – но холодок не желал отступать.

4

Джейн пока не нашла в распечатках сведений о препарировании мозга. Она искала информацию об обнаружении некой неестественной структуры в сером веществе кого-либо из самоубийц.

Кофе почти не согревал, и Джейн решила отложить коронерские документы и посмотреть, что есть на благотворителя Дэвида Джеймса Майкла. Он был членом совета директоров Института Гернсбека, который устраивал ежегодные конференции «Что, если», а также Фонда Сидлинга, где его компаньоном был магнат Т. Куинн Юбанкс, один из самоубийц. Отчет о Дэвиде Майкле оказался настолько полным, что Джимми вполне заслуживал лучшего места в Зале славы хакеров, если бы такой существовал.

Сорокачетырехлетний Дэвид Майкл был единственным наследником состояния, составленного его далекими предками благодаря железным дорогам и затем приумноженного путем вложений в нефть, недвижимость и все, что обеспечивало высокую прибыль в прошлом веке. Унаследовав богатство, он распорядился им крайне разумно, инвестируя в инновационные компании. Он обладал таким чутьем на перспективные варианты, что в восьмидесяти процентах случаев оказывался прав. Тремя годами ранее он перебрался из Виргинии с ее охотничьими угодьями в Пало-Альто, поближе к компаниям Кремниевой долины, вызывавшим его интерес.

В отчете были фотографии. Дэвид, вероятно, вырос в среде, где носили крахмальные рубашки и дорогие костюмы, но предпочитал свободный стиль. Его светлые волосы, казалось, были подстрижены кое-как и причесаны пальцами, хотя Джейн разглядела работу парикмахера, берущего с клиентов по пятьсот долларов. Было известно, что Дэвид приходит на важные совещания в теннисках, джинсах и рубашке навыпуск, но чуть ли не на всех фотографиях он был в разных часах. Говорили, что у него собрана целая коллекция дорогих хронометров стоимостью от пятидесяти до восьмидесяти тысяч долларов за штуку.

В многочисленных публикациях его называли щедрым филантропом, писали о его увлеченности общественно полезными делами – от поддержки Сан-Францисского симфонического оркестра до сохранения болот, – и он не делал тайны из своих прогрессивных политических убеждений.